Изба-мазанка с изрядно облупившейся побелкой и крышей из потемневшей соломы, колодец с «журавлём», покосившийся тын с непременными глиняными горшками на нём. Несколько деревьев – по виду яблонь и вишен. Сарай.
Только вот грудастой хозяйки в длинной спиднице[6] и белой вышиванке не видать, подумал Мартин. А так – чистая Полтавщина. Или какое-нибудь Подолье. Интересно, почему? При чём здесь Украина?
– Все видят то, что вижу я? – осведомился Дитц.
– А что ты видишь? – спросил Велга.
– Украинскую хату, – ответил обер-лейтенант и непроизвольно облизнулся.
– И я тоже.
– И я…
Как оказалось, все видели одно и то же.
– Уже хорошо, – сказал Дитц. – А то мало ли… Ладно, пошли внутрь хозяина или хозяйку искать.
Хозяина они обнаружили на широкой лавке возле стены. Седоватый, лет пятидесяти с лишним дядька, сладко похрапывая, дрых на животе, подложив под голову засаленную подушку и укрывшись каким-то драным покрывалом.
Также в комнате обнаружился крепкий на вид деревянный стол, пяток табуретов, объёмистый сундук, непременная белёная печь и полки с разнообразной глиняной посудой. Под столом тускло поблёскивала ополовиненная четвертная бутыль.
– Странно, – сказал Валерка, кося глазом на бутыль и принюхиваясь. – Перегара, вроде, нет… Эй, хозяин! Подъём, гости в доме!
Дядька промычал что-то нечленораздельное, причмокнул полными губами и перевернулся на другой бок – лицом к стене.
– Во даёт, – восхитился Стихарь и снова покосился на бутыль. – А что, может, по стакану, а? Чует моё сердце, что в бутыли этой не водичка из колодца.
– Погоди, – сказал Велга. – По стакану мы всегда успеем.
Лейтенант подошёл к лавке и не грубо, но настойчиво потряс дядьку за плечо.
– Ну, что надо? – осведомился мужик неожиданно ясным голосом. – Что за люди – поспать не дадут спокойно…
Настоянная на тёртом хрене самогонка, казалось, продирала и прочищала организм от мозгов до пяток, словно шомпол канал ствола трёхлинейной винтовки – до блеска. Закусывали чёрным хлебом, нежнейшим салом, солёными огурцами, квашеной капустой. Присутствовал также холодный смородиновый морс из погреба.
За столом поместились все. За исключением Карсса, которого определили на лавку. Голова сварога была перевязана чистым полотном, и, судя по цвету его лица и ровному дыханию, муж Императрицы Станы Второй наконец-то отступил от смертной черты.
Хозяин дома не назвал своего имени, как-то очень ловко обойдя данный вопрос, и все, не сговариваясь, как само собой разумеющееся, обращались к нему просто: «отец».
Был он среднего роста, плотный, если не сказать полноватый, с круглым загорелым лицом, на котором выделялся мясистый нос и серо-зелёные, навыкате, глаза, от которых к вискам и щекам тянулись лапки светлых весёлых морщинок.
Приход незваных гостей он принял, как должное, усадил всех за стол, достал бутыль и закуску, предложил не стесняться, а сам занялся раненым. Со своего места Велга видел, как хозяин наложил на страшную рану ладони, что-то пошептал, забавно выпячивая губы, затем, словно по-волшебству, в его руках появилась длинная полоска белой ткани, которой он сноровисто перевязал Карссу голову.
– Будет жить, – сообщил, присаживаясь на свободное место во главе стола и беря стакан. – Ну, гости дорогие, за ваше здоровье.
Он опрокинул в рот самогонку и смачно захрустел солёным огурцом.
– Так ты знахарь, что ли, отец? – спросил Валерка с привычной нахалинкой в голосе.
– Я много кто, – усмехнулся в седые жидковатые усы хозяин. – Гончар. Плотник. Каменщик. Садовник. Пестун. Чтец. Знахарь. Кого ни назови – не ошибёшься. Ну, чего сидишь, Ростов? Давай, наливай. Выпьем за ваше будущее.
Впервые Александр Велга увидел растерянного Стихаря. Ростовчанин молча поднялся со своего места, разлил самогон по стаканам и снова сел.
– Может, лучше за хозяина? – предложил Велга. – А то неудобно получается. Ввалились без спроса, усталые, голодные, да ещё и с раненым на плечах…. Прямо как в сорок первом.
– Верно, – прогудел Малышев. – Давайте за хозяина. Чтоб в его хате всегда жил достаток, а сам он был здоров и весел.
– Спасибо на добром слове. Но за меня мы потом выпьем, если вспомним. А вот за ваше будущее выпить стоит прямо сейчас, пока я трезвый. Чтобы оно не просто было, а было не зря.
Выпили за будущее.
– А что значит – не зря? – осторожно спросил Майер, цепляя вилкой капусту из миски. – Ты бы, отец, рассказал нам, что к чему. А то мы никак понять не можем, где оказались и что нас ждёт.
