Едва начался поединок, как меня сразу же зацепил защитник чехословаков Владимир Вайс. В будущем я знал двух его полных тезок, старший, если я ничего не путаю, одно время тренировал подмосковный "Сатурн". Может, тоже из их племени? А как узнать? Да и не до того, игра не давала передышки, а этот Вайс лупил меня по ногам без зазрения совести.
Но он же и сделал подарок нашей команде, умудрившись на 31-й минуте отправить мяч в собственные ворота. И после этого мяч перестал держаться у соперника. Потеря за потерей, защитники чехословаков больше выясняли друг с другом отношения, чем следили за своими оппонентами. Вытлачил в перерыве наверняка вставил игрокам, те выходили на второй тайм более собранными. Но тут у нас поперло. Если до перерыва мы не смогли ни разу воспользоваться несогласованными действиями обороны сборной ЧССР, если не считать автогола Вайса, то во втором тайме у нас полетело. Мой визави вконец выдохся, а я на обезболивающих по-прежнему пахал бровку как заведенный.
На 64-й минуте, вспомнив финт Зидана, который здесь уже даже иностранцы называют не иначе как финт Мальцева, выхожу один на один с Франтишеком Шмукером и ударом между ног отправляю мяч в ворота. А финальную точку ставит Севидов, с которым у нас удалась симпатичная "стеночка" — 3:0.
Все, финальный свисток, и мы в финале! Другого варианта развития событий я себе не представлял, я был и участником этих событий, и в то же время словно глядел на происходящее со стороны философским взглядом. Может, некогда случившийся перенос сознания играл со мной такую шутку? Не суть важно, теперь все мысли о финальном поединке против венгров, которые в своем полуфинале разнесли египтян — 6:0.
На следующий день руководство сборной дало нам отдохнуть. Желающие могли прогуляться по Токио, я, само собой, оказался в их числе. А то ведь возвращаться в Москву без подарков для родных и близких как-то нехорошо.
Да-а, а наша слава-то растет! Выйдя в город, оказываемся в кольце восторженных японцев. Церемонные поклоны, просьбы автографов и совместных фотографий. Кое-как, отбившись, идем в магазин, где мое внимание привлекают странного вида куклы. Через переводчика узнаю, что эти куклы называются кокэси. Такие деревянные фигурки возникли в бесплодной сельской местности Тоску. Их с помощью примитивного круга делали самобытные умельцы, бродившие по лесам и горам. Они целыми днями вращали ногами свой круг, обтачивая чурки. Когда бесформенный кусок дерева превращался в простую, но удивительно выразительную и изящную фигурку, ее раскрашивали. "Прическа" повторяла прическу детей эпохи Эдо. Расцветка кимоно изображала листья кленов. Цвета всегда красные, зеленые, иногда желтые.
После войны изготовление куклы стали делать машинным способом, изменяя форму, цвета, делая их разнообразными и совершенными. Но в магазине, который посетили мы, продаются кокэси, изготовленные на древних кругах. Узнав, что их посетила делегация из СССР, в зал спустился владелец магазина, в итоге куклы мне и пришедшим со мной Мудрику и Серебряникову были проданы со скидкой, и завернуты в красиво расшитые иероглифами куски ткани. Я взял пять штук: матери, сестре, Лисенку, Адель и одну просто в доме поставлю для красоты. Хотя и Катька поставит, скорее всего. Но может она замуж выйдет и переедет к мужу, а куклу заберет? По-моему, у нее все к этому шло, как я понял из случайно подслушанных обрывков разговоров сестры и матери.
А 21 октября, за два дня до финала, у входа в наш четырехэтажный дом меня перехватывают старые знакомые — режиссер Нобуо Накагава и улыбающийся Масара Асагава. Пригласив зайти в холл на первом этаже, обращаюсь к режиссеру:
— Конишуа.
Переждав в ответ водопад обрушившихся на меня японских слов, с улыбкой обращаюсь к Масара:
— Извините, я выучил только приветствие.
Посмеявшись и выслушав рассказ режиссера, что моя мелодия органично легла на его последний фильм, в ответ рассказал, что в Союзе по моей идее уже отсняты и показаны первые серии телефильмов про милицию. А я даже снялся в эпизодической роли в первом фильме. Ну и про то, что написал заглавную песню к этому проекту, тоже сказал. Уважительно покивав, режиссер пожелал мне успехов в нелегком актерском деле и успешных сценариев в будущем. Переводивший весь разговор Масара Асагава смотрел на меня округлившимися глазами, ведь я-то, давая несколько дней назад интервью, об этой новой грани своего таланта не упоминал. Режиссер как бы в шутку спросил, нет ли у меня на примете и ему идеи для фильма, и тут я ненадолго задумался. Уже зная, что режиссер снимает ганстерские боевики не без участия якудза, решил немного похулиганить.
