серьезного. Я говорила, не надо отвлекать тебя от работы. Просто начальник Ван хочет знать, как идут дела.
— А кто проводит собрание?
— Не сказали.
— Кто еще там будет?
— Не знаю. Ван через секретарей рассылал приглашения.
У Яо ноги подкосились.
— Вот беда! Опять все по-старому! Бичжэнь, ты же за это отвечаешь — не соглашайся на такое собрание. Они задушат мою пьесу еще в колыбели!
У Фань Бичжэнь тоже было на душе неспокойно, но ведь надо приободрить учителя.
— Не переживай. Я думаю, если ты расскажешь поярче, покрасочнее, все поймут, что пьеса хорошая.
Яо замотал головой.
— Не судьба, видно. Вытащат мою Си Ши на суд толпы и бросят на плаху, чует мое сердце! Одна надежда на тебя, — что ты их руку удержишь.
Наступила среда. В назначенный срок пришел Яо Дахуан на обсуждение, поглядел на собравшихся — и сердце похолодело.
Кроме начальника Вана и Фань Бичжэнь, было еще несколько человек — все старые знакомые, во время «культурной революции» не раз «прорабатывали» Яо.
Настроение у старика сразу упало. Стал говорить кое-как, сбиваясь на каждом слове. Перед актерами он никогда не робел, мог бойко прочитать пьесу, говорил спокойно, а перед начальством словно немел. Да и обстановка не та, чтобы петь и пританцовывать — на собрании можно лишь вкратце рассказать основную сюжетную линию. Про то, какая Си Ши красавица, как горячо любила юношу из своей деревни, как увидел ее Фань Ли и насильно увез, грозясь за неповиновение отрубить голову тому юноше. Чтобы спасти жизнь любимого, Си Ши, забыв стыд, отдала себя на поругание. А потом, не стерпев унижений, пришла на берег реки и бросилась в волны… Вот такая история.
Яо Дахуан за десять минут пересказал всю пьесу, а когда поднял глаза, то по выражению лиц понял, что рассчитывать на сочувствие не приходится. Во всяком случае, ничего нового и прекрасного они в пьесе не увидели.
Вспомнив совет Фань Бичжэнь, он пытался изобразить все ярко и красочно, но ведь его пьеса построена на танцах и стихах. Здесь важна и красота движений, и изящество стихотворной строки. А он, к сожалению, не великий Мэй Ланьфан[33], ему под силу лишь в доступной форме объяснить, что пьеса хорошая, что в ней трагедия прекрасного, что она призвана вызвать возмущение против всего отвратительного и пробудить стремление к прекрасному, но по форме она новаторская…
Но и пояснения не помогли делу, напротив, вложили плетку в руки критиков.
— Новаторская по форме? Гм, гм… Форма определяется содержанием, формализмом увлекаться нельзя. Что же касается содержания, то тема Си Ши устарела. Стоит ли на нее тратить силы?
Яо Дахуан попробовал доказать свою правоту:
— Нет старых и новых тем, важна сама идея осмыслить ту или иную тему по-новому.
— Я согласен с тем, что говорит Яо, — перебил его один критик. — Идея должна быть новой. Идея перед нами действительно новая, но содержание ее — пассивность. Автор находится под чьим-то нездоровым влиянием. Ведь Си Ши в первую очередь патриотка, а наш дорогой Яо на первое место ставит любовь. Это снижает образ Си Ши. Красной нитью через весь сюжет проходит одна идея — «разрушение прекрасного». Все это может породить у зрителей пессимизм, пассивность, упаднические настроения, что не соответствует духу времени и коренным образом расходится с политическими установками в отношении прекрасного. Все прекрасное разрушено, куда уж дальше!
Яо Дахуану стало не по себе. Он хоть и разбирался немного в теории, но нельзя же знать все! Да и что можно противопоставить таким кулачным методам? Ничего другого ему не оставалось, как обернуться к Фань Бичжэнь в безмолвной надежде, что она поможет, поддержит, спасет.
Фань Бичжэнь попыталась отвести занесенный кулак.
— Товарищи! Все замечания учитель Яо учтет, но не надо мешать ему продолжать работу над пьесой, тогда мы посмотрим — добьется он успеха или потерпит поражение.
Фань Бичжэнь говорила уверенно и серьезно, однако для многих она все еще оставалась актрисой — голос приятный, можно послушать, но принимать во внимание не стоит. Никто ей не возразил, но никто и не поддержал. Все смотрели на начальника Вана, ждали, что скажет он.
Начальник Ван будто не слышал сказанного Фань Бичжэнь.
— Ну ладно, — подал наконец свой голос. — У меня есть несколько незрелых мыслей…
Яо Дахуан привычно вытащил записную книжку, зная по опыту, что такие «незрелые» приговоры обжалованию не подлежат.
— В любом деле надо учитывать ситуацию в целом, видеть стратегическую линию. — Начальник Ван скользнул взглядом по Фань Бичжэнь, поскольку фраза предназначалась ей. — Я вот как понимаю. Все готовятся к фестивалю, и поскольку это фестиваль разных течений традиционного театра, то и приготовят к нему все лучшее, все традиционное, пошлют лучших актеров. Нам их не обогнать, скорее наоборот. Значит, нужна другая, современная пьеса. И пусть она будет не бог весть какая и актеры не самые лучшие — все окупится новизной тематики. Присуждая призы, непременно посмотрят: современная тема или несовременная. Конечно, надо постараться, чтобы и пьеса была получше, и актеры на высоте, — это принесет свои плоды.
Опытности в таких делах начальнику Вану не занимать, да и приз на фестивале получить просто необходимо, а остальное — второстепенно, не стоит того, чтоб нервы тратить.
Все дружно согласились с начальником Ваном, и без лишних слов участь Си Ши была решена.
Начальник Ван заметил, что у Яо Дахуана лицо посерело, и вежливо спросил:
— А вы как считаете, Яо?
Яо Дахуан прибег к испытанному приему пассивной защиты:
— Начальник очень правильно сказал, но я не думал о такой пьесе и не смогу ее написать!
— Это ничего. Мы здесь и собрались для того, чтобы вам помочь. — Начальник Ван обвел всех внимательным взглядом. — Ну-ка, давайте, пошевелите мозгами! А то критиковать все мастера, предложили бы лучше что-нибудь дельное.
Стали предлагать дельное. Сочинять пьесу — не научные проблемы решать, тут каждый, кто хоть немного разбирается в театре, может подать какую-нибудь идею.
Можно, к примеру, описать рост благосостояния современной деревни — как крестьяне богатеют, покупают телевизоры.
Или же как девушка бросается в реку, а смелый юноша, героический атлет, ее спасает. Или, например, про свадьбу инвалида — и трогательно, и благородно.
Предлагали и тут же сами отвергали: нет, не годится. Столько было похожих сюжетов на телевидении, все это не ново…
Мало-помалу все притихли. Легко сказать, найти что-то новое, самобытное! У писателя на это подчас целая жизнь уходит.
И вдруг — нашли! Пьеса о крупных экономических преступниках!
Сам начальник Ван поддержал
