я буду игнорировать его ухаживания, он поймёт намёк. Во всяком случае, так это работает в Осолисе. Гораздо лучше, чем те отвратительные разговоры, за которые она выступает.
Она качает головой.
— Он проявляет к тебе интерес, а ты даешь ему понять, есть у него шанс или нет. Вот как это работает. Если ты этого не сделаешь, в конечном счёте, ему будет больно, и это разрушит вашу дружбу.
Думаю, что предложенный ею план разрушит нашу дружбу, но ничего не говорю.
— Хорошо, я подумаю об этом.
Кристал права в одном. Хамиш хороший. Но я не могу отделаться от ощущения, что он слишком мил для той, кем я стала. Он был бы идеальным для девушки из Осолиса до смерти Кедрика, но слишком многое произошло. Я не могу втянуть его в свою беспорядочную жизнь. Он этого не заслуживает. Да и я не была уверена, что он справится с этим.
Женщины в яслях по-прежнему ведут себя отстранёно. Полагаю, что всё дело именно в том, что я забочусь об их детях, поэтому они такие недоверчивые. Я встаю с одной стороны, чтобы потренироваться пристегивать себя к Флаеру. Хамиш говорит, что если я смогу победить его, то завтра мы сможем спуститься на тропинку.
— Кара, возвращайся! — одна из миниатюрных блондинок обращается к милой малышке с необычными глазами.
Кара продолжает идти, не обращая внимания. Я просчитываю её путь до ограждающего забора, который находится всего в паре метров от неё, и уже собираюсь снова отвернуться, когда замечаю небольшое отверстие в ограждении.
— Кара!
Теперь женщина бежит, но мне добраться будет быстрее, я стою на краю в десяти метрах от маленькой девочки. Я перепрыгиваю через низкий забор, просовываю ноги в петли и опускаю перекладину.
Раздается пронзительный крик, когда Кара понимает, что находится у самого края. В этом возрасте её равновесие недостаточно устойчиво, чтобы исправить ошибку. Она раскачивается и исчезает за краем.
Я отстаю от неё всего на долю секунды. Я хватаюсь за заднюю часть её одежды. И благодарю того, кто шьёт эти летательные костюмы, когда материал выдерживает.
Цепляясь за неё одной рукой, я заставляю дрожащие мышцы свободной руки раскрыть крылья, как это делали раньше Кристал и Хамиш. Я возвращаю нас в ясли и неуклюже приземляюсь. Женщины находятся в различных состояниях потрясения, за исключением Моны. Кара визжит от восторга, извиваясь в моей крепкой хватке.
Мона забирает девочку у меня и отдает рыдающей блондинке, которая первой заметила малыша. Мона обнимает меня.
— Спасибо. Большое спасибо, — она отступает назад. — Сетки стоят, но и раньше случались инциденты. Бывают сломанные шеи из-за разошедшихся частей сеток.
Она снова сжимает моё плечо.
Сетки. Я совершенно забыла о них. Теперь мне было немного стыдно за панику. Хотя, если то, что говорит Мона правда, сетки не обеспечили бы безопасность Кары.
— Эй, Уиллоу! — кричит другая молодая женщина. — Ты летела! Мы все видели тебя.
Остальные выкрикивают свои поздравления.
По моему лицу расползается широкая ухмылка.
— Ты права. Я сделала это!
Я просто взлетела.
Мне не терпелось рассказать об этом Хамишу.
ГЛАВА 21
Я не вижу Хамиша в тот вечер и не сообщаю ему о вчерашнем инциденте, когда мы летим на Тренировочную скалу. Здесь слухи распространяются не так быстро. Я добавляю мысленную отметку в пользу Брум.
Я начала вести подсчёт.
— Ты в порядке? — спрашивает он, наблюдая, как я смеюсь над очередным его комментарием.
Я прикусываю щёку, чтобы моя ухмылка перестала расти, и киваю.
— Может быть, просто твои шутки сегодня смешны. Впервые, — говорю я и отклоняюсь назад, когда он пытается потрепать меня по щеке.
Я пристегиваюсь к своему Флаеру, когда мы добираемся до места, и пока Хамиш направляется к краю первой ступеньки, я бегу в противоположном направлении. В ту сторону, которая уходит в пустоту — если только ты сначала не разобьёшься о скалы по пути вниз.
— Уиллоу!
Я слышу его крик позади себя.
Удерживая ноги прямо, я выталкиваю крылья за край и исчезаю из поля зрения, а затем мощным толчком взмываю вверх над его головой.
Я дважды облетаю вокруг него, прежде чем приземлиться на краю. Он застывает, не до конца пристегнув свой Флаер.
— Ты только… — шипит он.
Я бросаю на него взгляд.
— Знаю! Вчера у меня вышло случайно, а теперь я прочувствовала… — я прерываюсь, когда вижу, что его лицо осунулось.
— Ты знаешь, как сильно напугала меня? — спрашивает он.
Его выражение лица похоже на морду Кауры, когда я её отчитывала. Это не гнев. Он смотрит на меня так, будто я предала его. Моя ухмылка сползает.
— Это подразумевалось, как шутка. Я прошу прощения.
Бойцы из казармы сочли бы это забавным. Очевидно, что переживания, связанные со смертью, не вызывают у Хамиша веселья. Полагаю, Внешние Кольца исказили мой юмор.
Он прищуривается, глядя на меня, но потом вздыхает и подавляет гнев. Вот так. Это невероятно. Он улыбается и подходит ко мне, осматривая свою руку.
— Я прощу тебя, — говорит он. — Но только если ты…
— Погоди, дай я угадаю, — я закатываю глаза. — Ты хочешь поцелуй. Ой, нет, подожди. Может быть, ты скажешь, что хочешь грушу, а потом всё равно поцелуешь меня. Мужчины. Вы так оригинальны.
Я умолкаю, понимая, что звучу безумно.
Его лицо краснеет, и он, заикаясь, бормочет ответ:
— Н-нет. Я собирался сказать, что прощу тебя, если ты доставишь меня обратно к Ише.
Я смотрю на него, его лицо становится ещё краснее от очевидной лжи. Мои собственные щёки покраснели от моей тирады, поэтому я ухмыляюсь ему и бросаюсь с обрыва.
Даже имея преимущество, он выигрывает.
После этого мои занятия ускоряются. Он показывает мне схему, самые безопасные воздушные пути между скалами. Показывает мне, как ориентироваться на больших расстояниях с помощью цветового градиента. Вот как жители Ире легко ориентируются в Оскале. Если ты заблудился, тебе нужно только взмыть ввысь и снова найти себя. В середине трудно разглядеть цвета. Хамиш научил меня, что все цвета означают. Оттенки оранжевого — близость к Осолису, от серого к белому — близ Гласиума. Как и обещал, он берёт меня с собой на разведку.
Джимми отправляется с нами. Его мать так благодарна, что почти плачет. Бледный, веснушчатый мальчик молнией проносится вокруг меня. Хамиш постоянно окликает его назад, и дюжину раз моё сердце замирает, когда он оказывается в шаге от скалы. Каким-то образом он всегда умудряется вовремя отлететь назад. Как будто Флаер — часть его самого.
— Почему он так хорош в семь лет? — я
