— Но! Быстрее! — Пятки охотника вонзились в мощные бока серого жеребца, и тот сорвался с места, помчав седока вниз по склону.
Ветер хлестал мужчину по лицу, швыряя в него крупные дождевые капли и продувая грудь холодом. Раны ныли, а по телу растекалась волна усталости, вызванная потерей крови, но сейчас не было времени заниматься собой.
Охотник, словно безумный, гнал коня вперед по ведущей к крепости дороге. Глубокая, заполненная водой колея вильнула вбок, немного огибая поросший подлеском холм и уходя дальше, погружалась в лес. Какая-то ветка больно хлестнула Тенро по лбу и, кажется, рассекла кожу.
— Быстрее! Гиратте! — Повторил тоже слово на наэрском наречии Тенро, вновь и вновь вонзая пятки в тело коня.
Первое что увидел охотник, когда выглянувшая из-за туч луна осветила своим неясным светом уходящую вправо дорогу — перевернутую телегу, придавившую мертвую лошадь.
Внутри все похолодело и сердце мужчины едва не остановилось — за повозкой лежали тела, наполовину погребенные под щепками и обломками второй повозки. Третья обнаружилась чуть в стороне, врезавшейся в одно из нависавших над дорогой деревьев. Запряженная в нее пара лошадей представляла из себя бесформенную груду мяса и костей.
Резко остановив коня, Тенро едва не выпал из седла.
Неуклюже соскочив на землю он, на подгибающихся ногах побежал вперед и, не успел заметить, как оказался в окружении мертвых тел. Старики, женщины и дети — все они погибли от когтей и клыков.
Но мертвецов оказалось явно меньше, чем должно было. В душе охотника зародилась надежда, сразу же растаявшая, как и клочья белого тумана, торопливо уползающего прочь и прячущегося в лесу. Туман отступал, но тела, что он скрывал ранее, оставались на местах…
Кто-то слабо застонал и Тенро, вздрогнув, бросился на звук. В двух шагах от груды разорванных тел лежал Ульн. Одежда пилигрима пропиталась кровью, щека была разодрана так, что сквозь рану виднелись зубы, а через все лицо тянулись четыре уродливых шрама — следы от когтей.
Мужчина лишился обоих глаз и теперь, тихо стоная и не шевелясь, пялился пустыми глазницами в темное небо.
— Ульн! — Склонившись над пилигримом, Тенро не решился тревожить его — ряса была изодрана в десятках мест, так что любое прикосновение могло вызвать дикую боль, лишившую бы пилигрима еще теплящегося в нем сознания.
— Тенро? — булькающим и каким-то чужим шепотом выдавил пилигрим. По его разбитым губам потекла струйка крови. — Это ты? Не вижу тебя…
— Это я, — охотник положил ладонь на руку Ульна и тот слабо сжал ее. — Я здесь.
— Кто-нибудь выжил? — таким же срывающимся шепотом спросил пилигрим. — На нас напали измененные… я пытался защитить всех, но я слаб… слишком слаб. Я слышал крики боли и ужаса. Но мое тело рвали на куски, и я не мог помочь, — кровавые глазницы дернулись и слипшиеся от крови ресницы затрепетали. — Вы успели? Я молил Альтоса, чтобы вы успели...
— Мы успели, — стиснув зубы, солгал Тенро, стараясь, чтобы его голос не дрожал и звучал увереннее. — Ты справился.
— Хвала… Альтосу, — губы пилигрима тронула слабая тень облегченной улыбки. Ульн затих, и его пальцы разжались, выпуская ладонь охотника.
— Проклятье! — кулак охотник ударил по грязи, разбрызгивая в стороны мутную, пахнущую кровью жижу.
Вскочив на ноги, Тенро хотел осмотреть тела, но он понимал, что живых здесь остаться не может. Измененные никогда не оставляют живых, кроме тех, что способны слиться с туманом.
Заставив усталое тело двигаться, охотник побрел между изувеченных тел, глядя на искаженные ужасом смерти лица.
Он дошел до телеги, которая двигалась первой, и едва не застонал, увидев тело Атара. За спиной парня лежали трупы его матери и Лики, а перед ним два обезглавленных волка и еще один измененный, чье изъеденное гнилью лицо охотник не узнал.
Тело Атара покрывали ужасные раны, а его пальцы все еще сжимали рукоять меча, погруженного в шею одному из противников.
— Боже...
Поглощенный горем Тенро слышал, как прискакала последовавшая за ним ищущая, но не замечал девушку до тех пор, пока та не оказалась рядом с ним. Кира стояла, опустив руки, и из ее голубых глаз катились слезы.
— Это, тоже, было частью плана твоего брата? — Безжалостно поинтересовался охотник ничего не выражающим, бесцветным голосом. — Хотел разделить тварей, чтобы одни погнались за повозками, тем самым ослабив хозяйку? Она сама ведь точно накинулась бы на мужчин, что убили ее, оставив остальных для своих псов! Вы предвидели это?!
— Я, — потрясенная словами Тенро, девушка побледнела еще больше. — Я не знаю.
— Значит, я спрошу у него. — Решительным шагом, Тенро направился к коню Лаэррэ.
— Куда ты? — Кира поспешила за быстро идущим мужчиной. Поначалу она подумала, что тот собирается позаботиться о телах земляков, но охотник стремительно двигался к коню, перешагивая прямо через трупы.
— У меня ничего не осталось, — Тенро запрыгнул в седло. — Ни дома, ни семьи, ни близких. Больше нет ничего, кроме жажды мести.
— Но как же… — взгляд охотника и его голос пугали Киру. Ей показалось, что мужчина полностью, разом лишился всего человеческого, что в нем было, став кем-то другим. В таком состоянии она не знала, чего ожидать от Тенро.
— Ты отправишься за возрожденной?
— И за твоим братом, — разворачивая коня, кивнул охотник.
— А как же тело твоего отца и остальные…
— Мы недалеко от крепости. Стражники утром и вечером патрулируют дороги. Они найдут тела и придадут земле, как полагается.
— Но Тар…
— Дух моего отца теперь воссоединился с матерью, но я не допущу, чтобы он и остальные, остались неотомщенными. — С этим словами Тенро подстегнул коня и тот, сорвавшись с места, поскакал по дороге, ведущей обратно в Зеленые поляны.
Отмщение
Кира едва не загнала свою лошадь, следуя за охотником. Тот гнал коня без жалости ни к себе, ни к бедному животному. Вспомнив глаза Тенро, ищущая усомнилась, остались ли в этом человеке хоть какие-то чувства, кроме жажды мести.
Лошадь Киры то и дело оступалась, когда ее копыта разъезжались на скользкой от дождя земле, но девушка не могла останавливаться. Она не знала этих мест и понимала, что если потеряет охотника из виду, то может заблудиться в ночном леса. Поэтому Кира вновь и вновь подстегивала уставшую лошадь, следуя за Тенро, чей силуэт то пропадал за очередным поворотом, то появлялся вновь.
Съехав с дороги, охотник направил лошадь по полю, взяв за ориентир хорошо видимую даже в ночном свете темную громадину разваленного когда-то молнией дерева. Разделенный надвое ствол то и дело освещали участившиеся вспышки молний, в которых одинокий, скачущий впереди всадник, казался Кире лишенным покоя призраком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
