— Если это не сработает, тогда ты тоже волен попытаться. — Она выдавила из себя смешок, и следующие слова донеслись с разрывающей сердце торжественностью: — Не омрачай мою смерть своими опасениями. Оставь славу мне. Ты должен жить, Нуаду. Я ошибалась. Найалла ждет впереди еще много циклов, но ему не всегда оставаться вождем. Ты станешь лучшим лидером, чем я.
— Я едва справляюсь сам с собой, что уж говорить о целом клане, — прохрипел Нуаду.
— У тебя есть время научиться. Только не меняйся слишком сильно. Нашему народу нужен не поводырь в долгой ночи, а звезда, что осияет ему путь к славе. Гори ярко, брат. Гори ярко!
Кто знает, стал ли укол в груди Нуаду лишь ответной реакцией, или же дикий лорд на самом деле почувствовал момент, когда Каэлледин прошла сквозь пелену. С громким стоном он упал на спину, крепко сжимая в руке Клык Ящера. В темных небесах над головой кружили и сражались демоны, корабли-косы и самолеты альдари.
Из темницы-хранилища забили серебряные вспышки. Лучи энергии устремились к демонам и, пронзая чужеродные тела нематериальными шипами, затягивали их назад в брешь. Пляшущие по земле жгучие искры обвивали армию Великого Врага щупальцами серебряного света, проникая сквозь тела демонов и с криками утаскивая их внутрь разлома.
— Сработало… — пробормотал Б’сайннад. — У нее получилось.
Нуаду перекатился на бок и, вытянув шею, взглянул на пирамиду. Прищурившись от яркого света, он увидел, как корчащихся демонических князей, извергов и ездовых зверей уволакивает в ничто. Блики портальной энергии пробежались по земле, без остатка поглощая трупы поверженных тварей.
Спустя десять ударов сердца после исчезновения Каэлледин на Агариметее более не осталось ни единого демона. Нуаду сел и потрясенно огляделся, пока взор его не остановился на пологе энергии, который окутывал пирамиду. Какое-то время лорд продолжал вглядываться, отчаянно надеясь увидеть стремительно вырывающуюся оттуда фигуру.
Но Смотрительница Тьмы не солгала.
Серебряное сияние распалось на радужные шлейфы, от которых затем остались лишь меркнущие воспоминания. Пирамида неподвижно высилась на фоне рассеивающейся ауры демонической скверны.
Каэлледин исчезла навсегда.
Глава 28
ШАТКОЕ ПЕРЕМИРИЕ
Тишина после битвы может быть даже тревожнее, чем зов войны, ибо приносит молчание утраченных голосов и тяжелые вопросы, на которые нет простых ответов. То же самое случилось и после изгнания обитателей варпа. В опускающихся сумерках безжизненные глаза фаланги некронтир озаряли город-гробницу зеленоватым свечением. Воины и скарабеи сохраняли полную неподвижность, однако они вовсе не впали в спячку, как могло показаться, а исполнительно ожидали приказа фаэрах.
Агариметея вновь превратилась в пристанище мертвых.
Альянс, созданный из необходимости, легко рушится при первом возможном случае, и Иврайна буквально чувствовала, как металлический легион обступил ее сильно поредевшую армию. Хотя оружие некронтир пока безмолвствовало, все могло измениться в любой момент.
Из центра армии выступил Осколок Войны, и собравшихся альдари омыло светом пламени Анариса, когда Первая аватара торжественно воздела Вдоводел.
— Один враг повержен, но остается другой! — прорычал Осколок Войны, переведя взор угольных глаз на армию Неживых.
— Мы не переживем сражение с воинством Смотрительницы Тьмы! — отрезала Иврайна.
К ней стянулись Закрученные Клинки и Кровавые Невесты, и Визарх вновь встал у ее плеча. Над головою парила Инкарна, пока что насытившаяся, но готовая в случае нужды выпустить мощь Иннеада.
