– А что? – вопрос мой звучит, прямо скажем, вяло. Что поделаешь, прозвучать по-другому ему, видимо, не суждено.
– Главное, что мы на каком-то правильном пути – понять бы еще, что он имел в виду… – смеется Дима.
Мда… жизнеутверждающее сообщение – что ж, могло быть и хуже!
После его слов нет никакого смысла продолжать дискуссию. Тем более, что Его Величество – Сон уже стоит у изголовья жесткого ложа и исполняет нежным баритоном еле слышную колыбельную для меня любимой. И кто я такая, чтобы отказывать ему?..
17
Просыпаюсь с невесомыми лучами перового – ярко оранжевого солнышка, выхожу на деревянное резное крыльцо дома. Пахнет чем-то сладким с примесью ментолово-мятной свежести.
Туйян еще спит. Даже ветер, мой верный спутник во сне и наяву, как-то очень лениво теребит красно-желтую траву возле моих ног у подножья лестницы. Воздух – влажный и густой как в горах моей настоящей родины, искрится и переливается, нежась в лучах восходящего второго солнца.
Будь моя воля, я бы провела остатки своих дней сидя на крыльце и подставляя лицо ласковым душистым прикосновениям Вира, встречая каждый двойной рассвет и провожая небесных близнецов до тех пор, пока они не исчезнут за горизонтом и на город не опустится сиреневая полутьма. Но пора ехать. Моя верная металлическая лошадка уже готова в дорогу, рюкзак собран еще накануне и приторочен к ее сумке сзади, осталось только взять в руки свою тушку и наконец-таки встать.
Дорога до окраины города занимает примерно минут сорок. Пока я еду, замечаю только что проснувшихся горожан с полу сонными – полу мечтательными улыбками, поливающих разноцветные палисадники возле своих домов; слышу как поют местные птицы, затерявшиеся в ветвях тех самых деревьев, которые светятся по ночам. Это не просто песни – скорее, гармоничные, построенные по всем правилам музыкальные произведения, похожие на сочинения Моцарта и Вивальди, если их играть деревянными палочками на ксилофоне.
Остановившись всего на минуту, срываю с небольших деревьев темно-бордовые плоды почти правильной овальной формы размером с большие яблоки, вкус которых отдаленно напоминает кокосовое молоко и хурму одновременно.
Проезжаю разного размера улицы, о названии которых сообщают небольшие таблички перед каждым новым поворотом: уже знакомую мне улицу Белых камней, и небольшую тенистую улочку с поэтическим названием Улица Летних ветров. И еще – широкий, пока еще пустынный, проспект с чередой летних кафе, укрытых вместо привычных моему глазу пластиковых навесов, естественными живыми изгородями, который носил название Чайный.
Едва зеленый лабиринт улиц и разноцветных домиков с остроконечными крышами заканчивается, моему, и без того чересчур восхищенному, взору открывается вид на широкую реку, отделяющую черту города от начинающегося прямо за ней леса. Не могу себе отказать в удовольствии ненадолго слезть с велосипеда и постоять на полукруглом, прозрачном, хрустальном – почти сказочном – мосту, облокотившись о его перила.
Из воды, отражающей сиреневое небо, то и дело появляются головки любопытных зеленых рыбок. Они небольшими стайками выныривают на поверхность, несколько секунд немигая смотрят на меня большими прозрачными глазами, а затем, сделав небольшой кувырок над поверхностью реки, уплывают, уступая дорогу следующей партии любопытствующих. Причем взгляд их глаз кажется осознанным – точь-в-точь как у восьмимесячных детей, которые пока не умеют говорить, но взором выражают все что угодно, и это, честно сказать – великолепное зрелище!
Мне приходится буквально насильно сажать себя на велосипед, дабы продолжить путь. Иначе я бы так и простояла до вечера, не имея сил оторваться от прозрачной водной глади реки, название которой я не помню, но зато точно знаю, что уже видела этот великолепный мост в детстве во сне.
Дорога на Алвей то и дело меняет свой облик, будто играет со мной. Сначала она имела вид лесной тропинки, очень ровной впрочем; затем – земляной дорожки из чуть примятой травы сквозь поле, засеянное какой-то разновидностью местной пшеницы, а затем до самого вечера – широкой каменистой дороги, голубенькие камни которой, были настолько гладкими, что мой велосипед буквально летел вперед.
Ближе к первому из закатов, решаю остановиться передохнуть. Не то, чтобы я сильно устала. Наоборот, с каждым новым километром (или как там это у них называется?..) сил у меня, наоборот, прибавляется. Очень странно, поскольку последний раз, когда я осуществляла длительные велопрогулки, датируется пятым курсом Института Культуры. Просто пришло время устраиваться на ночлег и кинуть что-нибудь съедобное в бурчащий на мою безалаберность желудок. А тут на моем пути как раз возникает небольшой деревянный домик с соломенной крышей, стоящий чуть поодаль от моего каменного проводника в Алвей.
