— Пять много! – поджала губы Кира.
— Ему платить три за то, что он сидеть в харчевне и кушать, – возразил Олег. – Нола приходить, смотреть и заказывать. Он там ничего не делать. Здесь смотреть машина, видеть плохо, останавливать, чинить или звать я. Твой нола это не мочь. Пять правильно. Мы получать много деньги. Наш кирпич стоить мало, у нас все покупать.
— Четыре! – сказала Кира. – Тогда получится ровно двадцать.
Олег подумал и кивнул. Кира заулыбалась.
— Едем ко мне? – спросила.
— Ты ждать.
Олег подошел к Леше.
— Мы обедать, – сказал по–русски. – Едешь?
— Не! – закрутил головой приятель. – Не хочу.
— Потом не дадут!
— В харчевне накормят! – улыбнулся Леша. – Тут есть неподалеку. Я уже говорил с хозяйкой. Обещала кормить бесплатно, если буду приходить в одно и то же время и не спешить.
— Не жалеешь, что от той ушел?
— Не! – покрутил Леша головой. – Сидишь день, как привязанный, а все на тебя пялятся. Некоторые тетки, как выпьют, пожмякать норовят. Ну, его! Здесь интереснее. Как на заводе.
— Я договорился на четыре денария для тебя, – сказал Олег. – Это сто двадцать в месяц. Просил пять, но Кира не согласилась. Она баба хорошая, но прижимистая. Это от бедности – в последнее время сидела в минусе. Этот агрегат, – Олег указал на установку, – я за свои деньги строил. Зато теперь в доле. Ничего, сделаю линию черепицы, на нее Степу пристроим. Будет дело! – Олег потер руки. – Мы тут всех разорим. Я прикинул: себестоимость кирпича получается втрое ниже, чем при ручной формовке. Отпускную цену можем скинуть наполовину – все равно будет выгодно. Захватим рынок, станем олигархами, – Олег подмигнул. – Тогда я вам не по четыре, а по десять платить стану.
— Спасибо, Олег Николаевич! – сказал Леша.
— Брось! – махнул рукой Олег. – Какой я тебе Николаевич?
— С начальником положено.
Олег пожал плечами.
— Ладно! Присматривай за ними! – он указал на нол. – Чтоб не пили. Если что – сразу по шеям! Не стесняйся.
— Им дадут прибавку? – спросил Леша.
— Двойную.
— Тогда не станут! – уверенно сказал приятель. – За такие деньги здесь зубами держатся. Они бабы семейные. Детей своих приводили. Такие забавные! – Леша заулыбался. – Как котики.
«Жениться тебе надо!» – подумал Олег, но вслух этого не сказал. Кивнул и пошел к Кире. Они сели в повозку и в скором времени оказались у богатого, но успевшего потерять лоск дома. Штукатурка на его стенах кое–где осыпалась, а краска давно облезла. Даже мраморные колонны, поддерживающие антаблемент с фризом, выглядели потемневшими от старости. Олег выскочил из повозки, подал Кире руку. Вдвоем они поднялись по ступенькам. У дверей их встретила кварта с девочкой на руках.
— Ах, ты моя хорошая! – заворковала Кира, целуя дочку. Та заулыбалась и обняла мать за шею. Не отпуская девочку, заводчица прошла в триклиний и устроилась на широком лектусе.
— Ложись! – предложила Олегу.
Тот не заставил себя упрашивать.
— Подавай! – велела Кира.
Кварта убежала и вскоре вернулась с подносом, установленном блюдами. Сгрузив их на мраморную столешницу, она упорхнула и вернулась с тазиком и полотенцем. Омыв хозяйке и гостю руки, кварта замерла в ожидании.
— Ия ела? – Кира указала на малышку.
— Да, госпожа!
— Тогда погуляй с ней! – распорядилась Кира, предавая кварте дочку. – А мы с Ольгом поедим и побеседуем.
В глазах кварты мелькнула смешинка, но она своевременно скрыла ее поклоном. Взяв девочку (та закапризничала, но скоро утихла), служанка удалилась.
— Угощайся! – предложила Кира Олегу.
Некоторое время они молча ели. Заводчица насытилась быстро. Подперев щеку ладонью, она, улыбаясь, смотрела, как партнер срывает мясо с костей зубами, кусает хлеб и запивает это вином из чаши. Очистив блюда, Олег сыто рыгнул (хозяйка при этом довольно улыбнулась), вытер губы и руки салфеткой, после чего растянулся на лектусе.
— Хорошо у вас! – сказал довольно. – Поел – и вставать не надо!
Кира засмеялась и пристроила голову на его плече.
— Я тебя очень любить! – сказала, подражая неправильной речи мужчины. – А ты меня?
— Я говорить тебе! – вздохнул Олег. – Я любить Аурелия.
— Ты можешь любить мы двое! – возразила Кира. – Ты большой и сильный. Твой контракт кончаться, и мы жить в этот дом, – она повела рукой. – Ты, Аурелия и я.
— А вы не драться? – с подозрением спросил Олег.
— Нет! – закрутила головой Кира. – Мы быть, как сестра. Мы тебя вместе любить, рожать дети и жить счастливо. Хорошо?
— Что сказать Аурелия? – задумался Олег.
— Ты ее приводить, – предложила Кира, – и я говорить с ней. Я думать, она дать согласие. Она теперь ждать дочка и жить в казарма. Там плохо. Я дарить ей половина дом, – Кира провела рукой, словно отрезая пространство.
— Ты добрый! – заключил Олег и чмокнул заводчицу в щечку. Она в ответ лизнула его в нос.
— Хорошо, что Игорь послать меня к ты, – сказал Олег. – Я хотеть видеть его здесь. Показать мой машина, угостить вино. Только Игорь пропасть.
— Как? – удивилась Кира.
— Его женщина, Виталия, попасть к сарма. У нее быть долг. Приходить жрица из храма и забирать дом. Игорь выгнать на улица. Я не знать, где он.
— Игрр в Рома не пропадать! – заверила Кира. – Он быть красивый и умный. Он хорошо говорить. Его любить все нола.
— Он любить Виталия! – не согласился Олег.
— Мужчина может любить много нола, – возразила Кира и, сопя, забралась на партнера. – Ты сегодня меня ласкать? Сладко, сладко, как ты уметь? Я этого очень хотеть.
— А служанка? – завертел головой Олег.
— Она не видеть и не слышать! – заверила заводчица. – Я ее отослать.
— Ладно! – кивнул Олег.
— Я тебя любить! – заворковала Кира, задирая ему тунику и стаскивая набедренную повязку. – Крепко, крепко…
Эмилия, трибун когорты вигилов. РасстроеннаяИгрра я перехватила на пути к выходу. Он шел с остановившимся взглядом, не обращая внимая на толпившихся в нижнем коридоре стражей, и я догадалась, что он все еще там, на арене, и продолжает сражаться. Я окликнула его, но он будто не слышал, и я, забежав вперед, встала на его пути. Он замер в последний миг. Я не удержалась и обняла его. Его разгоряченное тело обжигало, и я ощутила, что он весь дрожит.
— Вина! – велела я ближней стражнице. – Живо! И принесите ему умыться!
Взяв Игрра за руку, словно ребенка, я отвела его в комнату, где мы пировали после его спора с Клавдией при продаже контракта. Вигилы с водой и полотенцами явились следом. С Игрра стащили тунику, обтерли влажными губками, после чего насухо вытерли. К тому времени, как его заново облачили, явилось и вино. Отослав подчиненных, я наполнила чашу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
