— А почему мой?
— Ты им показался самым достойным, — предположил я.
— А они ничего, — заметил претендент на роль спасителя Яичницы, — разбираются в людях.
— Ладно, давайте-ка убираться отсюда, а то меня уже воротит от запаха гари.
— Пошли, — поддержали меня валькирии.
И даже имперский князь, против обыкновения, согласился.
Лишь Улюлюм заметил:
— Воняет какой-то кислятиной…
Оставив за спиной поселение с ярко пылающим деревом в центре площади, мы через несколько километров нашли симпатичную лужайку, примостившуюся между речушкой, похожей скорее на ручей, и большим дубом, в густой тени которого было достаточно свежо и пахло приятно.
Выбравшись из прокопченного доспеха, я плашмя рухнул в воду, позволив воде самой смыть с меня грязь и пот. Холодные струи впились в обожженное тело, как клин клином вышибая из него боль от ожогов.
Выбравшись из ручья, я завернулся в покрывало и рухнул на подстилку из листвы.
Заверещав, из-под меня выскочил полосатый поросенок и, воспользовавшись всеобщей растерянностью, проворно умчался прочь.
— Ну вот, шашлыки упустили, — усмехнулась Оленька и, подсев ко мне, предложила: — Скушай кусочек мяса. Не свеженина, но все же…
— Не хочу, спасибо!
— Устал, бедненький. — Она погладила меня по голове. Улюлюм фыркнул.
— Цыц! — Агата отвесила ему затрещину и показала кулак.
— Да я… — Он со смущенным видом начал оправдываться жестами.
Она сунула ему ломоть вяленого мяса и бурдюк вина.
Зайдя со свободной стороны, на листья завалилась Викториния и прижалась ко мне спиной. Я проехался по сухой листве, сгребая ее в кучу, и невольно завалил на спину Ольгу. Она рассмеялась и, поцеловав меня в нос, прошептала на ухо:
— Ты сегодня спас нас всех.
— Так получилось… — смутился я и, зарывшись лицом в ее ладошки, заснул.
Где-то там далеко фрукал Тихон, хрустел Улюлюм и нежно мурлыкала мне на ухо колыбельную рыжеволосая валькирия.
На этот раз мои сновидения находились под надежной охраной.
Проснулся я под вечер, со счастливой улыбкой на устах и назойливым бурчанием в животе.
— В пути поешь, — сказал имперский князь Торригон.
— Хорошо. В путь.
Забравшись на вороного, хотя Викториния и намекнула недвусмысленно на готовность прокатить меня, я тронул поводья и запустил зубы в зажатую между двумя пластинами мяса пресную лепешку.
— Держи, — протягивая мне черный кристалл, сказала Агата. — Для полноты комплекта.
— Благодарю.
— Не за что.
— За все.
Улыбнувшись, она отъехала, оставив меня наедине с Оленькой. Это если не считать единорога женского пола императорских кровей и демона.
— А какое оно, небо твоей звезды?
Если вы думаете, что невозможно наполнить флиртом посвящение в основы мироздания, то вы заблуждаетесь. Я говорил о звездах, каждая из которых чье-то солнце, и рисовал на ее предплечье схемы, скользя пальцем по упругой и горячей коже. Рассказывая о Земле, о ее лесах и реках, дарил сорванный сорный, но красивый цветок. Вспомнив о полном неразгаданных тайн космосе, тонул в загадочной зелени ее бездонных глаз…
Остановившись у придорожного валуна, расписанного неизвестными сторонниками граффити под хохлому, я украдкой нацарапал острием меча на его боку сердце, пронзенное стрелой. Ничего умнее мне в голову не пришло. Но ведь это всего лишь символы — важнее то, что пытаешься
И ими выразить. Кажется, она их смысл поняла…
— Начинаются Дикие пустоши, — сообщила Агата, едва мы преодолели крутой подъем и остановились под яблоней. — На сегодня достаточно. Найдем полянку и разобьем лагерь.
Мне выпало охранять лагерь первым, и я всю свою смену как заведенный ходил дозором вокруг лагеря, взявши меч на плечо и не забывая подбрасывать в костер ветки.
За все время моего дежурства ничего не случилось, если не считать за происшествие визит какого-то оборванца, пытавшегося разжалобить меня историями про то, что он отстал от обоза, а сам-то не местный. Поэтому лучше накормить его, дать ночлег, девушку, чтобы постель согревала, а поутру выделить коня, да порезвее, и денег на обратную дорогу. Несмотря на восхищение его наглостью, я запустил в него комком земли и посоветовал впредь на глаза не попадаться.
Он обиделся и бросился на меня с кулаками. Но, получив в ухо, изменил свое мнение и, поспешно откланявшись, со всех ног бросился прочь от Тихона.