Возможно, конечно, в нем кто-нибудь живет, однако дверь приоткрыта, забора или хотя бы зеленой изгороди вокруг домика не наблюдается, цветов не растет: только трава, не кошенная лет триста и потому достающая мне до пояса. Наверное, какой-то перевалочный пункт общего пользования между двумя городами. А что, отлично, не на открытом же воздухе ночевать?..
В этой импровизированной гостинице-избушке находится все, что необходимо, дабы разогреть еду и отдохнуть. Однако есть в домике нечто, что вызывает у меня еще больший энтузиазм, чем поспать-поесть – книги. Странно, но до сих пор у меня не было повода выяснить, существуют ли в моем сказочном мире из детских снов печатные тексты.
Оказалось, что есть, таки. А здесь, так вообще – целая полка! А ведь в моем одуванчиково-желтом доме книги мне не попались. Может быть, это потому, что я там и не жила никогда толком?..
Отлично, у меня появилась уникальная возможность, познакомится с особенностями местного словосложения – оно и к лучшему, когда же, если не сейчас!..
Я так увлеклась исследованиями, что даже об ужине забыла. Спустя несколько десятков минут, даю себе гипотетический пинок под зад (не читать же я сюда приехала, в самом деле!), и прихожу к компромиссу, пугающему своей новизной – обеспечить себя горячей пищей и только потом обследовать библиотеку.
Исполнив первую часть установленной, мысленно подписанной и закрепленной воображаемой печатью самоинструкции, приступаю ко второй. Взяв с полки стопку книг, роняюсь в небольшое мягкое кресло возле окна едва прикрытого прозрачной, вышитой микроскопическими рисунками занавеской. Возле кресла обитает небольшой столик, на него я и поместила поднос со своим ужином: разогретый хлеб, консервированный салат из каких-то местных овощей, джем, и большая чашка с ягодным чаем.
После тщательного обследования корочек и предисловий, оказывается, что местные литераторы пишут книги двух типов: романы и исторические хроники. Детектива или, например, фантастики как жанра в этом мире либо не существует вовсе, либо неизвестный обитатель дома обошел их своим вниманием.
Романы – так себе, ничего особенного: самые обыкновенные истории о чувствах и взаимоотношениях людей, а вот историческая часть библиотеки вызывает в глубинах моего организма, как ни странно, более живой интерес.
Все хроники, которые я нахожу, начинаются с карты мира, который, как оказалось, именуется Иллийон. Что это – название планеты или так, имя собственное я так и не поняла. Выясняется, что в этом мире всего два материка, а вся остальная поверхность планеты покрыта океаном.
Много столетий назад это вообще была одна земля, но крупное землетрясение разделило ее на две части. Один из них, на котором располагается Туйян и несколько десятков других, более-менее крупных городов и около сотни небольших поселений, называется Аран. Другой – носит название Суфир.
Выходит, что войн или подобных тому распрей между жителями мира никогда не было, никаких упоминаний о восстаниях или сменах правлений я так и не нашла, наверняка у обитателей Илийона напрочь отсутствует в ДНК ген агрессии – по-другому объяснить их миролюбие не возможно. Поэтому хроники напоминают скорее географический атлас с описанием городов, когда они возникли, как развивались и чем занимаются их жители. Еще – краткие очерки о паре – тройке землетрясений, всего несколько за всю историю Иллийона. Вот собственно и все.
Оказалось, что Туйян славится Мастерами гончарных и ковровых изделий (еще бы – то, что делает Грег и Грета вообще никакому примитивному описанию не поддается), их в Туйане всегда было несколько династий. А Алвей, куда ведет мой путь, – Мастерами совершенных изображений, то есть художниками и скульпторами. И еще в нем живут несколько династий стеклодувов, делающих зеркала и знающих секрет специального состава, из которого сделаны мосты, в том числе и тот – так потрясший мое воображение утром.
Пока я разбиралась в основах местного мироустройства, опустилась мягкая сиреневая полутьма. Выйдя на улицу, обнаруживаю на небе еще одно светило – огромную синеватую луну, занимающую одну шестую его поверхности. Теперь понятно, почему мне никогда не удавалось дождаться полной темноты как на моей исторической родине. Звезд видно не было, но шарообразного неправдоподобно огромного небесного светильника вполне достаточно, дабы даже буквы в книге разглядеть. Это так здорово, что словами не передать!..
