— Так удобнее, — объяснила она невинно, в глаза мне смотрела честными-пречестными глазами. — А то шип еще обломится…
— Ну-ну, — сказал я, — дерзай, дщерь.
— Кто-кто?
— Да была одна, — объяснил я, — привела на веревке дракона в город, где его и убили. Девственница, между прочим.
Она передернула плечами.
— Как подло!
— Вот-вот, — согласился я. — Учти, я ни на что не намекаю. Это ты сама что-то подумала.
Она стиснула зубы, злая, как кобра, опять ее замысел разгадан, заколебалась, бросая на меня быстрые и вместе с тем осторожные взгляды, но я почему-то больше возражать не стал, дурак, наверное, и она, поколебавшись, сделала вид, что говорили совсем о другом.
— Готовы? — спросил я. — Ладно, теперь пищите, разрешаю…
Глава 11
Я разогнался, насколько позволила площадка, с края мощно толкнулся всеми лапами, но все же заметно провалился в воздухе. Дополнительный вес хоть и мал, но плюс своя тяжеленная задница — принцесса вскрикнула, не то испуганно, не то восторженно, но ее тонкий голосок все равно прозвучал жалобно. Я поспешил распахнуть крылья во всю ширь, хотя сперва намеревался нырнуть вниз и пройти над самой землей, пугая обеих.
Теплые потоки воздуха подхватили и начали поднимать кверху. Мне оставалось только держать крылья растопыренными и не давать теплым струям развернуть их ребрами.
У подножья горы безобразная драка за останки дракона, звери ведут себя отвратительно, совсем как люди. Слетелись пернатые, сбежались песчаные волки, появились даже подземные звери и начали поспешно рыть землю под драконом, так что растерзанная туша погружается в почву, словно тонет в трясине.
Дальше пошли оливковые рощи, отдельными пучками держатся пальмы, неожиданно и удивленно распахивают глаза небольшие озера, они видят меня отчетливо, в отличие от людей с их опущенными к земле глазами. Караваны верблюдов вижу почти постоянно, а впереди всегда на крохотном ослике проводник, длинные загорелые ноги почти задевают песок…
— Bona Terra, Mala Gens, — изрек я глубокомысленно.
Мириам сказала с подозрением:
— Это по-драконьи?
— Да, — сообщил я. — Настоящая мудрость возможна только на древнем языке мудрецов с перепончатыми лапами и такими же крыльями.
— А как по-нашему?
— Хороша земля, — перевел я, — да народ плох. Все хорошее уместилось на моей спине. Остальное придется окультуривать. Точнее, культивировать. Что значит сперва все взрыхлить, засеять добрым и вечным, потом терпеливо растить, тщательно выпалывая сорняки…
Я снизился и пронесся на высоте в пару сот ярдов, и женщины визжали сперва в страхе, затем в восторге, земля проносится внизу с дикой скоростью, ветер ревет, мир то медленно приближается, то резко уходит вниз, когда работаю крыльями, а когда впереди показались обрывистые горы, я не стал набирать высоту и пронесся по ущелью.
Отвесные стены на дикой скорости замелькали по обе стороны, сливаясь в серые полосы, женщины прижались одна к другой и пугливо умолкли.
Городов столько, что будь у меня прежняя память, уже сбился бы со счета. Край населен куда плотнее, чем я думал еще вчера. Сейчас вот перевалили через небольшую каменистую возвышенность, и сразу же за ней распахнулся дивный плодородный мир, заросший дикими цветами, но такими крупными и яркими, что расцветили как праздничными огоньками всю долину.
— А это что? — спросил я. — Опять какое-то заповедное поле мертвых?
Принцесса не поняла вопроса, а Мириам крикнула насмешливо:
— Какое поле? Здесь драконов отродясь не видывали!
— Что ж, — ответил я, — удивим народ.
— Не надо, — сказала она поспешно, — не отвлекайся, не отвлекайся!
— А сожрать пару людишек? — спросил я. — Зато все сразу увидят, что это ты мне велела.
Она спросила настороженно:
— Это почему?
— А чья веревка у меня на шее?
Она нахмурилась, закусила губу, я слишком умело повернул знак ее власти против нее же. Принцесса беспрестанно ахала, растопыривала глаза, полные удивления и восторга, раскрывала рот и то и дело указывала розовым пальчиком на скачущих далеко внизу людей или проплывающие в сторонке города и села.
— Как замечательно!
— Что? — спросил я. — Сидеть на спине и показывать пальчиком?
— Нет, летать! Ты такой счастливый, такой счастливый… У тебя крылья!
— Чтобы получить полное удовольствие от полета, — объяснил я мудро, — крылья вообще-то и не нужны. Они нужны, если захочешь почувствовать удовольствие от полета во второй раз.
Мириам сказала саркастически:
— Ах-ах, как мудро!
— А то, — сказал я гордо. — Драконы — это мудрость с крыльями. Хоть и рептилья.
— Ты же говорил, что драконы не рептилии!
Я отмахнулся.
— Да это так, к слову. Как будто рептилией быть хуже, чем голым и противным человеком! На самом деле рептилии… это венец природы! Вот ты, понятно, не венец. А я — венец.
— А я кто? — осведомилась она.
— Не знаю, — признался я. — Наверное, копыта. Или хвост. Но не венец, точно…
Она поморщилась.
— Подумаешь, оно с крыльями! Надо же… А у меня душа летает!
— У женщин есть душа?
Она фыркнула.
— Это у вас, жаб-переростков, нет души! А если и есть, то не крупнее комаров.
— Комар, — сказал я рассудительно, — это хорошо. С крыльями! А вот у людей души вроде червячков. Ползают, ползают…
— А ты откуда знаешь?
— Мы, драконы, — сказал я важно, — мудрые. Все на свете знаем. А что не знаем, то и не надо. Зачем знать ерунду всякую? Главное, знать не многое, а нужное.
— Ах-ах, — сказала она саркастически. — Так и поверю, что ты знаешь хоть что-то полезное.
Земля внизу начала приподниматься, я ощутил по смене теплового потока. Финиковые пальмы стали попадаться реже, зато почва стала каменистее, суше. Впереди начал вырастать древний и полуразрушенный хребет, я рассмотрел ущелья, котловины, горы в дырах и кавернах. Отвесные стены как швейцарский сыр — обычная участь старых и рассыпающихся гор, разрушения всегда начинаются изнутри, с разрастания крохотного кариеса в большое дупло, а затем в Мамонтову пещеру…
Иногда успевал увидеть в темноте пещер огоньки, что значит, люди все-таки и здесь живут. Но кто, не монахи же — отшельники, аскеты всякие?
Стали встречаться на склонах козы, эти везде пролезут, потом овцы — сперва редкие, диковатые, потом ухоженные стада, наконец внизу потянулись села, мелкие города…
Воздух здесь прохладнее, однако яркое, хоть и непривычно маленькое солнце прогревает левую сторону и слепит глаз. Теплые потоки доносят запах слабо горящего кизяка, при отсутствии леса это основной отопительный материал. Пахнуло подгорелым мясом, из-за гряды отвесных скал появилось неширокое озеро, полное густой тени, вода кажется загадочно темной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