Последующие пять ночей, равно как и дней, прошли на удивление спокойно. А на шестой день мы выехали к скалистой гряде, отделяющей гнездо от всего остального мира.
Откинувшись в седле, я принялся изучать местность, где, если верить местным источникам, находится оплот главного всеяичницевского зла — драконьих паразитов.
— Сейчас посмотрим, — пробормотал я, при помощи способностей костюма подключаясь к орбитальным спутникам слежения. И как я раньше об этом не подумал?
Смотреть на Яичницу с небес мне уже доводилось, только это было ночью, и поэтому зрелище вышло не очень впечатляющим. Словно картинка темной стороны Луны через веб-камеру с орбитальной станции. А днем, при хорошей освещенности, да еще и развалившись на душистой траве… Лучше кинотеатра под открытым небом.
— Приблизить, — командую я компьютеру. Он послушно производит двукратное приближение. — Смести центр вправо. Еще. Вот. Немного вниз… Достаточно! Приблизь. Еще приблизь.
Белеющий в самом центре гнезда предмет увеличивается в размерах, позволяя более подробно рассмотреть себя.
— Это яйцо?! — невольно срывается с моих губ. — Обалдеть!
— Уточните команду.
Игнорируя просьбу компьютерного мозга, я хлопаю глазами, пытаясь прийти в себя. Представшее передо мной зрелище потрясает одновременно нереальностью и величием. Около какой-то многоэтажной постройки возвышается белое в золотую крапинку яйцо, рядом с которым она выглядит словно спичечный домик рядом с яйцом вымерших в доисторические времена динозавров. И оно, в смысле яйцо, действительно… яйцо, а не космический корабль, на что я до последнего момента надеялся.
— Ну и громадина!
— Уточните команду.
— Приблизить.
— Выполняю.
Яйцо сместилось в сторону, по большей части выехав за пределы видимости, зато строение, примостившееся к его крутому боку, стало различимо значительно лучше. Длинный прямоугольник пристройки, незамысловатостью своей конструкции выдающий его хозяйственное назначение. Пятиэтажный квадрат администрации с восьмиэтажными угловыми башенками, на сферической крыше каждой из которых сверкают квадраты солнечных батарей. А что еще может прийти на ум при виде обращенных в небо зеркал?
— Приблизить!
Изображение укрупнилось, и стали различимы бревна, которыми для повышения устойчивости обложено основание яйца.
— Что скажешь? — постучав пальцами по шлему, поинтересовался голос извне.
Бросив последний взгляд на яйцо и удостоверившись в отсутствии какой-либо активной жизнедеятельности, я скомандовал компьютеру: «Отключись!» — и опустил лицевой щиток.
— Ну?
— Оно такое огромное, — произнес я, — что мне даже страшно представить, кто его снес.
— Оно одно? — уточнил Улюлюм. Он, видимо, рассудил, что при наличии двух претендентов на должность Сокрушителя лучше обеспечить фронтом работ обоих.
— Одно.
— А…
— Паразитов я не видел.
— Но…
— Конечно, они могли и прятаться, — не стал я спорить. — Или вообще ведут ночную жизнь.
— Это как? — не понял Улюлюм.
— Кабак, девчонки, водка… — пояснил джинн, высунув свою наглую морду из кувшина.
— Это хорошо, — расплылся в улыбке мой конкурент.
Впрочем, на этой самой конкуренции я не особо настаиваю. Готов уступить славу за сущий бесценок: временный прокат дракона. Слетаю домой, разберусь с тетушкой, дабы более мне не вредила, и… Вернусь? Или останусь? Ведь там все блага цивилизации, работа, а здесь… Оленька.
— Это приятно, — вставил имперский князь. — Но для здоровья вредно.
— Понятно. Минздрав предупредил, — произнес я. — Буду осторожен.
— Так они что, ночью повылезают из своих нор? — уточнила Агата.
— Может быть. А может, они живут под землей, как кроты, и выбираются лишь для того, чтобы вершить свои гнусные дела.
— А какие гнусные дела вершат выползшие кроты? — тотчас заинтересовался Улюлюм.
— А я откуда знаю?
— Мало ли…
— Какие будут предложения? — поинтересовался я.
— По коням! — схватившись за меч, воскликнул Улюлюм.
— Перекусим? — внес лепту в обсуждение дальнейших действий Торригон Багрон.
— Нужно ждать дружину, — заявила Агата.
— Тебе решать, как поступить лучше, — прижавшись к моему боку, произнесла Оленька. Мне это нравится.
— Фрук? — ткнув носом в бок Викторинии, предложил Тихон. — Фрук-фрук-фрук…
