Утро выдалось ненастным, но, несмотря на серую хмарь затянувших небо облаков, Крут проснулся в отличном настроении. Он долго не мог заснуть накануне; мысли бродили по кругу, возвращаясь к одной и той же теме - к его спутнику, оказавшемуся спутницей. Почему Крута так задел этот факт? Сталкер и сам не смог бы ответить на этот вопрос, даже если бы и задал его себе. Одно он знал точно: некий привычный и обыденный порядок вещей оказался бесцеремонным образом нарушен, и гармония мироздания более не была такой стройной и безукоризненной, какой выглядела все предыдущие годы. Однако едва тягостные думы Крута подбирались вплотную к этой щекотливой теме, - щелк! Срабатывал невидимый внутренний переключатель, и мысль, совершив головокружительный кульбит, мгновенно оказывалась в другом месте, навязчиво начиная крутиться вокруг суперважной проблемы давно нечищеного автомата или, к примеру, количества оставшихся продуктов. Это сюрреалистическое состояние мучило сталкера долго - сорок минут, или три часа, или пять месяцев... Счет времени был потерян, и Крут не смог бы с уверенностью сказать, когда же спасительные объятия Морфея оградили его от этой псевдоделовой активности перегруженного мозга.
Хотя Крут не мог считаться образцом флегматичности, такие периоды неясного беспокойства были для него все же несвойственны. Последний раз нечто подобное он переживал, потеряв Мишаню, мужа Марины. С тех пор, оправившись от вдвойне тяжелого удара, Крут зарекся брать себе учеников, предпочитая работать с бывалыми сталкерами, способными самостоятельно выпутываться из различных передряг, которые Зона преподносила своим гостям в избытке. И это помогло. Даже глупая, в общем-то, гибель Горбатого - опытного сталкера, с которым Крут тесно сотрудничал последние три или четыре года, не была воспринята Крутом так близко к сердцу. Во всяком случае, Крут мог с чистой совестью сказать: "Не повезло... Будь я на месте Горбатого, я бы тоже не выкарабкался". И эта невеселая, но правдивая констатация факта все расставляла на свои места, избавляя от нестерпимых мук совести. Конечно, не было ничьей вины в том, что Михаила накрыло аномалией, пока Крут пытался достать из-под искруна красивый самоцвет. Не посылать же под искрун Мишу, который всего второй раз в жизни оказался в Зоне; однако самому Круту, доведись ему остаться ждать напарника на пустынной улице заброшенной деревни, и в голову не пришло бы лезть в тот злополучный огород, не понаблюдав за ситуацией какое-то время. Судьба? Может быть... Не стеклорез, так искрун; и все же Крут до сих пор корил себя за то, что поддался на уговоры зятя и взял того с собой в первый раз, а потом и во второй...
И уж тем более было непонятно беспокойное состояние Крута в этот раз. Санька, и с этим спорить не приходилось, оказалась на голову выше Крута по части выживания в Зоне. Учить ее было бесполезно, учиться у нее - невозможно. Образно говоря, они шли по Зоне вместе, но разными путями. Глубокому знанию и точному расчету Санька с успехом противопоставляла безошибочную интуицию, открытому честному бою - беспроигрышный уход от схватки, прямолинейной атаке в лоб - мягкий обходной маневр. И вместе с тем, Санькин расчет оказывался вернее, битва - легче и эффективней, а обход - результативней. Разные возможности, разные способы решения проблем... Дополняли ли Санька и Крут друг друга? Насколько один из них нуждался в другом, и нуждался ли? Кто, в конце концов, и поначалу, и сейчас являлся ведущим, а кто - ведомым в этом странном тандеме? И тут Крут открыл глаза, с изрядной долей удивления обнаружив за окнами так неожиданно наступившее утро.
С некоторой заминкой сообразив, что причина столь внезапного пробуждения - давно прекратившееся мерное сопение Саньки, Крут резко сел, привычно притянув автомат, и осмотрелся. Соседний диван пустовал; рядом стоял открытый рюкзак. Прислушавшись, Крут разобрал какие-то звуки за углом в коридоре, метрах в десяти. Шорох, капли, дыхание...
Рывком поднявшись, Крут сделал шаг по направлению к коридору, но был остановлен приветливым голосом:
- Уже проснулся? С добрым утром... Я сейчас подойду.
Ну, как можно существовать рядом с человеком, который словно видит тебя сквозь стены? Вернее, не с человеком, а с женщиной... Крут обескуражено остановился и почесал в затылке. Будь это мужчина, Крут, ничтоже сумняшеся, пошел бы поинтересоваться, чем занят его спутник. А тут... Что там она делает? Подумав еще немного, Крут припомнил развешанное на кустах белье, которое он подозрительно часто наблюдал последние дни, не придавая этому большого значения. Неужто опять стирается?..
Его размышления были прерваны появлением Саньки в наспех наброшенной одежде.
- Решила вот сполоснуться немного, - улыбнулась она, увидев озадаченного сталкера. - Не знаю, можно ли пить эту воду, побывавшую в Гидре... Но для мытья она вполне подошла.
- И много ее у тебя было в рюкзаке?
- Литра два. Более чем достаточно, чтобы освежиться. Не слышал про метод американских солдат?
- Любишь ты мыться и стираться... Как же я сразу не понял, что нормальный мужик такой чистоплотностью страдать не может?.. - спросил Крут риторически.
- Может, - уверенно ответила Санька. - Нормальный сталкер как раз будет использовать любую возможность прополоскать одежду и побулькаться самому, чтобы смыть радиоактивную пыль. Ее тут, конечно, немного, но лишняя предосторожность...
"В Зоне не помешает", - мысленно закончил за нее Крут. Верно, все верно... Крут не подозревал, что у Саньки была и другая причина совершать омовения - запах. Она отлично понимала, что специфический запах выдаст ее гораздо быстрее, чем что-либо другое, и поэтому заранее настроилась на регулярные водные процедуры. Кабан, беззаботно подшучивая после нападения спиногрызов, ненароком оказался в одном шаге от истины... Теперь, конечно, острая необходимость в сохранении тайны отпала, но зачем же лишать себя этого безобидного и, главное, полезного удовольствия?
- Что у нас на завтрак? Тушеночка? - подмигнула Санька, своеобразно застегивая пуговицы на рубашке - сначала средние, потом верхнюю, и лишь затем нижние.
Понявший намек Крут вздохнул и достал консервы. Санька тем временем тщательно инспектировала содержимое своего рюкзака, вскрывая банки одну за другой и составляя их на полу. Крут, поглядев на эту батарею, недовольно пробурчал:
- Зачем мусоришь-то?
- Не пропадать же добру, - парировала Санька. - Пусть мыши полакомятся.
- Какие здесь, к черту, мыши?
- Обыкновенные, с хвостами. А может, и без хвостов... Под утро долго шуршали, видать, стеснялись при нас на подоконник залезть, - и с этими словами Санька сняла с подоконника четыре вскрытые намедни банки и присоединила их к остальным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