Рассеявшиеся по всей гробнице дикие наездники и клановые воины Сайм-Ханна собирались вместе, пока остатки формирований некронтир возвращались назад в основной строй на площади с пирамидой. Иврайна заметила шагающих плечом к плечу Нуаду и его отца, разглядывающих невиданную картину. Избавившись от бремени души Йотии, Найалл Огненное Сердце теперь шел прямо и даже сжимал в руке пистолет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она заозиралась в поисках Эльдрада и нашла его в обществе двух сайм-ханнских провидцев. Третий лежал неподалеку грудой сброшенной мантии — из испепеленного демоническим огнем тела поднимались клубы дыма. Рядом с ними бродили несколько колдунов, сжимающих наготове ведьмины клинки и поющие копья. Эльдрад ощутил взгляд Иврайны и, распрощавшись с провидцами, двинулся прочь.
— Глядите. — Визарх указал клинком, когда ряды некронтир в тяжелой броне расступились, пропуская фаэрах.
Над Смотрительницей Тьмы витало порабощенное солнце-пожиратель. Его зловещая энергия на время обернулась вокруг него, плескаясь о стенки его левитирующей клетки, словно волны о берег.
— Хранилище-пространство-тюрьма закрыта. Проявления-вневременного-психического-обмана возвратились в место заключения.
Голос доносился как будто из каждой поверхности, негромкий, но вездесущий, словно с ними разговаривал сам город. Эльдрад приблизился к фаэрах, намеренно сопровождая каждый свой шаг стуком посоха о землю.
— В наших общих интересах, чтобы ваши хранилища оставались закрытыми, — сказал ясновидец.
— Хранилище-пространство-тюрьма останется закрытым.
— Если мы того захотим, — заявил Нуаду, указав копьем на пирамиду. — Рукою альдари ужасы могут быть выпущены снова. Любое враждебное действие против моего народа, и, прежде чем погибнуть, мы откроем одно из твоих хранилищ и уничтожим твои владения.
— В угрозе-насмешке-хвастовстве нет необходимости. Септаплюрахия существует ради того, дабы стеречь-обслуживать хранилище-пространство-тюрьму. У нас нет намерения-амбиций-экспансии. Мы связаны общей нуждой-мира-выживания.
Как будто в знак доброй воли, четыре части массивной клетки пожирателя солнц с гулом закрылись, снова заперев полубожественное создание. С исчезновением сияния прожорливого солнца площадь погрузилась во мрак. Тюрьма-сооружение заскользила назад к вместилищу и опустилась в изумрудное свечение подземного города-гробницы.
После его ухода тень, что терзала небеса, рассеялась, выпустив из своей хватки остатки звездолета и позволив сумеречному свету пролиться на противостоящие армии. Иврайна почувствовала усиление Шепота, ибо фоновый гул ее народа вызывал знакомую дрожь присутствия душ.
— Нуль-поле поднимается, — заметил Эльдрад.
— Ваш вневременной-подкоп-мост теперь возможен.
Новые проемы в рядах бессмертных конструкций открыли путь для отрядов иннари и саймханнцев, которые добирались к площади из других частей города в сопровождении медленно марширующих фаланг некронтирских воинов. Транспортники и спешенные отделения двигались по расчищенным для них широким дорогам, словно отбившиеся от стада животные. С небес, под тенью безмолвных серповидных истребителей, опускались «Рассветные паруса» и другие десантные челноки и садились в клубах вздымаемой импеллерами пыли.
Осколок Войны скривился от зрелища, однако опустился перед Иврайной на колено, выказав ей почтение за миг до того, как ослабить контроль. Его пламя угасло, а железная плоть стала пепельно-серой, после чего рассеялась на взявшемся из ниоткуда ветру. На его месте остался стоять Мелиниэль, окруженный золотым нимбом, который затем втянулся в Сердце Азуриана у него в груди.
Автарх поднялся и подошел к Иврайне.
— Как я ни был бы убежден в искренности фаэрах, не будем искушать судьбу, оставаясь здесь дольше необходимого.
— Согласна, — ответила Иврайна. Она вложила меч Скорби в ножны и согнула руку в локте, чтобы на нее запрыгнул Алоринис. Гиринкс шмыгал рядом, в целом выглядя спокойным и лишь тревожным подергиванием хвоста выдавая пережитый им недавно кошмар. — Оставим Агариметею мертвым.
Наблюдая за тем, как Открывающая Седьмого Пути ступает по трапу «Рассветного паруса», Арадриан не переставал изумляться тому, что кто-то вообще выжил. Он почувствовал, как в отсек вошла Цибилаху, но продолжил смотреть в боковое окно, провожая взглядом Визарха, Мелиниэля, а затем и Эльдрада, когда те последовали за Иврайной.
