– Полагаю, – спросил Вестолиан, – что им так и не удалось добиться аудиенции?
– Совершенно верно, – поклонился Орбелиан.
– Продолжайте.
– Оказалось, что в последние годы аругавы неоднократно угрожали поднять восстание, если налог не будет отменен. И они наконец осуществили свою угрозу.
– Почему же налог не отменили или хотя бы не пересмотрели?
– Закон, изданный Директором, может быть отменен только им самим или его преемником, – спокойно ответил Орбелиан.
– А почему их жалоба так и не дошла до Директора?
– В соответствии с моими записями, и Джордин II, и Вилор I отказались принять делегацию аругавов.
– Но ведь они оба умерли уже более пятидесяти лет назад! – воскликнул Вестолиан. – Не хотите же вы сказать, что за последние пятьдесят лет ни один Директор ничего не знал обо всем этом, несмотря на прямую угрозу войны?
– Да, сир, – Орбелиан по-прежнему был совершенно спокоен. – Именно это я и хочу сказать.
– Полагаю, все это нельзя назвать иначе как преступной халатностью. – Вестолиан выпрямился в своем кресле. – Мы должны немедленно отменить налог и сделать все возможное для восстановления экономики этих несчастных. Кроме того, необходимо изменить законодательство. Подобная глупость никогда больше не должна повториться.
– Я сожалею, Директор, но это совершенно невозможно, – неожиданно подал голос Зенорра, министр этикета.
– Объяснитесь! – потребовал Вестолиан.
– Я бы предпочел сделать это наедине, Директор, – поклонился Зенорра.
– Мое правление еще слишком коротко, чтобы могли появиться секреты, – сухо ответил Вестолиан. – Поэтому я не вижу никаких причин для подобной таинственности.
Зенорра пожал плечами:
– Ну, если вы настаиваете…
– Да, я настаиваю.
– Хорошо, сир. Прежде всего, как бы вы себя ни называли: Директор, Протектор, Первый Гражданин или как-нибудь еще, суть от этого не меняется – вы обладаете ничем не ограниченной властью. Она дает вам огромные возможности, но власть – это палка о двух концах. Например, в этой комнате собралось около двадцати ваших советников. Каждый из нас, вне всякого сомнения, является экспертом в своей области. Мы знаем буквально все об управлении такой колоссальной Империей, каковой является Содружество. И тем не менее, если даже все мы единодушно станем уговаривать вас поступить каким-то определенным образом, то вы вполне можете сделать все наоборот. Среди всех людей, а фактически и среди всех разумных созданий вы обладаете наибольшей властью. И будете ею обладать до тех пор, пока вас не сменит следующий Директор.
– Не понимаю, куда вы клоните.
– Я как раз подхожу к сути. Как я уже сказал, вы обладаете величайшей политической властью во всей Галактике. А самая главная и, возможно, единственная, забота человека, наделенного властью, – это забота о сохранении оной. Вся наша история, начиная с тех времен, когда человечество жило еще на Земле, и заканчивая Монархией, со всей однозначностью свидетельствует: ни один лидер не расставался добровольно даже с крошечной толикой своей власти. Власть, подобно воде, всегда стремится найти путь, где она встречает наименьшее сопротивление. И обычно он ведет к одному человеку. Но если пытаться добровольно обратить этот процесс, пусть даже в такой мелочи, как дань, наложенная на каких-то там чужаков, обитающих за бог знает сколько тысяч световых лет отсюда, то, выражаясь фигурально, в плотине появляется пусть маленькая, но брешь, и вода власти медленно, но неуклонно начинает ускользать от вас. И, конечно же, очень непрактично вынуждать вас лично принимать решения по таким незначительным вопросам. Разумеется, каждый из нас имеет право говорить от вашего имени. Но если дать нам в этом отношении слишком большую свободу, то тогда и наши собственные помощники начнут говорить от вашего имени. И в конце концов появятся миллионы людей, отдающих приказы от имени Директора.
– Я хочу задать вам несколько вопросов. – Вестолиан отнюдь не выглядел убежденным.
– К вашим услугам, сир, – поклонился Зенорра.
– Прежде всего, если я единственный во всем Содружестве человек, который может принимать решения, то какого дьявола нужны почти два миллиона правительств? Зачем я плачу деньги тридцати миллиардам чиновников на Делуросе VIII и его астероидах, если они и чихнуть не смеют без моего разрешения? Добрая половина флота болтается так далеко отсюда, что для связи с ним нужен целый месяц, так какого черта они там делают, если сами не могут ничего решить?
– Позвольте мне ответить, – снова подал голос Орбелиан. Вестолиан кивнул. – В том, что касается управления планетами и отношений с чужаками, каждое правительство автономно. Разумеется, пока оно придерживается общей линии, определяемой Делуросом. А вот если возникают межпланетные проблемы, то здесь руки местных правительств связаны. Они, конечно же, вправе давать нам свои рекомендации, что обычно и происходит.
– Что же касается чиновников на Делуросе, – подхватил Зенорра, – то они принимают решения ежедневно. Но в их ведении находятся лишь малозначимые вопросы, связанные с разного рода конкретными мелочами. Разумеется, флот должен сам себя защищать безо всяких приказов свыше и обязан быть гарантом мира между планетами Содружества. Но вот на наступательные операции без ваших прямых указаний он права не имеет.
– Повторяю, – Вестолиан сурово взглянул на советника. – Из всех мыслимых систем эта самая неэффективная. В нашем распоряжении два миллиона правительств и более четверти миллиона адмиралов, не говоря уж о всех прочих офицерах. Да я поседею и умру раньше, чем смогу перечислить их имена. Как же я могу отдавать приказы всем этим людям? Каким образом Содружество вообще дожило до сегодняшнего дня?
– Вы забываете, что одни начальники подчиняются другим, – улыбнулся Зенорра. – Вам достаточно отдать приказ адмиралу, командующему в определенном секторе Галактики, а уж там он сам разберется.
– Но что мешает этому адмиралу самому проявить инициативу?
– Служба безопасности, – ответил Орбелиан.
– Я вас не понимаю.
– Наш мир не похож ни на Олигархию, ни на Демократию. Отличие может показаться незначительным, но на самом деле это не так. Раньше Человек мог полностью реализовать свое честолюбие. Каждый, начиная от самого жалкого оборванца и заканчивая самым блестящим политиком, мог пробиться на самый верх. Но теперь это исключено. Вы носитель всей власти, и даже если ваши преданные слуги решат устроить заговор с целью низвергнуть своего господина, все равно ничего не изменится. Никто из нас не сможет занять ваше место, пока жив хоть один член вашего семейства, раскиданного по всей Галактике и надежно охраняемого. А это значит, что благополучие любого жителя Содружества зависит от вашего настроения. И, грубо говоря, вероятность получить награду или сделать шажок вверх по служебной лестнице гораздо меньше вероятности понижения в должности и прочих неприятностей. Мы все живем на огромной пирамиде с гигантским основанием, но на ее вершине может уместиться только один-единственный человек. Скатиться вниз куда проще, чем подняться наверх. Удалось ли мне прояснить ситуацию?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
