— Я не заметил, — легко пожав плечами, он отворачивается, чтобы проверить тостер.
И хорошо, что отворачивается, потому что есть я больше не могу, засмотревшись на сильную спину, футболку Ян так и не надел. Но даже его обнажённое тело — пустяк, по сравнению со столом, на который я демонстративно не смотрю. Потому что дорожка, бокалы и графин, конечно, возвращены на законные места, а лужа из разлитой воды отсутствует, но памяти это не мешает.
А мне нельзя.
Я и так рисковала, хотя по-хорошему стоило подождать ещё неделю-две.
— Устала? — Встрепенувшись, я возвращаюсь в реальность.
Реальность смотрит на меня глазами облокотившегося на столешницу Яна. И предлагает подискутировать на тему того, насколько волнующим выглядит большой и сильный мужчина, во что бы то ни стало решивший тебя накормить. Дискуссия заканчивается мыслью, что мне пора спать.
Или домой.
И пусть последнее правильнее, первое в тысячу раз убедительнее.
— Очень. Постелишь на диване? — В игру вступает мой прищур и хитрая улыбка.
— Смешно, — хмыкает Ян, подходя ко мне. — Держись!
— Не надоело носить меня на руках? — даже когда он ставит меня на ноги в спальне, я не прекращаю обнимать его за шею.
— Я только начал, девочка моя, — заправив прядь мне за ухо, многообещающе улыбается он, — я только начал.
— Ты здесь, — подняв глаза, я смотрю, как Кир с улыбкой заходит в кабинет и садится в кресло. — Привет.
— Ты меня удивляешь. — Ладно, вчитываться в Алёнин отчёт изначально было провальной идеей, поэтому распечатка откладывается без особых сожалений.
— Надеюсь, приятно?
— А то! — хмыкнув, я откидываюсь на спинку стула. — Ко мне редко залетают птицы твоего полёта просто на поболтать.
— А я не просто, — подавшись вперёд, прищуривается Кир. — Готов потратить ещё час своего бесценного времени и свозить тебя на обед.
— Меня пугает твоя щедрость, — веселюсь я, скидывая документы в ящик. — Ради таких жертв я даже соберусь быстро. — Сумка в руке, платье поправлено и… — Готова. Вези меня, Кирилл Александрович, хоть на край света. Только через час верни, — добавляю я, фыркнув, — у меня поставка скоро.
Глава 45
— И как дела? — задаёт самый идиотский вопрос один из самых умных, знакомых мне, мужчин, стоит нам сесть и разобраться с меню.
— Работаю, — иронично развожу я руками.
— И всё? — враз нахмурившись, Кир поднимает глаза к потолку. — Над нами слишком яркая лампочка, — насмешливый взгляд спускается на меня, — или это ты светишься так, что глаза режет?
— Боже, это мой друг Кирилл Самсонов или новый юморист из стенд-апа? — притворно ахаю я, приложив руку к сердцу.
— Я два в одном, — весело хмыкнув, Кир подаётся вперёд. — И кому мне сказать спасибо?
— За что?
— За возвращение тебя к жизни, — покачав головой, он не сводит с меня внимательного взгляда. — Я давно не видел тебя такой.
— Какой? — Телефон перевёрнут экраном вверх, но маленький голубой огонёк не мигает, а значит, новых сообщений нет.
— Спокойной. — Нет, понятно, что временами я перегибаю палку, но не до такой степени, чтобы даже Кир считал меня истеричкой. — Мягкой, расслабленной и… счастливой? — Подбирает он вопрос, на который у меня нет правильного ответа.
— Тебе кажется. — Попытка спрятаться за насмешливой улыбкой прокатила бы с кем угодно, но не с ним.
— Мне — не кажется. — Официант приносит мне безалкогольный мохито, а Киру зелёный чай. — Просто скажи, что всё хорошо.
Хорошо ли?..
— Думаешь, это так просто, взять и вывернуться наизнанку? — Коктейль оказывается невкусным, хотя, может мне просто комфортнее давить лайм трубочкой, чем смотреть Киру в глаза.
— А ты выворачешься? — Ещё один вопрос из разряда запретных. В ближайшие недели точно.
Потому что ответить «нет» страшно, а «да» стало бы ложью.
