особенным воспоминанием.
И наконец, я рассказываю, как мне было невыносимо больно и страшно, когда он ушел. Не знаю, как описать этот ужас словами.
Это сродни тому, если бы я прыгнула без парашюта на землю, которую охватил смерч. У меня бы не осталось ни единого шанса на спасение.
– И я не пыталась соблазнить Уильямсона, – признаюсь я. – Ты подошел не в тот момент.
– Твоя рука была на его…
– Десмонд, разве бы я стала дрочить этому придурку у всех на глазах? Я хотела ударить его по яйцам после того, как он наговорил мне всякие пошлости.
В глазах Десмонда вспыхивает что-то похожее на гнев, а его челюсть сжимается в очевидном выражении злости.
– Я прослежу, чтобы его лечение затянулось, – сквозь зубы цедит он.
Лечение?
С Уильямсоном что-то случилось, пока я была без сознания?
– Что с ним?
– Ничего серьезного. Всего лишь пара сломанных ребер.
О, черт меня подери. Все так запутано…
Десмонд врезался в ограждение, но он со мной. И, судя по всему, с ним все в порядке. Иначе он бы находился в больнице, а не сжимал руками мои бедра и притягивал к себе так, чтобы между нашими телами не осталось ни одного свободного дюйма.
– Уильямсон попал в аварию? Но я видела, как твоя машина врезалась…
– За ее рулем сидел Уильямсон.
Что?
– Уильямсон? – потрясено переспрашиваю я.
– Перед заездом мы обменялись машинами.
– Разве гонщики так поступают?
Десмонд пожимает плечами.
– Это неправильно. Но я редко…
– Редко следуешь правилам. Я помню, – нетерпеливо перебиваю его и хмурюсь. – Ты хоть понимаешь, насколько это было опасно? Нужно время, чтобы привыкнуть к управлению новой машиной.
– Это было рискованно, – кивает Десмонд. – Но это и стало моим преимуществом. Я часто меняю машины, и мне проще привыкнуть к схеме переключения. А Уильямсону мой Мустанг вынес мозг, – Десмонд самодовольно хмыкает. – Этот придурок не был в состоянии так быстро переключиться.
Ох, уж эта излишняя самоуверенность Десмонда! Порою она выводит меня из себя.
– И чья это была идея? – недовольно спрашиваю я.
– Твоя.
– Моя?
– Да, твоя, – Десмонд шутливо взъерошивает на моей голове волосы. – Ты говорила, что Уильямсон не победит в гонке, даже если возьмет мою тачку. После этого я бросил ему вызов, и он принял его.
Твою мать! Я в гневе от собственных слов. И зачем я это сказала?
А если бы Десмонд не смог справиться с управлением? А если бы с чужим автомобилем было что-то не так? Это чистое безумие. Пока я мысленно ругаю себя, внедорожник Кэша тормозит у высоких ворот. Они раскрываются, и я смотрю в окно, замечая, что мы взъезжаем на территорию поместья Аматорио.
– Я хочу, чтобы ты кое-что знала, – говорит Десмонд, и его тон более серьезный. – Чтобы между нами больше не было никакого недопонимания. Мы вместе принимаем решения. Вместе побеждаем, вместе огорчаемся, вместе делаем ошибки и вместе их исправляем. Вместе. Поняла?
Сердце пропускает удар. Я шепчу:
– Да.
– Скажи это громче, – требует Десмонд. – Ты не одна. У тебя есть я. Повтори.
Он так твердо и властно это проговаривает, что с ним я чувствую себя одновременно маленький девочкой и взрослой женщиной, испытывающей трепет.
– У меня есть ты, – повторяю я.
Десмонд не произносит ни слова, но я ощущаю по воздуху исходящее от него самодовольство. Он приближается своим лицом к моему и проводит кончиком носа по моей переносице. Его губы мягко касаются моих, пока рукой Десмонд настойчиво сжимает мое бедро.
– И есть другие более приятные вещи, которые мы можем делать вместе, – шепчет он, целуя мои губы. – Например, когда ты раздвигаешь ноги и позволяешь мне целовать тебя здесь.
Его рука задерживается между моих бедер и поглаживает меня через джинсы. Прикосновения Десмонда настолько дразнящие, что я едва не издаю жалобный всхлип. Я сильнее обнимаю его за плечи, когда Десмонд целует меня. Его язык исследует мой рот, и я забываю, как дышать.
Ближе прижимаюсь к Десмонду, ощущая, как в меня упирается его твердость. Мне так хочется остаться с Десмондом наедине, а не сидеть в машине с его братом.
– Пока вы не трахнули друг друга на заднем сиденье, я должен кое-что сказать.
Я отрываюсь от Десмонда и вижу, что машина остановилась у входа в гараж. С водительского сиденья перевесился Кэш, и на его лице расползлась знакомая мне фирменная ухмылка.
Мои щеки тотчас вспыхивают со стыда.
– С возвращением, Жасмин. На будущее: ты всегда можешь попросить у меня помощи или совета. У меня отлично работают обе головы. У меня и у моего младшего Кэша.
Младший Кэш?
Кэш дал имя своему члену?
– Блять, – Десмонд протяжно вздыхает и устало прикрывает глаза. – Лучше бы ты дальше молчал.
– Что тебя не устраивает? – Кэш выглядит удивленным.
– Как минимум, что ты называешь член своим именем в присутствии моей девушки.
– Я могу называть его по-другому, – Кэш пожимает плечами. – Питон, дружок, волшебная палочка, Биг-Бен, большой пале…
– Нужно попросить папу, чтобы он сделал тест на отцовство. Я сомневаюсь, что у меня, черт возьми, такой брат.
Тихо хохотнув, Кэш взъезжает в гараж и паркуется в автомобильном ряду. В этот момент я широко раскрываю глаза и замираю. Как я могла забыть, что Десмонд позвал на гонки стерву из академии?
– Зачем ты написал ей? – я сердито смотрю на Десмонда.
– Кому?
– Не делай такое удивленное лицо, Десмонд! Я знаю, что ты писал Тейт Дэнсон.
Десмонд наклоняется ко мне и самодовольно заявляет:
– Ты такая горячая, когда ревнуешь. Но я действительно не писал ей. Хотя имел полное право после того, как узнал, что ты хотела расстаться.
Его теплое дыхание обжигает лицо, и я нервно прикусываю губу. Эта стерва сказала одно, а Десмонд другое. И я верю ему. Но тогда, зачем эта сучка врала? Неужели,
