Мы с Черепахой и мохнатой командой сидели на носу медленно идущей вниз по течению баржи. Река меня впечатлила — у нас таких нет, чтобы берег еле виден был. А вот баржи нет. Обычное такое корыто из тонкого металла. Ни нормальных очертаний, ни скорости, ни вида. Хотя есть достоинство — низко сидит в воде, можно причалить к берегу практически в любом месте. Мне гораздо больше понравились два пулемета «Корд» — на носу и в хвосте баржи, и цинки с боеприпасами, погруженные в трюм. Магазинов с услужливыми продавцами в нашем путешествии не предвидится, а готовым надо быть ко всему. Баржу внутри полностью забили ящиками с самыми разнообразными вещами, а наверху, прямо на палубе, в тесной загородке торчали лошади. По одной на каждого и две на фургон. Больше не помещалось.
— Вот это по-русски называется «Жаворонок», — сообщил я Черепахе, доставая из одной из сумок корпус беспилотника и присоединяя к нему крылья. — Очень удобная конструкция, один щелчок, и все встает на место.
Солнце уже клонилось к закату, но пока не устроились по своим местам и меня не перезнакомили с постоянной командой Рафика, пока я не показал каждого своим волкам для обнюхивания и запоминания, мы так и не смогли с Черепахой пообщаться без чужих. Вот и сейчас в стороне стояли Даша и Доцент и разговаривали, время от времени поглядывая на нас. На всякий случай я говорил на мыслеречи.
— Так с какой стати Даша едет с нами? — продолжая собирать самолет, поинтересовался я.
Черепаха помялась и нехотя сообщила:
— Она Сновидец. Иногда такие появлялись среди Народа. Даже помимо желания они видели сны, в которых были события будущего, а иногда и прошлого. Если же Сновидец проходил соответствующее обучение, он мог специально отслеживать будущее конкретных разумных, и чем сильнее он был, тем дальше в будущее мог заглянуть. Вот только не любили Сновидцы делиться своими знаниями. Кому приятно услышать, что тебя вскорости ждет смерть. А вообще будущее, по их словам, можно было изменить, и не делать того, что приведет к печальному результату. Были ситуации, когда они предсказывали что-то, и все убеждались в правильности их предвидения, но были и такие, когда проверить невозможно. Если тебе сказали не ходить туда-то и ты не пошел, как узнать, случилось бы предсказанное или нет. А они могли пользоваться такими предсказаниями в своих интересах.
— И что?
— Ей лучше идти с нами, — твердо ответила Черепаха и замолчала, не желая продолжать.
— Для нее или для нас?
— Если я скажу — для тебя, — насмешливо произнесла она, — поверишь?
— Почему нет? Она явно знала про меня, вот только я подумал что от тебя. Ей это зачем?
— Я не могу ответить, — покачала она головой. — Не потому, что что-то скрыть хочу. Сам знаешь, сделаешь что-то по слову Сновидца, будущее может измениться. А нам это не надо. Она кое-что видела, и не стоит это ломать. Пока во всяком случае. Я учу ее — насколько это возможно. Базовые знания у меня есть. А чем дальше она будет сознательно видеть, тем лучше для нас. Сейчас же у нее жуткий разброс в месяцы и никакого контроля над снами.
— А может, не стоит? Увидит что про нашу жизнь на равнинах да наше перекидывание и испугается. Люди боятся оборотней.
— Поздно. Она все равно увидит и без меня. Что у нас две тени, она знает, только не понимает. Лучше, если она будет видеть в нас друзей.
— А может, — я махнул рукой в сторону воды, — ночью упала за борт…
— Даже не думай, — зло блеснула Черепаха глазами. — Я знаю, что говорю. Она нам не враг. Тебе особенно. Вместе вы выживете, по одиночке шансов очень мало.
— Так что нас ждет там, ты уже знаешь? — отслеживая краем глаза, как Даша с Доцентом направляются к нам, спросил я.
— Она совершенно не умеет видеть нужное, даже не так — она видит то, что ей кажется важным. Людей. Отца, мать, братьев. — Она усмехнулась. — Тебя…
— Можно посмотреть? — спросил, вставая рядом со мной и с любопытством разглядывая беспилотник, Доцент.
— Конечно. Нам еще работать вместе. И лучше, чтобы вы тоже понимали, что к чему. Возможно, отслеживать обстановку придется по очереди. После глубоких размышлений наш Леха решил, что он сильно умный, и если вертолетов в Зоне нет и даже по заказу их получить нельзя, то можно для разведки и поиска безопасного маршрута в неизвестном районе использовать беспилотный летательный аппарат. Что-то такое он вычитал еще на Земле на эту тему.
