— Последний раз повторяю: что вы выберете, мистер Лэйд?
Когда нет альтернативы, кроме как захлопнуть крышку гроба, люди отдают предпочтения самым гуманным способам покинуть этот свет. Однако для Эдварда ни один из представших перед ним путей сойти в могилу не казался гуманным, вопреки советам мужчины из шкафа и обещаниям самого чудовища.
— Я не завидую, — сказал он вместо того, чтобы сделать выбор, и вдруг улыбнулся витражу с младенцем Иисусом, согретым нежными руках Марии. — Я восхищаюсь им.
В тот же миг стеклянная часть потолка рассыпалась, и летучая мышь на секунду ослабила хватку, вытянув шею к пролившемуся на неё свету дня.
— А вот и я! — разминался Ацель перед прыжком, давя сапогами, осыпавшееся стекло. В руке он волочил топор, украденный из сарая.
— Ты как нельзя вовремя! — Эдвард удачно воспользовался отвлечением зверя и занял дверной проем.
— Я же говорил, что не доверяю ей!
— Инстинкты не подвели ни одного из нас, — ответно усмехнулось чудовище, готовясь к атаке.
Ацель метнул в летучую мышь топор. Пока враг уклонялся, чёрный ящер налетел на того с когтями и вгрызся зубами в вонючую плоть в области шеи. Он рассчитывал одним разом вспороть горло, но не достал до сонной артерии и поплатился за ошибку тем, что был встречено уложен на обе лопатки.
Эдвард тоже приложил руку к побоищу. Он быстро сообразил, как повернуть успех сражения в пользу Ацеля, вонзив в спину зверя поднятый с пола кусок стекла.
Чудовище взревело и начало плеваться в противника паутиной, благодаря чему черному ящеру посчастливилось взять доминирующую позицию в силе и ударить тушу коленом в живот. Зверь отступил лишь для того, чтобы прийти в себя. Он кипел от гнева, желая умертвить обоих недоброжелателей в один присест.
Ацель опередил его. Острие отравленного дротика впилось мутанту в грудь, но этого не хватило, чтобы свалить столь громадный организм. Да и вероятность того, что яд, разработанный для травли ксионцев и людей — опять-таки из-за поразительной схожести этих двух гуманоидных видов! — был настолько мал, что сондэсианец бросил попытки уничтожить врага с помощью химии после двух дротиков.
Ацель снова задействовал природное оружие — когти и клыки, но в конечном итоге был отброшен прочь тяжелым скелетом крыла и от столкновения со стеной потерял очки.
Если бы он мог видеть результат своей атаки, то непременно бы возгордился пятью сквозными полосками на пергаменте одного из шести крыльев летучей мыши, которая уже мчалась на него, как бык на красную тряпку.
Возможно, так бы и погиб чёрный ящер, если бы не детская кроватка, сбившая врага с ног и подарившая немного времени для того, чтобы ретироваться с поля битвы.
— Это тебе за мою дочь! — закричал мужчина в костюме, тот самый человек из шкафа.
Эдвард вытолкал товарища в коридор третьего этажа, пропуская мимо ушей его возражения:
— Нет-нет-нет… Мы должны вернуться! Мне нужны мои очки!
— У нас нет шансов! — тащил его юноша к лестнице. — Оно нам не по зубам! Чёрт! Зачем я вообще спас её от полиции?!
Юноша молился всем богам, существующим и несуществующим, чтобы никто не умер, хоть и подсознательно был готов к тому, что человек из шкафа едва ли избегнет жестокой участи. Однако он никак не мог предугадать, что зверь так быстро откажется от легкой добычи и ринется за ними.
Не успели они достичь ступенек, как летучая мышь, скользя по зеркальному полу, откинула их к железным перилам, начинающимся от самого бельэтажа. Ацель отшвырнул от себя Эдварда и глубоко впился когтями в покрытые шертью плечи. Так они вместе перевалились через перила и полетели вниз с высоты почти в тридцать футов.
Юноша боялся выглянуть из-за перил, и не потому, что боялся высоты. Он страшился того, что та в сотрудничестве с гравитацией влечёт за собой. В особняке стало вдруг слишком тихо.
— Слава богу! Подохли! — подошёл к нему мужчина в костюме, смело посматривая вниз и не выпуская из объятий топор.
У Эдварда расширились глаза.
— Мерзкие инопланетяне! — погрозил кулаком мужчина. — Ты как, малец? — повернулся к собеседнику человек. — Эй? Да куда же ты?
