Осознав весь трагикомизм этой ситуации, Соломатин буквально согнулся пополам от хохота (теперь уже двое коллег уставились на него с немым изумлением).
«Чего только не бывает в этой жизни, — содрогаясь от смеха, размышлял Соломатин. — Ну надо же!.. Десятки ищеек рыскают по городу и по всей округе в поисках компры, которую отсняли здесь москвичи! А дискета-то, оказывается, все это время хранилась в ящике стола Аркушина, доверенного лица самого и. о. губернатора!.. »
Кроме этой забавной истории, других поводов не то что для смеха, но даже для сдержанного оптимизма жизнь в этот вечер и в последующую ночь Соломатину и его коллегам как-то не подкидывала.
После того как Маркелов опознал злополучный носитель, Соломатин спрятал драгоценную дискету себе в карман.
«Кто воевал, имеет право, — эдак мрачновато подумал он в этот момент про себя. — Какие-то непонятки вдруг возникли… Такое впечатление, что на начальника сейчас сильно давят… Не дай бог вот так оказаться… между молотом и наковальней! А Герман?! Ну уж нет… Сначала мы с Караханом эту дискетку внимательно проштудируем и даже копию для себя снимем, на всякий пожарный, а уж потом передадим ценную вещицу своему начальству… »
Тут же пошли тревожные звонки.
Сначала прозвонил по резервной трубе Карахан.
«До фига, Леня, там собралось сейчас народу, — встревоженным тоном сказал Герман. — Мы даже не знаем пока, там ли она или же ее держат где-то в другом месте… Короче, пока наблюдали издали очень осторожно, но еще ничего не решили… »
Едва Соломатин дал отбой, как его тут же позвали к аппарату внутренней служебной связи.
— Слушайте сюда, Соломатин! — непривычно громко и даже как-то взвинченно произнес в трубку Керженцев. — Отменяются все мероприятия! Без моего приказа… ни шагу!! Никаких вообще телодвижений! Ясно вам?!!
— Но, товарищ генерал… Мы вот тут потихоньку пробили уже многое! Маркелов у нас! Дает показания!!! Мы тут пару мест вычислили, где они Зеленскую могут укрывать… Я хотел испросить у вас санкцию, чтобы поднять по тревоге всю нашу группу «антитеррора»!..
— Отставить!!! — рявкнул Керженцев вне себя от ярости и гнева. — Соломатин! Слушайте приказ!! Сотрудникам оставаться на базе, а вам… вам я приказываю немедленно явиться в Управление!!! Там и поговорим.
Глава 32
А ПОТОМУ, ЧТО ПАТРИОТКА…
Суббота, после полудня
То, чего сильнее всего боялась в своей жизни Зеленская, — случилось.
Из всего, что только плохого может случиться с ней, с Анной Зеленской, она более всего опасалась следующего: того, что однажды ее могут похитить в одной из «горячих точек» планеты, где ей периодически доводится бывать в связи с исполнением своих журналистских обязанностей.
Борясь с этим подсознательным страхом, она дважды ездила в служебные командировки в Чечню (но потом всячески «косила» от поездок в регион Северного Кавказа). Вместе с Маркеловым в последние два с небольшим года, работая преимущественно по заказу западноевропейских агентств и независимых телекомпаний, Зеленская умудрилась побывать, если ориентироваться на отметки в загранпаспорте, в двадцати четырех странах, из которых только пять или шесть можно было отнести к разряду христианских и цивилизованных. В их с напарником списках числились Сербия, Македония, Босния и Герцеговина, Косово, где вооруженные бойцы АОК[11] конфисковали у них арендованный джип, а их самих отправили к ближайшему населенному пункту через… минное поле (о том, что поле это было густо засеяно «противопехотками», они узнали уже от подобравшего их вскоре натовского патруля), Турция, — неоднократно, где шагу нельзя было ступить без опеки со стороны спецслужб, но где все, включая возможность отснять тот или иной сюжет, можно было купить за деньги; шиитский юг Ирака и шиитский же север Ирана, где Зеленская, блюдя местные законы и в целях собственной безопасности, носила глухую закрытую одежду и повязывала голову платком (а было и так, что приходилось кутаться и носить какое-то время чадру); иракский Курдистан, где мужчины и подростки любят при малейшей возможности устроить так пугавшую ее пальбу, задирая свои «калаши» к изжелта-серому от полуденного зноя небу и отстреливая сразу по полрожка, благо патронов у них было почему-то до черта, и где она на дневном переходе в условиях полного бездорожья как-то свалилась с лошади, подвернув себе лодыжку… А еще был Таджикистан, где им довелось бывать трижды в разные времена года. В последнюю их поездку они почти неделю провели на самой