Застёгиваю ремень безопасности и газую до визга шин.
Эх, стоило забрать эти грёбаные камелии да запихнуть их Мин Хо в его «генеральскую» жопу!
До ресторана добираюсь неприлично быстро. Чудо, что за мной не увязался дорожный патруль. Всю дорогу твержу установку: я только одним глазком… посмотрю, удостоверюсь, что с Машей всё в порядке, и уйду. На рожон не полезу – слишком подозрительно. Ведь какое дело руководителю до штатной сотрудницы?
ВОТ ИМЕННО!!! КАКОГО ХРЕНА К НЕЙ ПРИЦЕПИЛСЯ ПАК МИН ХО?! Он вообще в курсе, что такое субординация?!
Парковка перед заведением забита под завязку. Приходится бросать машину с торца здания. Пока иду к центральному входу, нервничаю. Что если нет свободных столиков? Как наблюдать за Соколовой, оставаясь незамеченным? Будет ли парочку видно из барной зоны? А что, если попадусь? Сослаться на невероятное совпадение?
Ладно, стоит решать проблемы по мере их поступления.
К счастью, внутри дела обстоят куда лучше, чем на паркинге – посетителей немного, так что пришвартовать свой шпионский зад труда не составляет. Миловидная хостес, отчего-то совсем не корейской наружности, встречает меня на входе, интересуется о наличии спутников и, получив отрицательный ответ, провожает до небольшого столика как раз неподалёку от Пака и Маши, коих мой соколиный взгляд находит мгновенно. По пути девушка навязчиво жужжит что-то про блюдо от шефа и импортный алкоголь. Я же безотрывно слежу за «коллегами», с каждым шагом чувствуя, что сердцу в груди становится тесно, а ещё больно…
Что это за чувство? Отрицание? Обида? Ревность?.. А может, всё сразу?
И вдруг, прямо на моих глазах, подонок Мин Хо протягивает руку, по-хозяйски укладывая свою лапищу с длинными, точно осьминожьи щупальца, пальцами поверх тыльной стороны ладони Маши!
Так вот они какие – «однозначные знаки внимания»!
В горле застревает тоже вполне себе однозначное матерное слово. Меняю траекторию движения быстрее, нежели успеваю это осознать. Шаг, ещё один, и вот я уже стою возле столика Пака, глядя на него взглядом серийного убийцы.
При виде меня у генерального, в тот же миг вальяжно откинувшегося на спинку своего «трона», появляется надменная улыбка, от чего по плечам пробегает колючая дрожь, быстро обращающаяся подкожным жаром ярости.
– Вставай! – цежу сквозь зубы, говоря Марии, однако смотрю исключительно на Мин Хо, ведь если увижу в глазах русской недовольство или досаду, разнесу здесь всё к чёртовой матери.
Маша не шевелится. Пак улыбается шире, насмешливо изгибая бровь. В его расслабленной мимике так и читается: «ты проиграл, парень»!
Делаю вдох, но он застревает в районе солнечного сплетения. Решаюсь-таки мельком глянуть на Соколову – сидит, вжавшись в стул, словно её застукали на месте преступления, что мгновенно порождает в голове не самые приятные теории относительно предмета данной встречи. Ну а, собственно, чего бы девчонке так мяться, если происходящее не имеет под собой (и снова) «однозначного» подтекста?
– Я же сказал, вставай. Мы уходим! – повышаю голос, всверливаясь в Марию гневным взглядом.
Она туго сглатывает, но с места не двигается, что окончательно вышибает из меня остатки здравого смысла и, абсолютно не задумываясь над тем, как всё выглядит со стороны, я хватаю женскую сумочку вместе с её хозяйкой, чуть ли не волоком вытаскивая девушку из ресторана за руку.
На улице легче не становится. Даже не на шутку разгулявшийся по-осеннему холодный ветер не в силах остудить мой пыл или задетое эго, тут уж как посмотреть. Главное, чтобы Маша сейчас вела себя тихо, не спорила и не швырялась обвинениями, а то я за себя не ручаюсь!
И, по закону подлости, стоило об этом подумать, как сквозь городской шум до слуха доносится тихое, но достаточно твёрдое: «Отпусти». На что тут же возникает желание отвесить какую-нибудь гадкую колкость, чтобы Соколова хотя бы на пиксель почувствовала, каково мне.
Неимоверным усилием воли сдерживаюсь, решая дотерпеть до машины, а там уж дать волю эмоциям. Стискиваю худенькое запястье сильнее, продолжая молча вести русскую к углу здания, мысленно повторяя: «спокойно, Со Джин, публичная сцена тебе ни к чему, и так уже засветился в ресторане». В какой-то момент даже начинает казаться, что на смену буре приходит штиль, всё ещё опасный, потому что нет ничего страшнее равнодушия, и всё же данное состояние куда лучше бесконтрольной злости и обиды.
На фоне временного прозрения дышать становится легче, рациональные мысли не без труда, но пробивают черепную заслонку, вынуждая анализировать произошедшее и даже журить самого себя за шоу, что я устроил. Отлично! Значит, к моменту, как мы с Машей останемся наедине, буду спокоен и сдержан. Но тут Соколова вновь рушит все мои планы, резко тормозя и весьма агрессивно выдергивая руку из моих пальцев, вдогонку выплёвывая в спину злобное: «Да отпусти ты меня»!
Виски тотчас простреливает болью. Сердце вновь срывается в галоп. Дыхание преломляется.
Чёрт, а ведь до авто осталось совсем ничего!.. Но что, если Маша не собирается никуда уезжать и хочет вернуться к поганцу Мин Хо? Ещё бы! Он ведь генеральный, мать его, директор! Куда мне до его «белых камелий»?
Оборачиваюсь, пытаясь не захлебнуться ядовитой слюной. Сканирую Соколову ледяным взглядом, изо всех сил пытаясь отогнать от себя мысли, что она, как и большинство девушек её возраста в Корее, падкая на то, что блестит. Маша смотрит с недовольным укором, словно у неё отобрали любимую игрушку – значит, всё так…
Нет, не верю! Не может быть… Я знаю, эта девушка не пустышка! Её не прельщает статус генерального, она правильная карьеристка и чётко дала понять, что против романов на работе. А ужин… Ну так всё просто. Испугалась, смутилась, не смогла отказать начальнику в приглашении, потому что… Хочет повышения? Поэтому приняла цветы и пришла сюда во внерабочее время? Ради должности?.. Ащщ!!! Да откуда вообще берутся эти бредовые теории?
– Да уж, как посмотрю, тебя жизнь ничему не учит, да? – наконец выпаливаю я.
Хочу, чтобы слова звучали поучительно, но отчего-то выходит злобно-иронично, даже губы кривятся в снисходительной усмешке.
Маша, как и полагается русским, тут же отвечает вопросом на вопрос (или так делают не русские? Впрочем, какая разница!), при этом злобно выхватывая у меня свою сумочку.
– Что ты здесь делаешь?
Ладно, сыграем по твоим правилам.
– А ты? Что здесь делаешь ты?..
В качестве контраргумента пощёчиной прилетает надменная улыбочка, подкреплённая скрещенными руками на груди, видимо, для демонстрации веса намерений.
– А на что похоже?
Первый порыв – ответить, как есть, напрямую, но слава Будде вовремя торможу. Слишком грязно. Я зол, однако, не настолько, чтобы поливать Марию дерьмом, не разобравшись до конца в
