— Так спросите же богов, угоден ли ваш поход?
— Уже спрашивали, и гадание было удачным.
— Гадали о набеге на Дебрянщину, а не о битве с росами.
— Так что, ещё одно гадание? — вмешался в спор жрецов Радвила. — И новые жертвы, конечно? Знаю я ваши штучки! Нет уж, идём на Чёрную землю, как решили, и будем бить всякого, кто посмеет выйти против нас: хоть сарматов, хоть чертей!
— Черти против нас не станут: мы — воины Вельняса, главного чёрта! — громко произнёс Гимбут, обнажил меч и вонзил его перед собой в стол. — Я, Гимбут, князь голяди, клянусь обречь в жертву Пекельному Ардагаста, царя росов, и всё его войско!
— Я, Радвила, князь литвинов, клянусь в том же!
Ещё один меч вонзился в стол. Все возбуждённо шумели, словно уже вернулись с победой. Лицо Шумилы расплылось в довольной ухмылке. Рычание Бурмилы перерастало в гулкий хохот: «Ур-р-хо-хо-хо!» Радвила подошёл к ним, хлопнув обоих по плечам:
— Я Рыжий Медведь, вы — полумедведи, всего нас два медведя, и ещё медвежий бог с нами! Всех заломаем, кто в наш лес сунется!
И он заревел медведем во всю силу своих могучих лёгких. Медведичи взревели ещё громче, снаружи откликнулась младшая дружина. Лишь старый Ажуол молчал, стиснув руками посох, и с болью в душе глядел на людей, позволивших себе превратиться в стаю жадных и неразумных хищников. Впервые он, голядин, пожалел, что за всю свою долгую жизнь ни разу не воспротивился людоедским обычаям своего племени. Ажуол лишь не участвовал в них: он ведь жрец Перкунаса, а не Поклуса — и этого хватало, чтобы совесть оставалась спокойной.
В длинном доме шумел буйный пир. Как самых дорогих гостей потчевали на нём Медведичей. Только верховный жрец ушёл в свою комнату, преклонил колени и воззвал к Перкунасу. Бог явился ему, огнебородый, златоволосый, с пучками огненных стрел и каменным топором-молотом в руке. И повеление его было таково, что сердце старика едва выдержало. Но верховный жрец понял, что иначе нельзя, ибо слово его уже не остановит войско, душой и телом предавшееся Поклусу. Ажуол вышел из городка, добрался до неприметной лесной поляны у священного дуба и завыл по-волчьи. Из чащи вышел сильный, матёрый волк. Он выслушал всё, что сказал ему жрец, кивнул лобастой головой и побежал долиной Сожа на юг.
— Ну вот и Индрикова поляна. Отсюда что до нурских сёл на Унече, что до северских на Судости добрых полдня идти. И всё равно на Велик день и оба Ярилиных дня идут сюда на игрище парни и девушки из обоих племён. Такое уж место святое. Говорят, вышел тут из-под земли Индрик-зверь, да от солнца закаменел. — Шишок раздвинул ветви, и на поляну вышли четверо: Ардагаст, Вышата, Хилиарх и Неждан.
Посреди обширной поляны возвышался громадный валун, похожий на лежащего зверя — большого, горбатого, неуклюжего. Одна сторона камня была сколота. Вышата смахнул с неё снег, и на сером камне проступил рисунок красной краской: невиданный зверь, лохматый, с хоботом и изогнутыми бивнями. Ниже были изображены два зверя: красный лев и чёрный медведь, напряжённо застывшие друг против друга, а между ними — обнажённая беременная женщина с рогом в руке.
— Слон! Здесь, в холодных дебрях Скифии! — удивлённо воскликнул грек. — Только... какой-то странный. Я видел слонов и африканских, и индийских, но с такими бивнями, да ещё с шерстью! А лев... Или это львица, гривы почти нет? Почтенный Гай Плиний Секунд — он с моих слов записал кое-что о янтаре, зубрах и турах — разинул бы рот от удивления! А ведь рисунки свежие. Неужели такие звери ещё водятся в этой земле?
— Свежая только краска, — покачал головой Вышата. — А сами рисунки выбиты в камне в те времена, когда Перун, Даждьбог и другие младшие боги ещё не родились, а Сварог не научил людей пахать землю и приручать скот.
— Золотой век Кроноса? — проговорил поражённый эллин.
— Лесные колдуны знают об этом веке лучше ваших поэтов, — улыбнулся волхв. — Люди были тогда могучими и свободными, как дикие звери, с которыми они сражались, мясом которых жили. Тогда не Перун бился каменным топором и дубовой палицей, а охотник в шкурах убитых им зверей. Хочешь его представить — вспомни вашего Геракла. Те люди жили не в городах, и даже не в сёлах, а в пещерах и хижинах из звериных костей и шкур. Но они не бросали друг друга в тюрьмы, не заковывали в цепи, не гнали кнутом на работу. Племя не кормило вельмож, чиновников, наёмников и прочих дармоедов, а если воевало с другим племенем, то до первого убитого или раненого. Колдуны в рогатых шапках не писали книг, но знали многое, забытое вашими мудрецами.
— Да, уж наши философы, даже киники, не захотели бы жить в том веке, — усмехнулся Хилиарх. — То ли дело рассуждать о нём, возлежа на пиру у богатого покровителя...
— Те люди почитали Мать Зверей, Мать Мира и Хозяина Зверей — мохнатого и рогатого Велеса. А ещё — богов-зверей. Из них самыми сильными были Индрик-зверь, Великий Медведь и Великий Лев. Вот они, все трое, — указал волхв на камень. — Индрик владел силой земли, Медведь — грома, а Лев — солнца. А ещё был Чёрный Бык, владевший силой Тьмы, — ты, Ардагаст, дважды сражался с ним. Тогда здесь не было лесов...
— Да неужто? Я такого и от старых лешаков не слышал, — изумился Шишок.
— Откуда вам, лешим, знать. Тогда на севере среди льдов играли Мороз-Чернобог и Зима-Яга, а здесь лежали степи, выстуженные их дыханием. Потом огонь Сварога и пламя золотых рогов Небесной Оленихи-Лады растопили льды. Наступил потоп, и звери-боги ушли в нижний мир. Всё переменилось в земном мире, и люди покинули пещеры. Но были и есть волхвы, что спускаются в пещеры и в забытых святилищах вызывают богов-зверей, чтобы приобщиться к их силе. Теперь ты понял, Ардагаст, против кого и чего мы посмели восстать? Медведь с медведицей, от которых родились Шумила с Бурмилой, — не простые звери. То дети Великого Медведя. Их вызвал из нижнего мира Чернобор, а научил его Лихослав.
Ардагаст выдвинул из ножен кушанский клинок, бросил взгляд на суму Вышаты:
— Люди это зверье с камнями и дубьём одолевали, а нам Сварог дал железо, и Даждьбог — свой золотой огонь. Позор мне будет, если отступлю, если позволю медведям и их поводырям людей в страхе держать. Где есть царь — тёмные, звериные волхвы править не должны.
— То не простые звери, — повторил Вышата. — У них — сила Грома. Они где-то здесь, в Черной земле, и бегать от тебя, как их сынки, не будут. И справиться с ними тебе будет не легче, чем Перуну и его Громовичам, небесным воинам, со Змеем Глубин. Только Хозяйка Зверей может помочь нам. Вот для чего мы сегодня косулю ловили.
Волхв кивнул Серячку, и тот выволок из кустов связанную косулю. Неждан сложил перед священным камнем костёр. Вышата разжёг огонь, бросил в него особые травы. Потом развязал косулю и тихо сказал ей:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
