с Екатериной, и с Филаретом, у нас может не остаться выбора. Но это не значит, что мы можем отступать. Если сейчас признаем свое поражение — нас просто раздавят.
— Как говорится в трактате «искусство войны» первейшая задача любого военачальника — обмануть врага. А главное достижение — победить в войне, не вступая в нее. — прокомментировал Мирослав. — Вопрос только в том, чего ты хочешь в результате добиться. Прихода к власти здесь и сейчас?
— Не очень-то хочется, но если придется… — задумчиво проговорил я.
— Не придется, более того — не получится. — сказал Мирослав, покачав головой. — Петр уже вернул князей Юсуповых и Шереметьевых, возглавлявших группировки Юг и Запад. С этого момента у него и его союзников абсолютное превосходство в военной технике и живой силе. А в открытом противостоянии он просто убьёт всех неугодных.
— Как он уже сделал с Демидовым и Ляпинским. — кивнул я, вновь повернувшись к залу. Инга была здесь, как и Константин. При этом Багратион легко улыбался, глядя на окружающих и непринужденно шутил. А вот девушке, в небольшом окружении союзников, приходилось несладко.
— Нужно созвать малый круг… у нас есть место, в котором мы можем переговорить спокойно? Человек десять. — примерно оценив количество самых доверенных лиц спросил я.
— Есть, конечно. — кивнул Суворов, усмехнувшись. — Даже если гвардейцы и рассовали по дому жучки, туда они вряд ли забрались. Только вот… с женщинами там будет несколько некомфортно.
— Баня? — удивленно спросил я.
— А ты все понимаешь, внучек. Не просто баня, хамам, с такой влажностью что любой микрофон не выдержит. — довольно улыбнулся Мирослав. — Но уйти до окончания вечера будет не вежливо. И так скандал случился, самого императора выгнали, о чем вечерний Петроград будет еще долго судачить.
— Ничего не поделать. — пожал я плечами, прикидывая чем мне грозит немилость Петра. Еще полгода назад даже его внимание было равносильно смертельному приговору. А вот теперь, после того как я выяснил что Екатерин не в состоянии передать создание камней, а Петр сильно ограничен этим фактором…
— Нам нужна твоя мать. — сказала негромко Мария, думавшая в том же ключе. — С двумя сразу мы не справимся.
— Может нам и не нужно с ними справляться. — ответил я, чуть сдвинув брови. — Пойдем общаться с гостями. Неприятно, но необходимо.
— В таком случае начнем с моей проигравшей соперницы. — усмехнувшись решила Мария. — Даже получив деньги, на фоне остальных главных родов мы все равно что нищие. А лишив нас возможности бороться за наследство Меньшиковых отец сам толкнул нас в объятья Ляпинских.
— Верно, думаю она и сама это понимает. Главное, чтобы это не был хитрый план, который мы не можем просчитать. — сказал я, грустно улыбнувшись. — Кажется теперь я не смогу доверять никому.
— Мне можно. — чуть сжала мою руку Мальвина. — Как ты там меня назвал? Своим чудовищем?
— Верно. И главное слово тут «моё». — ответил я, погладив девушку по ладони. — Идем, пообщаемся с нашей будущей супругой.
Зимний дворец. Примерно в это же время.
Петр в задумчивости перебирал бумаги, пытаясь понять, как так в очередной раз получилось. Идеальный расчет, с железными, а главное взаимовыгодными договоренностями чуть не привел к краху. Уде два рода из правящей верхушки высказали ему свои опасения. Да и мальчишка, как он угадал куда бить?
В империи проживало множество промышленников, магнатов и даже отказавшихся от дара боярских семей. У них было все — богатство, земли, влияние. Но не было и не могло быть главного — силы и власти. Когда-то пренебрегшие становлением своих потомков, сейчас они отчаянно лавировали в поисках возможностей возвысится. А княжеские рода, свысока наблюдали за их бесполезными потугами.
И ни один боярин, да что там, ни одни дворянин не хотел оказаться на месте даже самого богатого рода, лишившегося резонанса. Что станет с родом Морозовых, если мальчишка не успокоится, а затаит обиду и через десять лет, взойдя на престол, и в самом деле начнет постепенное выдавливание рода Морозовых из политики и власти? Что станет с его внуками? И если они бесславно сгинут — зачем это все.
А еще Петра очень напрягло две вещи. Взгляд дочери… в прошлый раз, после такого она устроила скандал и сбежала в Суворовское училище, где и подцепила этого оболтуса, посмевшего нарушить все виданные и невиданные нормы приличия на приеме. А второе — чувство, которое он очень давно не испытывал, по праву считая себя сильнейшим человеком империи. Страх.
Каким образом этот страх мог вызвать парнишка, лишь недавно освоивший объемные конструкты Петр сказать не мог. Возможно дело было в уверенности, с которой тот говорил о собственном возвышении и скорой мести. Возможно, в том, как он смотрел, не на Петра даже, на его конструкты. Словно видел их. А возможно в том, что мальчишка уже сейчас умеет управляться с чужими камнями резонанса и подчинил себе Шах. Это было очень, очень опасно.
— Это правда? — влетев в кабинет без стука набросилась на него супруга.
— О чем ты конкретно говоришь? — стараясь не выказывать раздражения спросил Петр.
— О чем? О, наверное, о том, что ты собираешься жениться на этой мелкой потаскухе, подстилке предателя Суворова! — выкрикнула Надежда, ударив обеими ладонями по столу.
— Во-первых, врачи доказали ее невинность, она до сих пор девственница, к тому же лучшего для деторождения возраста. — поморщившись ответил Петр. — Во-вторых, ее владений и земель хватит для того, чтобы укрепить род, став вровень с императорским. А в-третьих — мы с тобой это уже обсуждали. Так что не вижу причин для твоего возмущения. Или же проблема в том, от кого ты узнала эту новость?
— Ну что же, дорогой, я рада тебя обрадовать. — едко усмехнулась Надежда. — Она не единственная наследница рода Меньшиковых. Ее родная тетка, ныне Людмила Суворова-Меньшикова, имеет прав на земли не меньше, чем Ольга. Больше того, уже неделю циркулирует слух, что Суворовы могут предоставить какие-то доказательства, согласно которым большая часть земель должна отойти именно Людмиле.
— Обойдутся. — хмыкнул Петр. — Последнее решение в спорных вопросах за малым дворянским советом, а у меня там большинство…
— Было большинство. — заметив секундную заминку в речи супруга сказала Надежда. — Ты не сменил назначения после возвращения с
