С этими словами он рассмеялся и в сопровождении каютного юнги Дэниса О’Нилла поднялся наверх.
Я вновь убрал бриллиант в сейф и заглянул за перегородку. Наконец-то Элизабет поднялась и, надев шляпку с пером, взяла меня под руку, после чего мы вышли на палубу.
Уллис стоял возле экипажа, видимо, все еще размышляя над предстоящим делом. Увидев нас, он вытянулся чуть ли не по стойке смирно – и вслед за этим, сняв шляпу, склонился перед Элизабет, отчего та очень смутилась и даже залилась румянцем, присев в реверансе.
Соскочивший с запяток слуга с поклоном распахнул дверцу кареты, помогая Элизабет забраться внутрь, форейторы вскочили на лошадей.
– Завидую тебе даже, – сказал Уллис, пропуская меня следом. – Корабль загляденье, но жена – просто богиня…
– Ну, леди О’Нилл, – сказал я, усаживаясь рядом с ней на прохладную кожу сиденья. – Сегодняшний день, может быть, войдет в историю старой доброй Англии.
– Ты опять начинаешь говорить загадками… – подозрительно нахмурилась супруга вместо ожидаемого мной возгласа удивления и восторга, но в тот же момент снаружи щелкнул кнут кучера и экипаж, легко дернувшись, тронулся вперед…
Я мысленно выругал себя за несдержанность – сейчас Элизабет со всем упорством своего отца начнет выпытывать у меня подноготную. Вот не хватало же мне очередной ссоры…
Но, на счастье, Уллис быстро завладел ее вниманием, развлекая рассказами о незадачливых путешественниках, сгинувших в бескрайнем лабиринте запутанных улочек Гуанчжоу. И вскоре она, раскрасневшись от смеха, уже утирала уголки глаз кружевным платочком. Я же, облегченно вздохнув, начал смотреть в окно на окружающую нас обстановку, которая, казалось, была присуща совершенно другому миру, в корне не имевшему ничего общего ни со старой доброй Англией, ни с остальной привычной нам Европой…
Круглые соломенные шляпы и полотняные разноцветные зонтики; грубые полотняные рубахи и нежный шелк платьев; высокие дамские прически, косы на выбритых головах, загорелые лысины – среди них с трудом, словно лодка в заросшем тиной пруду, продвигалась наша карета. Толпа расступалась перед самыми лошадьми и вновь плотно смыкалась сразу же за запятками. На фоне общего гвалта до нас время от времени доносились окрики форейторов и щелканье бича кучера, по всей видимости, отгонявших таким образом наиболее назойливых торговцев. И хотя на данный момент все вокруг выглядело довольно буднично, однако в воздухе словно царило повеление какого-то необъяснимого праздника. Праздника, которому, казалось, здесь подчинялось все живое: от застенчивого служащего, семенящего по улице, до сидящих на площадях надменных изваяний львов, страшно таращащих на прохожих глаза. И если все это повседневным видом своим видом напоминало мне рассказы отца о знаменитом венецианском карнавале, то что же тут творится во время знаменитого китайского Нового года Чунь Цзе?!
Ситтон некогда рассказывал мне о размахах этого торжества, однако теперь, глядя из окна кареты, я понял, что не в состоянии даже представить себе это, и клятвенно пообещал себе когда-нибудь воочию увидеть неописуемое зрелище.
Однако вскоре мерное покачивание кареты убаюкало меня, и я, откинувшись на подушки, задремал под мерный разговор Уллиса и Элизабет…
Невилл Левингстон
Разбудил меня резкий толчок, мягко подкинувший меня на сиденье, – по всей видимости, карета резко прибавила ход. Протирая глаза, я выпрямился и с удивлением огляделся: очевидно, мы уже выбрались из тесноты города и теперь ехали по широкой дороге, которая своим движением больше напоминала стремнину горной реки. Наш экипаж, делая крутые повороты и виражи, развивал довольно хороший ход, но несколько раз нам приходилось чуть ли не замирать на месте. Слева и справа мы обгоняли то огромные двуколки, доверху нагруженные и влекомые неторопливыми буйволами, то вереницы навьюченных мулов и ослов, то сворачивавшие перед нами в стороны стада. Шум и грохот от этого движения просто сотрясали все вокруг, и плотная пелена пыли повисла над всей этой бескрайней сутолокой. Да, Кантон сухопутный ничуть не уступал Кантону морскому, а кое в чем даже превосходил его. В грязи и неухоженности точно – вздумай я проехать здесь верхом, меня если и не затоптали бы насмерть, то, во всяком случае, уже через минуту я был бы покрыт грязью и пылью с головы до ног.
– Не в удачный час, конечно, едем, – сказал Уллис, задергивая шторы на окнах. – В самый разгар попали. Однако по какому-то капризу Его Императорского Величества иначе не добраться до нас, кроме как через грузовую дорогу. Так что приходится мириться с неудобствами. Однако скоро уже будем на месте…
Через несколько минут мы свернули с оживленной трассы на извилистую дорожку, идущую посреди зеленой бамбуковой рощицы, необычайно освежающей глаз после пыльной дороги. Элизабет с изумлением высунулась из окна экипажа, разглядывая высившиеся над головой верхушки и листья, так как в своей жизни видела только бамбуковые палки – желтые и высохшие изнутри. Шляпка от порыва воздуха слетела с ее головы и немедленно была подхвачена одним из слуг с запяток кареты…
Вскоре мы приняли резко влево и плавно остановились на площадке перед большим двухэтажным особняком, построенным в классическом стиле – с белоснежными колоннами, идущими по фасаду, куполом и широкой мраморной лестницей, ведущей к сводчатому входу. Довольно обширная территория вокруг него была обнесена ажурной чугунной решеткой и, судя по всему, охранялась целой армией: мундиры солдат Ост-Индской компании виднелись то тут, то там. Слуга распахнул передо мной дверцу, и я, удивленно озираясь, проворно спрыгнул с подножки вниз, после чего галантным движением подал руку Элизабет.
Это здание явно не носило административного характера – Кантонский штаб компании находился в ином месте и к тому же выглядел совершенно по-другому. А все делопроизводительные конторы находились либо непосредственно в доках, либо среди чиновничьих канцелярий в центре Гуанчжоу. И вряд ли этот дом был частным владением – никто из частных лиц не желал вкладывать большие деньги в недвижимость на территории государства с более чем нестабильной политической обстановкой. Так что, судя по всему, этот особняк являлся собственностью компании и был неким закрытым заведением – своеобразным клубом, где дельцы компании могли проводить время в неофициальной обстановке. Об этом свидетельствовали расположенные над воротами два изящно выкованных льва с завивавшимися рыбьими хвостами, сжавшие в лапах щит с изображениями трех флейтов, идущих под парусами. Ворота торжественно распахнулись перед нами, и мы важно вступили прямо в небольшой садик, разбитый в чисто английском стиле. Элизабет не смогла сдержать вскрика удивления и восторга, увидев сидевшую в небольшом вольере панду, неторопливо жевавшую сочный бамбук. Я же с изумлением вытаращился на разгуливавших по газонам павлинов – столько этих птиц сразу я еще никогда не видел. Уллис со скрытой усмешкой наблюдал за нами, ему эти вещи давно уже были не в диковинку.
