– А не мне ли это решать?
– Только, когда вы закончите все дела в Лунаполисе.
Дерек скрестил руки на груди.
– Я очень ценю… – Я проглотил комок, застрявший у меня в горле. – Правда, в этом нет никакой необходимости.
– Скажите еще, что я собираюсь занять место Алекса.
– Он вряд ли бы стал…
– К черту все эти «вряд ли» и «не вряд ли»! – На несколько мгновений глаза Дерека налились яростью. – Не хочу больше этого слышать. Вы оскорбили меня.
Я украдкой взглянул на Майкла. Он не отрываясь смотрел на Дерека.
– Думаю, – проворчал я, – мы сможем найти место для еще одного человека.
Лицо Майкла расслабилось, и он глупо улыбнулся:
– Я и не надеюсь, что вам есть еще что мне рассказать.
– Есть кое-что.
– Прекращай все рассказы, – сказал я, – как только из его рта начнет вылетать что-то, кроме того, что подходит для женского монастыря.
Дерек вскинул брови:
– Майкл, ты что, доставлял мистеру Сифорту неприятности?
– Нет, сэр, не доставлял. То есть в последнее время не доставлял.
– Тогда пойдем со мной. Погуляем немного. – Он оторвал свое долговязое тело от дивана. – Я никогда тебе не рассказывал о тех временах, когда Алекс получал порку?
Той ночью мы с Арлиной медленно, осторожно занимались любовью. Нам словно было по шестнадцать лет, и это состоялось у нас в первый раз, в первый наш гардемаринский отпуск. Я ничего не умел, был неуверен в себе, и она мне помогала. Делала она это и сейчас. Было адом, когда не можешь послать ноги туда, куда хочешь, когда мускулы не отвечают на сигналы, а нервы посылают только случайные ощущения от того, что находится в паху.
В конце концов, получив полное удовлетворение, мы лежали в полудреме.
– Ник, ты знаешь, что я временно не могу иметь детей.
– Что? – вздрогнул я.
– Мы не так стары. Когда Майкл стал жить с нами… кажется, это тебя взбодрило.
– Я делаю это ради Алекса.
– И для себя самого. Ты взял под свое крыло ребят. Посмотри на Дэнила с Тэдом.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что не поздно завести еще одного ребенка.
– Когда он вырастет, мне будет… – Я был шокирован. – Восьмой десяток!
– Разве? Если начать гормональное стимулирование…
– Я буду выглядеть моложе, будто мне семьдесят. Это неестественно.
– Как и имплантированные зубы. А они у тебя стоят.
– Это большая разница.
– Или новые легкие. Я приподнялся на руке:
– Дорогая, а ты сама хочешь ребенка? Арлина долго молчала.
– Не уверена. – Она уткнулась носом мне в грудь. – Но, если бы это случилось, мы бы снова принадлежали друг другу.
Я едва не разрыдался:
– Боже, как я люблю тебя.
Ее рука скользнула ниже. Через минуту я замурлыкал:
– Тише, дорогая. Мы так весь дом на ноги поднимем.
Из резиденции мы вылетели сразу после рассвета на вертолетах Бранстэда и Дерека. Все мы были очень оживлены и радовались, как дети, хихикая над своей хитростью. Мы с Арлиной сидели вместе, обнявшись, в вертолете Дерека. Мои помощники полетели с Джеренсом. Время от времени Арлина давала мне легкого тычка, как это делают кадеты, когда их не видит сержант. Я же в отместку щекотал ее возле шеи, зная, что там у нее одно из самых чувствительных мест.
Дерек равнодушно взирал на приборы, не обращая внимания на возню за своей спиной.
– Я решила, – сказала Арлина, – что я это сделаю.
– Сделаешь – что? – прищурился я.
– Не записывай меня в старухи, ты, старый болван. – И она поцелуем пресекла мою попытку возмутиться.
– Ты хочешь ребенка? – Мой голос повысился почти до писка. – Ты серьезно?
Она кивнула.
Ошеломленный, я сидел молча, обнимая ее, до самого шаттлпорта.
У базы Флота «Потомак» имелись свои ангары, стоявшие отдельно от комплекса шаттлпорта. Чтобы попасть в Лунаполис, нам требовалось сначала переправиться на околоземную орбитальную станцию. Летавшие на нее шаттлы всегда предоставлялись службе безопасности ООН, и тем не менее Флот ревниво охранял прерогативу использования своей собственности.
Будь у меня выбор, я бы, из соображений секретности, предпочел Флот. Мои секьюрити обеспечили бы тайну нашей поездки. К тому же для Флота, с его традициями, это было еще и делом чести – в то время как служба безопасности ООН к таким вещам относилась без особого трепета.
Для обеспечения секретности только два человека на околоземной станции знали о том, что я скоро появлюсь на ее борту. Одним из них был адмирал Маккей.