Я, продолжая сборку, стал рассказывать Доценту и подошедшей Даше про игрушку в моих руках.
— Машина оснащена электрическим двигателем и комплектом видовой разведки, размещенным в подфюзеляжном контейнере. Полет проходит в автономном режиме с навигацией по опорным точкам. Система позволяет производить автоматическую посадку в указанной точке с точностью до пяти метров с использованием воздушной подушки безопасности. Может работать днем и ночью.
Рассказывая, я продолжал работать, раскладывая на палубе пульт управления и устанавливая самолет на направляющие. Потом надел на шею цепочку с «Говорилкой».
— Вот только выяснилось, что Леха сильно ошибся. Для определения координат и скорости современные беспилотные летательные аппараты, как правило, используют спутниковые навигационные приемники джи-пи-эс или ГЛОНАСС. Здесь у нас такой радости нет. Кроме того, электроника в Диком поле имеет нехорошую особенность отказывать в самый неподходящий момент. Пришлось заниматься усовершенствованием за счет местных ресурсов и Вещей.
Произведя все необходимые манипуляции, я спросил:
— Все нормально?
— Запуск! — прозвучало из «Говорилки».
— Пошел!
Беспилотник сорвался с направляющей и взлетел. Он прошелся вокруг баржи, покачал крыльями и полетел вперед.
— Полет нормальный, — сообщил голос, — пока ничего интересного. Если что будет происходить, передам.
— Сначала было три таких самолета, — продолжил я, оглянувшись на зрителей. На палубе все стояли, задрав головы, кроме Красотки, старательно делающей вид, что ей неинтересно. — Только один после наших доделок вышел недоработанный и грохнулся. Пришлось разобрать на запчасти. Теперь вроде бы нормально, но нужны испытания в полевых условиях. У нас просто не хватило времени.
Наблюдая за полетом, я продолжил:
— В использовании Вещей есть свои удобства, надо только правильно их применять. Вместе со стандартным аккумулятором стоит «Накопитель». Корпус покрыт тонким слоем специальной пленки, тоже из Вещей, которая перерабатывает тепловое, инфракрасное, ультрафиолетовое излучение в электрическое, а затем подает его в «Накопитель». Коэффициент полезного действия где-то тридцать пять процентов, большего добиться не удалось. Зато днем он вполне способен летать до шести часов, в зависимости от температуры и освещения. Мы старались дать возможность летать на одном «Накопителе» — они сменные и собственного производства, а аккумуляторы имеют определенное время работы, и их придется покупать. Когда «Накопитель» разряжается, самолет возвращается и садится с парашютом на специальную подушку-подбрюшье в круг диаметром метра три, не больше.
— Навстречу плывет баржа, — сообщила «Говорилка». — Расстояние — семь километров. Большая, семьдесят метров в длину и девять в ширину, скорость — четыре с половиной километра в час. На боку написано «В-17». На другом какая-то закорючка типа двойной галочки и тоже цифра 17. Жилые помещения. — Голос замолк и с сомнением продолжил: — На четырех человек. Вижу двух, но, может, еще кто есть. Груз — черный камень. Не знаю, что такое.
— Сейчас посмотрим, — пообещал я, рассматривая изображение на экране.
— Уголь они везут, — сообщил Доцент, — можно даже не смотреть. — При этом он тем не менее с интересом разглядывал, как приближается картинка. А когда разглядел надпись на борту, тут же начал комментировать: — Буква «В» — означает Варшава, а закорючка, надо думать, то же самое, только на латинице. У них там основное производство — добыча угля для заводов в городе и для отопления. Разработка ведется открытым способом, глубина залегания угольного пласта не превышает ста метров. Даже шахты не нужны. Откуда, думаете, у нас может быть выплавка собственного металла? Все из Новой Варшавы. Еще и синтетическое топливо там производят по немецкой технологии времен Второй мировой войны. Дорогое, правда, но не для собственных нужд, а на продажу. Эльфы в самом начале поставили им оборудование и несколько экскаваторов. Поляки у нас материально обеспеченные, в кои-то веки не из России получают, а остальным продают.
— Уголь — это камень, что горит? — утвердительно спросил голос.
— Ага, — подтвердил Доцент. — Антрацитом еще иначе называется.
— Спасибо, — вежливо ответил самолет, — опасности не наблюдаю, следую дальше. А что такое латиница?
