А я? Я что должна сделать? Сказал бы мне кто… Я нервно покусала губу и сама не заметила, как левая рука сложилась в кулачок. Решение оказалось удивительно простым.
— Здравствуй, Анна! — тут же откликнулся голос.
— Здравствуй, Анна, — ответила я. — Сегодня вечером позвони Эдику и назначь встречу. Завтра встреться с ним, скажи, что между нами все кончено. Постарайся быть с ним мягче, но решения не меняй и надежд не давай. И еще… — Я вздохнула. — И еще даю тебе три дня… нет, целую неделю! На все те истерики, которые он будет устраивать. Советую отключить мобильник. Справишься?
* * *
Дни тянулись друг за другом нескончаемой вереницей, как кадры кинолент в рубке Андрея. Мы сняли квартиру и стали жить вместе, но будни оказались скучны. По-прежнему каждое утро я уходила в офис, садилась за свой стол и составляла бесконечные ведомости, шутливо бранясь с прочими девочками нашей бухгалтерии. Андрей шел на смену или торчал в интернете. Вечером, если у Андрея не было дежурства, мы ужинали вместе, садились на диван перед монитором и смотрели модные сериалы с субтитрами — из тех, что интересно смотреть, но после нечего вспомнить. Андрей не любил их за то, что приходится качать из интернета и смотреть на маленьком экране. Но все равно качал и смотрел. Фильмы, которые крутил его кинотеатр, он тоже не любил — говорил, скучно, однообразно.
Выходные проходили интересней: мы шли в кафе, на концерт или в клуб, а потом обычно у нас бывал секс, хотя в последнее время тоже довольно однообразный.
Если мне становилось грустно, особенно по утрам, когда просыпаешься по будильнику и смертельно не хочется вставать, я складывала руку в кулачок и звала Анну пожить за меня денек-другой. Запрещала я лишь секс с Андреем. Сама не знаю почему, наверно, ревновала. Но мне эта мысль казалась недопустимой. Как реагирует Андрей на отказы Анны — я старалась не выяснять. Потом как-то само получилось, что в будни меня всегда заменял гастарбайтер, а я появлялась лишь на выходные.
Шел обычный воскресный вечер. Позади у нас осталась милая итальянская пиццерия, бутылка шампанского, романтическая прогулка по тому бульвару, который я все еще не очень любила, затем торопливый душ и плавный, без лишних слов, прыжок в постель. И когда все кончилось, когда мы уже отдыхали, когда я лежала у него на плече, задумавшись, то вдруг неожиданно для самой себя спросила:
— Послушай, тебе не кажется, что мы стали жить как-то порознь?
— Почему? — удивился он и приподнялся на локте.
— Не знаю. — Я пожала плечами. — Вроде вместе, но каждый по отдельности.
— По-моему, все нормально, — ответил он.
— Я так не думаю, — грустно сказала я. — Тебе не кажется, что наша жизнь превратилась в какое-то болото?
— Нет, — отвечал он. — Почему?
— Тебе не кажется, что ты иногда живешь будто не со мной?
Я замерла, боясь услышать ответ.
— Нет, не кажется, — ответил он. — Что ты имеешь в виду?
Я помолчала.
— Хочешь, серию посмотрим? — предложил Андрей.
— Нет. — Я качнула головой. — Давай лучше поговорим. Скажи, как ты видишь наше будущее?
— В каком смысле? — удивился он.
— Ну… — Я замялась. — Понимаешь, каждой женщине хочется стабильности.
— Вас не поймешь, — зевнул Андрей. — То тебе жизнь болото, то наоборот — стабильности.
Я посмотрела ему в глаза и решилась:
— Андрей, ты меня любишь?
— Конечно, — кивнул он удивленно.
— Андрей, мы живем вместе почти год, почему ты мне никогда не делал предложения?
Он замялся и отвел взгляд.
— Послушай! — настаивала я. — Давай наконец поговорим. Мы живем вместе, но так давно не разговаривали! Мне уже двадцать шесть, я хочу семью, хочу ребенка… Я тебя люблю!
— Я тебя люблю, — повторил он послушно.
— Если я тебе сама предложу завтра пойти в ЗАГС и подать заявление, что ты мне ответишь?
Андрей мялся.
— Ты меня не любишь? — ахнула я.
— Люблю, — вздохнул Андрей.
— Но не хочешь на мне жениться и не хочешь детей?
— Хочу, — ответил он.
— Так пойдем прямо завтра и подадим заявление!
— Завтра не могу, — пробормотал Андрей. — Завтра дежурство.
— Хорошо, послезавтра, во вторник?
— Давай все обдумаем? — предложил он.
И тут я взорвалась:
— Давай! Обдумай сейчас и ответь мне! Мужчина ты или нет?
Андрей снова отвел глаза.
— Мне надо подумать, — пробормотал он. — Дай мне подумать?
— Сколько?
— Хотя бы пару недель.
— Сколько?! — ужаснулась я. — А почему сейчас ты не можешь дать ответ?
— Сейчас, — сказал Андрей с удивительно знакомой мягкой интонацией, — я не могу. Мне надо обдумать. Смогу точно сказать только в следующем месяце, восьмого числа, как раз будет твой день рождения…
И тут я вдруг все поняла.
— Что, хозяин в отпуске? — желчно спросила я, глядя прямо ему в глаза.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду! — фальшиво ответил Андрей, стараясь не встречаться со мной глазами, а затем протянул руки: — Я люблю тебя и…
— Не трожь! — заверещала я, вскакивая. — Не трожь меня больше своими подлыми руками! Клещами, щупальцами или что там у тебя внутри!!!
— Анечка…
— Будь ты проклят, киномеханик! — Я чувствовала, что по лицу катятся слезы. — Я думала, ты… А ты не только себя, ты и меня сдавал в аренду чудовищу!
Я думала, что мама устроит сцену, но она встретила меня спокойно — с пониманием и теплом. Взяла из рук баулы с моими вещами, принялась хлопотать на кухне. Со мной творилось что-то странное: слезы то катились, то высыхали, бросало то в жар, то в холод. Я сбивчиво объяснила, что у нас с Андреем все кончено, но подробности расскажу завтра. Мама не стала ни о чем спрашивать, расстелила диван в моей комнате, напоила чаем, заставила зачем-то выпить аспирин…
Она ушла в свою комнату, а я в свою. Выключила свет, легла, но сон не шел, а на душе было невыразимо мерзко. Тогда я встала, прошлась по комнате — своей комнате, с детскими рисунками на стенах, со шкафчиком, набитым любимыми когда-то дисками… Все это казалось теперь не моим — далеким и чужим. Бесцельно пошатавшись по комнате, я вышла на балкон, спотыкаясь о наваленные там корзины. Облокотилась о перила и стала смотреть вниз. Район спал. Отсюда, с девятого этажа, он был виден весь — от бульвара и до трамвайного кольца. Тут была моя школа, там — детская поликлиника, где мне вырвали первый молочный зуб. Слева за корпусами торчал бетонный торец проклятого кинотеатра «Луч»… Мягко светили фонари, шелестела майская листва.
Завтра меня ждала проклятая бухгалтерия, разговор с мамой, а потом опять — будни, будни, однообразные как десять арабских цифр на листках календаря. Я снова посмотрела вниз, а потом вдруг запрыгнула на корзины, перебросила коленку и села на холодные перила, свесив ноги вниз. Далекий двор, наполненный асфальтом, автомашинами и сиренью, плыл подо мной в полумраке и ночных шорохах. Глубина двора старалась ухватить взгляд и дернуть вниз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
