Где‑то совсем неподалеку слышу жалобное ржание раненых лошадей, которые стояли в конюшне неподалеку. Блин, как же жалко животин, так тоскливо от их голоса, что хоть бросай всё и иди лошадок добивай. Эхе‑хе, горе горькое, война, мать её так.
Роты нашего батальона вперемешку с остальными подразделениями Кавказского корпуса были раскиданы по всему городу. Наша Вторая рота должна оборонять пересечение улицы Карашаева и проспекта Ленина. На каждую группу по одному дому. Каждое здание — маленький форт. Где‑то перед нами, в районе бывшего Дворца спорта «Спартак», полсотни «индейцев» в боевом дозоре. Они первыми примут на себя удар южан и отойти должны как раз к нашим позициям. Пока там тихо, стрельбы не слыхать, а значит, можно не напрягаться. В доме, что нам для обороны поручили, нас семнадцать человек, разведгруппа в полном составе и артиллерийский корректировщик на третьем этаже.
— Перекличка! — слышу я со второго этажа громкий голос нашего нового командира группы прапорщика Герасимова, бывшего «замка», которого мы называли только по позывному, Гера. — Старшие троек, доложить!
Кидаю взгляды вправо и влево: Як с АКМом занял оборону рядом с подъездом, а Глаз с ПКМом оборудовал себе две огневые точки в соседней комнате, и сквозь пробоины в перегородке я мог видеть его хорошо. Приподнимаю голову к дыре, ведущей на второй этаж, и вслед за остальными сержантами докладываю:
— Левый боковой дозор, потерь не имеем, к бою готовы.
Вновь голос Геры:
— Внимание! Повторяю ещё раз: первыми отступать будут наши союзники, не постреляйте их в запарке. Если за ними погоня, отсекайте хвосты. — Ему никто не отвечает, и он окликает нашего радиоминёра: — Юрец, подрыв фугасов только по моей команде!
— Понял, — доносится из подвала голос нашего «одноразового».
В тишине проходит несколько минут. Неожиданно, как оно всегда и бывает, перед нашими позициями начался бой, и, судя по плотности огня, прёт на нас не меньше батальона. Ясно можно слышать выстрелы не менее чем сотни автоматов, наших АКов и АКМов, которые у южан на вооружении стоят, а вот в шум боя врывается гулкий грохот нескольких ДШК, давящих сопротивление передовых дозоров, и следом — сильные хлопки, наверное, это РПГ‑7. Серьёзные ребята эти халифатцы, если только по шуму боестолкновения судить. Теперь остаётся только живьём их увидеть.
— Идут! — раздаётся чьё‑то предупреждение.
В самом деле, по зарослям, отделяющим проспект Ленина от территории бывшего стадиона, в нашем направлении бегут десятка три горцев, с ними — человек пять раненых, а позади — противник, догоняющий их. Три «индейца» понимают, что всем не оторваться, остаются на месте, сдерживают южан и, прикрывая своих товарищей, один за другим падают замертво. Всех врагов они не удержали, и в бой первыми из нас вступают пулемётчики, экономными короткими очередями роняющие врагов на землю.
На некоторое время халифатцы замирают, и только кустарник от их движений колышется. Горцы всё же добираются до нашего дома, но не остаются в нём и, пройдя сквозь здание, уходят в сторону улицы Хуранова, где должны перегруппироваться, пополнить боезапас и закрепиться в следующем опорном пункте.
Ви‑у‑у‑у! — противно завыли мины, и, инстинктивно пригнув голову, я гадаю, чьи они — наши или халифатские.
Мины падают на кусты, где скапливаются южане. Корректировщик всё же молодец, не зря сидит фишку палит, вовремя артиллерийскую поддержку заказал. От взрывов кусты вместе с землёй подлетают ввысь, и на некоторое время южане откатываются назад. Наши миномётные батареи смолкают, и в работу вновь включаются орудия противника. Вот так, значит, и у них переносные радиостанции для корректировки огня имеются. Вновь ныряем в подвал, и снова наверху гуляет огненный смерч, посланный на нас врагом.
Этот артобстрел длился недолго, минут десять, и мы вновь вылезаем на позиции. Дом местами горит, но он давно уже нежилой, и дерева в здании немного. Каждая деревяшка, до которой местные жители в зиму смогли добраться, давно уже в печи сгорела, так что пожара мы не боимся. Вонь и дым есть, конечно, но это и перетерпеть можно. По всему проспекту, который является передовой линией наших оборонительных порядков, воцарилась тишина, и только слышно, как где‑то на другом конце города идёт сильнейшая пальба и взрывы. Все наши парни в ожидании. Мы высматриваем южан, но ничего не происходит. Глядя через смотровые щели и бойницы на окружающую территорию, видим только дым, стелющийся над землёй, дымящиеся воронки от снарядов и развалины городских окраин, затаившихся в тревожном ожидании.
Неожиданно заработали сразу несколько ДШК, и тяжёлые пули прошлись по каменным стенам нашего укрепления. Вражеские пулемётчики лупят метров с четырёхсот, вслепую, сквозь дым, и по трассерам можно прикинуть примерное их местоположение, но мы не отвечаем и ждём появления пехотинцев. Несколько минут подряд, с краткими перерывами на замену боекомплекта, тяжёлые станкачи обстреливают наш дом, но стены здесь надёжные, и потерь мы не имеем. Бойцы только отошли от бойниц и проёмов да некоторые на пол легли.
Наконец пулемёты смолкают, и я слышу голос Геры:
— Приготовиться к бою! Огонь без команды, сразу после подрыва фугасов. Юрец, ты жив?
— Та шо мне сделается, батько‑командир, — вспоминая свой родной хохляцкий говорок, откликается радиоминёр. — Жду твоего приказа.
Есть, пошла пехота. Из кустарника, заросли которого наши миномёты так и не выкосили до конца, поднялось несколько человек в серой униформе — офицеры, это мы от местных горцев знали. Они что‑то кричат, но нам их голоса не слышны, вроде бы и расстояние небольшое, всего‑то метров двести, а человеческий голос совсем не доносится. Повинуясь командам своих офицеров, из зарослей встают сотни рядовых бойцов халифатской армии. Надо сказать, видок у южан самый что ни есть затрапезный. Оборванные, много истощённых, одежда самая разная и рваная, впечатление они производят не солдат, а какой‑то банды. Однако в руках у них автоматы, на боку сабли или ножи, а в карманах видны гранаты. Разгрузок на телах врагов я не наблюдаю. Какой‑то сброд, вчерашние работяги и дехкане. Однако сброда этого очень уж много, а драться они будут жестко и до конца.
Солдаты Халифата, без всякого толка стреляя в пустые оконные проёмы дома, пригибаясь к земле и петляя, бросились вперёд. Мы молчим, не отвечаем и ждём единовременного подрыва четырех фугасов, ещё вчера прикопанных перед обороняемым нами зданием.
Противник уже всего в ста метрах от меня, и слышу крик Геры:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