Эдвард забрал из комнаты очки и ватными ногами начал спуск на первый этаж, не смея смотреть в лицо своему страху. Пальцы его не отрывались от холодных перил.
Когда наконец пришла пора предстать перед роком, юноша не увидел за семифутовыми крыльями тело Ацеля, зато ясно наблюдал, как растекается под ними кровь.
— Ацель? — Его вопрос переняло эхо. — Ради бога, скажи же что-нибудь…
— Во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь! — ответило ему эхо голосом друга.
И случилось чудо… Туша мутанта зашевелилась и перекатилась на спину.
Ацель выкинул окровавленный осколок витража и устало рассмеялся собственному богохульному изречению.
— Как ты… — Эдвард запнулся, переводя взор от трупа к кровавой луже, в которой валялся чёрный ящер. Он понял, что пришелец насмерть распорол зверю живот, но совсем не смог сообразить, как же тот умудрился не разбиться, грохнувшись с высоты, да ещё и с «камнем на шее» в виде превосходящей его в размерах и весе летучей мыши.
— Как тебе удалось?
— Я же чудовище. — И он снова самовлюбленно усмехнулся.
Ещё ни когда его шутки не были так правдивы. Он был чудовищем. Он стал чудовищем, когда объединился с эвеей и обрёл особый дар расщеплять материю. Это и спасло его от гибели. Ацель сократил себе расстояние в два десятка футов и отделался незначительными ушибами. Признаваться в своём маленьком трюке он, конечно же, не собирался.
Целый и невредимый, Ацель уже стоял на ногах и торопил друга вернуть ему очкию
— Позвони мисс Донсон. Пусть пригонит свою машину к самым воротам.
— Окей.
— И предупреди, что её салону грозит быть испорченным собачьей слюной.
— А! Так собака всё-таки была? Эта… Луна? — Эдвард отчего-то разуверился в её существовании.
— Не совсем…
— Ты опять сбиваешь меня с толку.
Эдвардкопался карманах в поиске телефона.
— Глупо как-то все вышло! — Пришелец вновь засмеялся, и в этот раз его смех прозвучал невесело, виновато; вот он смех тщеславного вруна! — Видишь ли, я допустил ошибку. Я был уверен, что мисс Блум — очередная сумасшедшая девичка. Не существует никакой Луны! Я с самого начала это понял. Я просто-напросто не почуял поблизости запаха псины, а гравировка на белой трости окончательно убедила меня в том, что мисс Блум — выдумщица, фантазерка, которая, однако, искренне верила в свои фантазии. «Луна» — вот что там было написано. Отсюда и взялось такое диковинное имя. Не самом же деле — это всего лишь фирменная марка, производящая вещи для людей с ограниченными возможностями. Я загуглил. — И он как ни в чем не бывало швырнул мобильник другу.
— Тогда где тебя, черт возьми, мотало?
— Я искал собаку!
— Чего? Зачем?!
— Причина всегда одна, Эдвард… Моё тщеславие! Сначала я хотел внушить мисс Блум, что я нашёл её пса. Но потом задумался… Мне же тогда придётся рассказать тебе, что нет никакой собаки, а значит — и нет никакого дела, а если нет никакого дела, то мне не удастся тебя удивить и заставить лишний раз восхититься моими талантами!
— Ну ты и…
— Идиот-идиот, знаю! — воскликнул пришелец, отправив своё недовольство блуждать под потолком. — Но согласись, я неплохо расправился с этим мутантом, а? От одного до десяти — на сколько крутым я был?
Но азартный тон Ацеля был принят негативно.
— Почему ты это делаешь?
— Что ж, думаю… думаю это вроде … плохой привычки. Ничего не могу с собой поделать… — едва слышно закончил тот.
— Ты когда-нибудь задумывался о том, что за восхищением всегда следует зависть? — прямо выразил свою мысль юноша и, не дожидаясь ответа, с вызовом во взгляде продолжал говорить: — Разве не ужасно, когда дорогие тебе люди завидуют твоим успехам, порою по-черному, — припомнил он слова летучей мыши. — Ты добился своего. Не стану лгать — я восхищен тобой, я ровняюсь на тебя и отдал бы многое, чтобы приковать к себе все эти восторженные и влюбленные взоры, посвященные тебе и тебе одному. А ты ведь даже и не в курсе, как сохнет по тебе мисс Кингман, при все при том, что ты ударил её тогда в башне. А я… Меня никто не замечает. Всем плевать на меня, хотя я никому ничего плохого не сделал…