Последние дни мы с Яном практически не расстаёмся, но проблема не в этом. Она во мне. В том, что мне нужно чувствовать его рядом. Всегда. Знать, что мне не приснилось, что та ночь действительно была. И то утро. И следующий день. И…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Страшно.
До ужаса пугает сам факт, что в этом мужчине я могу раствориться. Снова. И по всему выходит, что семь лет назад мне крупно повезло — три дня коматоза ничто в сравнении тем, чем всё могло бы закончиться сейчас. Могло бы, но… Я не могу не верить ему, когда вижу, что и Яну мало. Меня мало.
Каждый жест, каждый взгляд, каждое движение…
И вчерашнее собрание рабочей группы по «Альдебарану» не стало исключением. Хотя бы потому, что Ян отказался отпускать мою руку, а я не захотела настаивать.
Не. Захотела.
Зато хотела, чтобы он стоял рядом, положив ладонь мне на талию, пока я предлагала поменять расположение стеллажей в читальном зале. И показывала свои дилетантские чертежи. И объясняла, что так высвободится не меньше десяти метров свободного пространства. И махала руками, всё время встречи чувствуя Яна у себя за спиной.
Молчаливого и улыбающегося.
Счастлива ли я?
— Нет, в этот раз нет. — Одна долька уже превратилась в пюре, отдавая эту честь следующей.
— Тогда что не так? — вздыхает Кир.
— В смысле? — Я всё же поднимаю на него рассеянный взгляд.
— Знаешь, как ты выглядишь? — В ответ на приподнятую бровь, он хмыкает. — Прекрасно, но сейчас не об этом. Ты сомневаешься, — качает Кир головой. — Сначала улыбаешься так, что все мужики в зале сворачивают головы, просто не могут не свернуть, а через секунду мрачнеешь. И грозовые тучи по сравнению с тобой — весёлые подружки радуги.
Всё так плохо? Вполне возможно, только Олеся уехала и ей временно не до меня, зато Кир может понять даже то, что я не захочу договаривать. Проверено.
— Ты просто не знаешь… — усмехнувшись, я отставляю в сторону бокал. — Всё это время я билась, выгрызала возможность стать такой, какая я есть. Не зависеть ни от кого, рассчитывать только на себя. Не притворяться и не подстраиваться. Не делать того, чего не хочу. Вот только… представь, какого это в один миг осознать, что все мои достижения воплотились не благодаря, а вопреки. Вопреки его последним словам, назло. Лишь бы доказать, что это не я истеричка, а он идиот.
— И? — Мой монолог оказывается настолько не впечатляющим, что Кир делает ещё глоток чая.
— Ты серьёзно?!
— Абсолютно. Пойми уже, Алис, — он подаётся вперёд, — все эти причины-следствия могут катиться к чёртовой матери. По факту важно лишь то, можешь ты без него или нет! И всё вот это «не могу» и «нельзя» — оправдание для трусов, потому что безвыходных ситуаций не бывает.
— А как бывает? — Сложный разговор, неприятный, вот только глаза то и дело соскальзывают на невозмутимый огонёк, которого нет.
— Как бывает? — эхом отзывается Кир. — До кретинизма просто. Хочешь угадаю, что тебя нервирует больше всего? — В нём превосходство, но какое-то мрачное. — Твоя мифическая свобода, которой ты так дорожишь. И я тебя понимаю, в моём прошлом все это уже было, только с головой у меня было похуже. И подсказать оказалось некому.
— Это другое. — Вибрация, светящийся экран и всего лишь реклама очередного магазина.
— Тоже самое, — добивает он. — Посмотри — я свободен. Раз и навсегда свободен от единственной женщины, которую любил. Свободен от воспитания сына. Свободен от обязательств. Вот только знаешь, лучше сдохнуть, чем иметь такую свободу.
Атмосфера за столом воцаряется такая, что, направившийся было к нам, официант меняет курс.
— Ты боишься, — вздыхает Кир и накрывает мою, сжатую в кулак, ладонь, — и это нормально. В твоих условиях нормально, но, Алис… Может, я всё-таки старею и выживаю из ума, однако мне хочется видеть тебя счастливой. Как сегодня, а не как несколько месяцев назад.
— А если не получится? — я опускаю глаза на наши руки.
— То я всегда рядом и навечно свободен, — насмешливо хмыкает Кир. — Помнится, одно время ты собиралась за меня замуж, если не срастётся до тридцати…
