— Это было чудо, — ответила я. Она широко распахнула глаза и испытующе поглядела на меня.
— Еще одно чудо? — спросила она. — Невозможно! Нас обманули в первый раз, не так ли? Ты знаешь, Дамаск, мне кажется, что я не верю в чудеса.
— Ты всегда отличалась вольнодумием. Кейт взглянула на резьбу на стенах.
— Но это прекрасно. И теперь это твой дом! Почему ты не написала мне и не рассказала о том, что случилось? Почему ты молчала? Тебе следовало предупредить меня.
— Не было времени.
— Ну, теперь я хочу, чтобы ты мне обо всем рассказала. Это твой дом, Дамаск. Наше старое Аббатство — твой дом. Ты знаешь, Дамаск, говорят, будто Аббатство становится тем, чем оно было прежде?
— Я знаю об этих слухах.
— Не обращай внимания на слухи. Давай побудем вместе и поговорим. Нам столько надо обсудить.
Я провела ее по громадной лестнице с великолепной резной балюстрадой в комнату в верхнем этаже, где занималась рукоделием, точнее, шила платье для Хани, когда прибыла Кейт.
Хотя стоял октябрь, послеполуденное солнце заливало длинную комнату, и я провела ее к окну, у которого только что сидела за работой.
— Ты не голодна, Кейт? — спросила я.
— Твоя матушка уже накормила меня. Она так гордится своими близнецами. Где твой муж?
— Он очень занят. Здесь столько работы. Я была поражена, Кейт, когда поняла, насколько велико Аббатство. Предстоит еще очень много сделать, если мы хотим увидеть его таким же процветающим, как прежде.
Она пристально посмотрела на меня:
— Но оно не должно быть процветающим Аббатством, не так ли?
— Конечно, это не Аббатство в том смысле, каким было аббатство Святого Бруно. Но здесь есть ферма, мельница, поля, которые нужно подготовить, чтобы на следующий год они дали урожай. — Я говорила потому, что боялась вопросов, которые Кейт может задать, если я остановлюсь. — Необходимо запасти сена для животных…
— Пожалуйста, не излагай мне перечень предстоящих работ. Я не за этим сюда приехала.
— Но ты должна понимать, что здесь необходимо многое сделать и нам потребуется много слуг, если мы хотим, чтобы усадьба процветала.
— А Бруно? Где он?
— Думаю, где-нибудь в Аббатстве. Возможно, он договаривается насчет обработки земли или на мельнице, а может быть, и с Валерианом в скриптории.
— Что он сказал, когда узнал, что я приезжаю?
— Совсем немного.
— Не своди меня с ума, Дамаск. Какое это произвело на него впечатление?
— Какое самомнение! Ты думаешь, это такое важное событие, что ты, наконец, соблаговолила посетить нас?
— Я думала, что он будет рад.
— Он неохотно делится своими мыслями.
С этим она согласилась.
Я спросила, как поживает Кэри. Вырос ли он?
— Для детей это естественно. Кэри во всех отношениях нормальный ребенок.
— Я хотела бы повидать его.
— Ты увидишь его. Я привезу его в Аббатство. — Она испытующе посмотрела на меня. — Что за банальные вопросы мы задаем друг другу! А у тебя здесь эта девочка — ребенок Кезаи! — И снова ее испытующий взгляд впился в меня. Разумно ли это?
— Я дала обет. А Дамаск всегда держит свое слово. А Бруно? Что он думает? Только несколько недель, как женился, и уже ребенок!
— Он смирился с тем, что я должна сдержать данное слово. А я люблю девочку.
— Ты будешь ее любить. Ты вечная мать. Такая уж ты есть, Дамаск. Ты счастлива?
— Я счастлива.
— Ты всегда обожала Бруно… Но ты всегда была такой честной. Ты никогда не умела скрывать свои чувства, правда?
Я избегала смотреть ей в глаза.
— Думаю, и ты не была безразлична к нему.
— Но ты выиграла приз, ловкая Дамаск.
— Я не была ловкой. Просто так уж вышло.
— Ты имеешь в виду, что он вернулся и попросил тебя выйти за него замуж?
— Именно это я и имею в виду.
— И сказал, что положит к твоим ногам богатое Аббатство? «Я дам тебе богатство и драгоценности…» Я засмеялась:
— Ты всегда была одержима стремлением к богатству, Кейт. Я помню, что, когда мы были детьми, ты говорила, что выйдешь замуж за герцога. Я удивлена, что ты удовольствовалась простым бароном.
— В битве жизни мы стараемся использовать возможности, которые кажутся нам достаточно хорошими. Упустить их значит остаться ни с чем. Не так уж много знатных людей посещали дом твоего отца, не так ли? Ремус оказался вполне достойным моего внимания.
— Он так же, как и прежде, без ума от тебя?
— Он так же безумно влюблен, — ответила Кейт. — И он страшно благодарен за сына. Но я хотела поговорить о тебе… о тебе, Дамаск. Здесь произошло столько — больше, чем происходит в моем маленьком мирке. Твоя мать произвела на свет двух близнецов и это твое странное замужество — вот что меня интересует, — Я думаю, что ты знаешь о том, что произошло. Бруно вернулся и попросил меня выйти за него замуж. Было много разговоров о новом владельце Аббатства. Никто не знал, кто он. Я согласилась выйти за Бруно, только тогда он открыл мне, что он и есть владелец Аббатства, и рассказал о том, каким чудесным образом оно ему досталось.
— Это фантастическая история, а я никогда полностью не верила в них.
— И ты полагаешь, что я тебе лгу, Кейт?
— Не ты, Дамаск. Но ты должна согласиться, что все это очень странно. Так он просил тебя выйти за него замуж и только после этого открыл тебе, что твоим домом будет Аббатство! Что за скрытный жених! Могу поклясться, что ты обещала ему разделить с ним жизнь в нищете.
— Я думала, что так и будет. Она медленно кивнула:
— Бруно — гордый человек.
— Ему есть чем гордиться.
— Разве гордыня не грех — не один из смертных грехов, как меня всегда уверяли?
— О да, ты становишься придирчивой, Кейт. У Бруно врожденное чувство собственного достоинства.
— Я совсем не это имела в виду. — Лицо ее на мгновение потемнело, и она пожала плечами. — Покажи мне Аббатство, Дамаск, — попросила она. — Должно быть, я получу от этого удовольствие. Сначала покажи дом. Эта комната прекрасна. Я буду представлять тебя здесь, когда вернусь в свой мрачный старый замок.
— Так замок стал мрачным? Я думала, что ты очень гордишься таким чудесным старым зданием.
— Это всего лишь замок, причем семья Ремусов живет там со времен Эдуарда I. Его не сравнить с Аббатством, правда?
— Я думаю, что сравнение в пользу замка.
— Ну, Дамаск, это твои старые штучки. Ты учишь меня ценить то, что я имею. В тебе всегда было что-то от проповедника. Что ты думаешь о новой религии? Ты знаешь, у нее много сторонников? Это, конечно, вызов Риму, но это и делает ее такой привлекательной. Я думаю, это более простая вера. Вообрази богослужения на английском! Людям так легко их понять. С одной стороны, это хорошо, но в то же время это лишает веру некоторых достоинств. Когда плохо понимаешь, о чем говорят, это производит гораздо большее впечатление.