Наш шаттл, чтобы не привлекать лишнего внимания, пришвартовался в закрытом ангаре. Джеренс отправился прямиком к командиру станции, который послал лейтенанта для решения всех вопросов. Увидев его, Ансельм занервничал, покраснел. Я вопросительно поднял брови.
– Он один из тех, кто меня порол, – прошептал гардемарин.
Лейтенант представил врача станции.
– Господин Генеральный секретарь, нам нечасто доводится отправлять парализованных людей. Понимаете, сиденья не приспособлены…
– Давайте дальше. Со мной будет все в порядке, – проворчал я.
– И как только шаттл покинет орбиту Земли, наступит невесомость…
– Арлина, объясни ему, что я не зеленый салага.
– Помолчи, дорогой.
Я терпел этот инструктаж изо всех сил. В конце концов я наклонил голову к Майклу:
– Ты бывал там?
– Папа брал меня. Привычное дело.
Наконец начался взлет. Прочно привязанный к своему сиденью, я постарался расслабиться – как учит сержант нетерпеливых кадетов. Я словно слышал его фырканье: «Ослабь свои грудные мускулы, Сифорт. Представь, что тебе на грудь что-то давит. Как будто на тебе лежит женщина, хотя ты вряд ли имеешь об этом представление». В то время я и правда ничего такого не знал.
После бесконечного грохота и сильной перегрузки у меня перед глазами перестали наконец мелькать красные пятна. Я втянул ртом воздух, отстегнул ремни и выплыл из кресла.
Сзади меня освобождался от ремней счастливый Ансельм. Майкл позеленел и хватал ртом воздух.
– Даже не думай об этом! Сядь прямо! Возьми себя в руки!
Это сработало. Перепугавшись, парнишка забыл, что его едва не вырвало.
– Дыши глубже, медленнее, сынок, – сказал я уже мягче. – Все с тобой будет хорошо. А если начнет тошнить – возьми пакет.
– Да-а-сср. – Он вцепился в гигиенический пакет, как утопающий в борт шлюпки.
– Дэнил, попробуйте вместе с Майклом отыскать орбитальную станцию. – Салаг часто в таких ситуациях выворачивает наизнанку. Если их как-то отвлечь – это порой помогает.
Дерек понимающе подмигнул.
– Как ты себя чувствуешь, дорогой? – подплыла ко мне Арлина.
– Хорошо. – Ребра у меня болели, но упоминать об этом было незачем.
Дверца кабины открылась, и второй пилот, перебирая руками по поручням, приблизился к нам:
– Господин Генеральный секретарь! Сообщение чрезвычайной важности от начальника вашей администрации.
– Отлично.
Я взял написанную от руки записку:
«Адмирал Маккей погиб от декомпрессии во время несчастного случая на околоземной станции. Кем бы вы хотели его заменить? Если вы не предложите кого-либо, Адмиралтейство назначит Хоя».
Не успев подумать, я распрямился. В невесомости у меня снова появилась свобода, о которой я так мечтал.
– Мне надо поговорить с Бранстэдом. У вас есть секретная линия?
– Конечно, сэр. В кабине.
Он с пилотом, конечно, услышат мою часть разговора, но другого выхода не было:
– Если вас не затруднит.
– Ник? – Арлина смотрела на нас.
– Неприятности на околоземной станции. Сейчас вернусь. – Перебирая руками, я поплыл вперед, волоча безжизненные ноги за собой.
Я набрал номер:
– Джеренс?
– Все произошло очень быстро. – Голос Бранстэда потрескивал.
– Как это случилось?
– Странный несчастный случай. Во время внешнего ремонта кто-то потерял контроль за автономным контейнером, и он врезался в иллюминатор.
Я выругался. Автономный контейнер был размером где-то между снабженным двигателями скафандром и космической шлюпкой. Достаточно большой и неуклюжий, чтобы им было трудно управлять. Я такие ненавидел и никогда не пользовался ими на космических кораблях.
– А вы уверены, что это именно несчастный случай?
– Конечно, будет проведено расследование. Но я думаю, что кто-то из матросов отвлекся. Как бы то ни было, Маккей погиб.
– Ладно. А что вы знаете о Хое?
– Вы разве не встречались с ним на околоземной станции?
– А, да. – На совещании у адмирала Маккея, где мне рассказывали о «Галактике». Крохотный человечек, вертлявый, чрезвычайно озабоченный ролью Флота в колониальных делах. – А у нас есть более предпочтительный кандидат? Можете кого-то порекомендовать? – Точка зрения Джеренса в любом случае заслуживала внимания, вне зависимости от его преданности.
– Особенно некого. Я мог бы просмотреть список, но в Адмиралтействе все на уши встанут, если узнают.