отдаленной заставе Московского погранотряда. Маркелов сильно запил на пару с начальником заставы (у того в загашнике хранилась десятилитровая фляга чистейшего медицинского спирта). Они допились до того, что на противоположном берегу реки Пяндж им начинали мерещиться отряды талибов (а передовые части талибов в ту пору действительно контролировали эту часть таджикско-афганской границы со своей стороны), и тогда они, шатаясь от выпитого, трусили на «огневые» и открывали огонь по «басмачам», которых никто, кроме них самих, на горизонте более не наблюдал. Библиотечка, которая здесь когда-то имелась, сгорела дотла еще года три назад, вместе со старым зданием казармы и другими хозяйственными постройками (говорят, здесь был сильный бой с местной бандой, обеспечивающей наркотрафик через этот участок границы). Какой-то боец из таджиков принес ей две книги: томик Ремарка с обгоревшими по уголкам страничками и… совершенно новую, очевидно еще никем не читанную, книгу Корана на арабском, изданную в саудовской Медине (этот томик коранических сур, выписанных арабской вязью, сейчас хранится у нее дома как память об этой поездке). Анна еще раз перечла «На Западном фронте без перемен» и «Три товарища»; пыталась раскрывать Коран, но арабский она знала еще недостаточно хорошо, чтобы сразу браться за подобное чтение. Поскольку Зеленской более нечем было себя занять, она, подобно известному режиссеру Сокурову, подолгу снимала маркеловской камерой здешние дивные рассветы и закаты, а также лоскутные пятна обширных маковых полей, раскинувшихся по другую сторону реки Пяндж.
Еще были поездки в Афганистан (дважды), где один из полевых командиров, в расположение которого они заехали вместе с бригадой журналистов из Нидерландов, предложил через проводников Маркелову продать ему белую женщину, посулив за это бакшиш в размере двух килограммов чистейшего героина.
Им довелось не раз побывать в Саудовской Аравии, где спецслужбы опекают получивших здесь аккредитацию журналистов жестче, чем где бы то ни было; в Йемене, где все, кажется, от мала до велика, целыми днями жуют «кат», листья какого-то произрастающего только здесь растения, обладающего легким наркотическим эффектом, который так понравился Маркелову, что он тоже жевал там его с утра до вечера, благо «кат» на местных рынках стоит сущие копейки; и во многих других странах, включая Ливан и палестинские территории, где они однажды взяли небольшое интервью в Рамалле у одного из видных деятелей ХАМАСа, которого спустя несколько часов разнесла на куски вместе с автомобилем израильская ракета, запушенная с боевого вертолета (пара стрингеров, узнав о случившемся, в свою очередь ракетой понеслась в аэропорт Бен-Гуриона, чтобы взять билеты на ближайший европейский рейс компании «Эль-Аль», потому что палестинцы могли заподозрить, что именно они в этой истории выступили наводчиками для израильтян. В здание аэропорта по их звонку приехал региональный представитель агентства «Рейтер», которому они передали отснятый ролик в обмен на обещание перевести на их счет десять тысяч фунтов либо эквивалент этой суммы в баксах, ударив на этом по рукам, или, как выражаются представители библейского народа, сделали мазал).
Нельзя сказать, чтобы во время всех этих многочисленных поездок, когда им доводилось попадать в довольно опасные передряги, Анна только и думала, как бы ей не оказаться в плену у каких-нибудь религиозных фанатиков вроде тех же талибов или представителей полудиких курдских племен.
Нет, конечно же, нет.
Если этот страх и существовал, то он был упрятан где-то в глубинах ее подсознания и до поры давал знать о себе лишь изредка, когда приходили дурные новости из тех или иных уголков планеты, где «смерть жатву жизни косит» и где легко было пропасть ни за понюшку табака.
Но Зеленская даже представить себе не могла, что беда подстерегала ее не в одной из «горячих точек», а здесь, на Родине, где, вопреки всему, она привыкла чувствовать себя в полной безопасности.
Вчера, в пятницу вечером, определенно что-то произошло.
После того как ей устроили мимолетное свидание с Маркеловым, который, кажется, был сильно избит — Анна не смогла и словечком с ним перекинуться, потому что чуть раньше кто-то из «гестаповцев» заклеил ей рот куском лейкопластыря, — примерно около часа ее не трогали, а затем отвязали от кресла и препроводили в подвал. Здесь ее вновь привязали, но уже не к инквизиторского дизайна креслу, а к бетонному столбу…