– Оказались вы у меня в гостях, – сообщил ценную информацию хозяин. – Ждёт вас, как и положено, долгая дорога и большой дом, который станет вам родным. – Он сделал руками движение, словно оглаживая невидимые грани пирамиды. – Хватит вам уже шляться, где ни попадя, смерть искать да мир спасать. Пора мир строить.
– Позвольте, – сказал Влад. – Но как же его не спасать, если он того и гляди погибнет? Разве не в этом высшее предназначение человека?
– Высшее предназначение человека – оставаться человеком при любых обстоятельствах, – буркнул хозяин. – И не всегда это означает спасать мир. Иногда достаточно спасти самого себя. Вы же недавно получили урок от Мары, должны это понимать. Что же касается спасения мира, то я повторю вопрос. Откуда вы знаете, что мир гибнет? Координатор ваш с Распорядителем так считают?
– Ну да, – промолвил Борисов. – И они тоже. Да и наши данные подтверждают… – Он растерянно кашлянул и умолк.
– Ваши данные, – спокойно произнёс хозяин, – подтверждают лишь то, что разумные существа на всех обитаемых мирах никак не хотят понять одну простую вещь: пока они будут стремиться к чему-либо путём борьбы и конфликта, они эту борьбу и конфликт получат полной мерой. Вплоть до гибели вышеозначенных обитаемых миров. Одного или сразу многих.
Он поднялся, сам разлил из бутыли по стаканам, снова сел и вздохнул:
– Эх, детишки, детишки, учишь вас учишь, а всё без толку. Ну, будем.
Выпил, крякнул, положил на хлеб кусок сала и принялся жевать.
Да кто же он такой, подумал Велга, ощущая, как вниз по спине пополз холодок. И куда нас занесло?! Эта хата, пожалуй, покруче Замка будет, несмотря на весь свой невзрачный и простоватый вид. Вот тебе и «чёрная дыра», мать её…
– Так что же, зря мы, выходит, согласились на предложение Древнего? – осведомился Дитц, отставляя стакан в сторону и с холодным бледно-голубым прищуром глядя прямо в серо-зелёные, яркие выпуклые глаза хозяина. – Надо было, значит, послать его куда подальше и продолжать себе жить-поживать прежней жизнью? Да только и там без конфликтов и крови бы не обошлось. И тебе, отец, должно быть об этом известно, раз уж ты такой у нас всезнающий. Драться нам бы пришлось в любом случае. Что там, что здесь, что сегодня, что завтра. Мы солдаты. И ты это тоже прекрасно знаешь.
– Знаю, – кивнул тот. – И вовсе не считаю, что вы сделали неверный выбор. Но только почему вы его сделали, а? Все вы, сидящие за этим столом? Я вам скажу. Вы все решили, что вы особенные. Что на вас лежит исключительная миссия по спасению мира. И неважно, что одни собрались спасать этот мир уже не в первый раз, а другие только-только решили попробовать. Из присутствующих здесь, лишь этот сварог, – он ткнул большим пальцем за спину, – не озадачивался спасением мира во вселенском масштабе. Да и то лишь потому, что находился в совершенно иных обстоятельствах. Но и он пытался спасать – свой, отдельный, мир. Что из этого вышло и продолжает выходить, вы знаете.
– Хочешь сказать, отец, что нас обуяла гордыня? – вступила в разговор Марта. – Может быть, ты и прав. Была и гордыня, как же без неё человекам. Но не только она. И, если ты Чтец, то должен об этом знать. Читай в наших душах, нам скрывать нечего.
– Да про всё я знаю, – махнул рукой хозяин. – И про гордыню вашу, и про все благородные помыслы, и про неуверенность с сомнениями, и храбрость вашу безграничную и безграничную же глупость. Про всё. Не в этом дело.
– А в чём же тогда? – тихо спросил Велга. – Скажи нам… отец.
– Что ж, – последовал глубокий вздох. – Раз уж вы здесь, скажу.
– Только не очень длинно, пожалуйста, – жалобно попросил рыжий Шнайдер. – А то у меня уже в голове извилина за извилину заходит. – Он задумчиво посмотрел в пустой стакан. – Или это от шнапса?
Первым – заразительно и раскатисто – так, что, казалось, задрожали стёкла в окнах, засмеялся хозяин, а за ним и все остальные.
– А что я сказал? – искренне удивился Курт и тут же присоединился к обществу.
– Уф! – отсмеявшись, хозяин вытер слезу. – Давненько мне не было так весело, спасибо. Недлинно, значит. Хе-хе. Нет, мальчики и девочки, недлинно не получится. Но вы не переживайте, время у нас есть и выпивки с закуской тоже хватает.
– И всё-таки, – встрял Стихарь. – Если, к примеру, в двух словах? Чтобы знать, есть тут, вообще, о чём говорить или нет.