— Вы знаете, Нобуо-сан, есть. Я назвал его "Ронин с тонкой кожей". Сюжет такой…
И дальше пересказал вариацию французского боевика "Профессионал" с Бельмондо в главной роли:
— Полицейский Хирото Наруто — честный полицейский. На хорошем счету у руководства. Непримиримый борец с якудза. И вот его вызывает к себе заместитель министра внутренних дел и дает секретное поручение: законными методами прижать главаря якудзы не удается, и его надо ликвидировать. Наруто увольняется из полиции и начинает готовиться к намеченной акции. Но ситуация меняется, становится известно, что главарь якудза связан с американскими военными, а дочь министра внутренних дел собирается замуж за старшего сына главаря якудза. Принимается решение сдать информацию о Хирото Наруто этому самому главарю, с последующим умыванием рук. Но Наруто оказался крепким орешком…
Я не частил, глядя, как Асагава шустро записывает мои слова в блокнот. А ведь наверняка им в редакции должны выдавать портативные магнитофоны, или до этого местный прогресс еще не дошел? Как бы там ни было, через 15 минут я закончил изображать из себя Шахерезаду и довольно-таки похоже напел финальный мотивчик, позаимствовав музыку Эннио Морриконе из того же фильма "Профессионал". После чего режиссер с горящими глазами обратился ко мне:
— Егор-сан, пожалуйста, уступите мне ваш великолепный сюжет и не менее великолепную музыку! Обещаю, что вы будете упомянуты как автор сценария и автор музыки. К тому же я помню, что вы увлекаетесь техникой, и готов предоставить вам… скажем, кинокамеру на ваш выбор.
Тут я задумался. В прошлый раз фотоаппарат прошел без проблем. А теперь как мне везти кинокамеру? Да и что я стану с ней делать? Кино снимать, хоум-видео? Может, деньгами попросить? Или это будет выглядеть пошло? С другой стороны, можно вручить камеру советским кинематографистам. Мол, снимайте на эксклюзивную японскую технику и помните, кто вас облагодетельствовал.
— Хорошо, Нобуо-сан, я согласен на ваши условия. В принципе, сценарий у вас уже имеется, а музыку мне нужно переложить на ноты. Вот только нотных тетрадей у меня нет…
— Не вопрос, сегодня же лично привезу, — отмахнулся режиссер.
— Отлично, тогда я завтра отдаю вам готовые ноты, а вы мне кинокамеру. Я уж не буду утруждать себя выбором, привозите что-нибудь на ваш вкус.
На том и расстались, а я тут же отправился к руководителю делегации, докладывать, как заработал для СССР японскую кинокамеру. Мужик оказался понимающий:
— Это вы, товарищ Мальцев, правильно поступили, что подумали о советском кинематографе. А то у нас многие стали думать больше о собственном благополучии, чем о стране. Я еще свяжусь на всякий случай со своим руководством, но думаю, ваша идея получит одобрение… А вы, когда камеру получите, несите сразу сюда, мы ее надежно спрячем, упакуем и доставим адресату. Скажем, в Союз кинематографистов СССР.
— Конечно, Виктор Степаныч, сразу же вам принесу. А потом в Москве лично проконтролирую, дошла ли камера до Союза кинематографистов, и на какую киностудию ее пристроили.
— Э-э-э…
— Ну, если больше нет вопросов, тогда до завтра.
Покидая кабинет, я едва сдерживал смех. Ничего, теперь этот жук никуда не денется, придется ему камеру доставлять как обещал, а то ишь как глазки заблестели, небось уже обдумывал, как пристроить ее в личное пользование. Хотя вот что бы он с ней делал? Сам бы кино снимал или успел бы перепродать здесь же, в Японии?
С камерой Накагава не подвел, с виду она выглядела очень даже профессионально и весила прилично. Интересно, он ее за свои деньги купил или выклянчил на студии в счет будущего блокбастера? Впрочем, это его проблемы, я свою часть сделки выполнил, и с чистой совестью отнес камеру в кабинет руководителя делегации.
А между тем наступил день финального матча. Газеты говорили о предстоящем поединке не иначе как о дуэли двух правых нападающих — венгра Ференца Бене и Егора Мальцева. Бене к финалу забил уже 11 мячей, правда, шесть из них в первой же игре. Я забил куда меньше, и догнать Бене вряд ли смогу, но газетчики выделяли именно наше противостояние. Ладно, игра, как говорится, рассудит.
