Вместе они начали свой тихий путь обратно в Соларин.
Дорога, по которой они шли, в конце концов, вывела их на Великий Имперский путь. Отсюда было недалеко до поворотов, которые вели в столицу. На рассвете дороги были пусты, хотя вдалеке, у ворот высоко вверху, она увидела группу, собравшуюся на платформе, которой раньше там не было.
Когда она приблизилась к последнему повороту, она услышала возгласы. Раздались крики. Люди начали двигаться.
— Я не смогу помочь тебе немедленно, — тихо сказал Каллен, остановившись. Он благоговейно опустил тело Маркуса на землю.
— Все в порядке. — Эйра спешилась с его помощью. Ее рука все еще была крепко сжата, мышцы давно уже свело судорогой и зафиксировало на месте. — Я не ожидала, что ты так сильно мне поможешь, остальное я могу сделать сама.
— Но ты не будешь одна, я обещаю.
У Эйры не было возможности попросить его уточнить. Городская стража бросилась к ним. Фриц и Гвен следовали за ними по пятам. Сенаторы с их ярко-синими поясами отставали от остальных.
Руки Фрица сомкнулись на ее плечах, и он встряхнул ее с неумышленной агрессией. Голова Эйры качнулась взад и вперед. Ее мускулам едва хватало силы, чтобы поддерживать ее дальше.
— Эйра. Эйра! Спасибо Матери, ты жива. — Он притянул ее к себе, а затем отодвинул. — Что случилось? — Его глаза были печальными из-за разбитого сердца, когда он повернулся к Маркусу.
— Я…
— Она должна быть арестована, — раздался над ней знакомый голос. Отец Каллена, Йемир, добрался до круга стражников, окружавших ее. — Стража, арестуйте ее!
— Никому не двигаться! — крикнула Гвен, протискиваясь мимо охранников. Она была в своих официальных латных доспехах, скрытая до шеи в сталь. — Сенатор Йемир, вы не начальник городской стражи.
— И вы тоже. — Йемир не остался в долгу. Он сделал вид, что оглядывает Гвен с ног до головы. — Вы часть дворцовой стражи. Это выходит за рамки вашей юрисдикции и входит в компетенцию Сената.
— Пожалуйста, давайте позволим ей объяснить, — твердо сказал Фриц.
— Она убила своих конкурентов. У нее есть послужной список убийств своих сверстников. Это то, чего мы пытались избежать, удалив ее из Башни и предав суду много лет назад. Йемир больше обращался к горстке своих коллег-сенаторов, чем к стражникам, словно устраивая для них представление.
— Я этого не делала, — прошептала Эйра, глядя скорее на Фрица, чем на Йемира. — Ты же знаешь, что я бы не стала. Я бы никогда не причинила вреда Маркусу, я бы никогда никому не причинила вреда намеренно! На нас напали, и я вернула его тело, чтобы совершить Обряд Заката. Я не причиняла ему вреда. — Эйра схватила дядю за локоть свободной рукой.
— Я знаю, знаю, — попытался он успокоить ее. — Но ты должна рассказать нам, что произошло. Кто на вас напал?
Сенаторы провели совещание в рекордно короткий срок.
— Солярис находится под властью закона. Городская стража, вы арестуете эту девушку и возьмете ее под стражу. Вокруг нее слишком много подозрений, чтобы позволить ей оставаться на свободе.
— На нас напали, — настаивала Эйра.
— Правдоподобно звучит, — ответил Йемир. — Мы посмотрим, найдутся ли доказательства.
— Я ничего не сделала! — Эйра закричала на Йемира. Все шло так, как сказал Каллен. Но это каким-то образом усугублялось тем, что его отец возлагал вину на нее. Дыхание Эйры стало прерывистым. Она вернулась в тот зал Сената, когда ей едва исполнилось пятнадцать, ожидая суда, ожидая своей судьбы.
— Тогда тебе нечего бояться. Стража, задержите ее.
— Нет! Я не позволю вам прикасаться к ней! — Гвен рванула вперед и взмахнула мечом.
— Тетя, не надо. — Эйра не собиралась больше видеть, как ее семья страдает из-за их близости к ней. — Я пойду добровольно.
Каллен, наконец, заговорил.
— Отведите ее в подземелье дворца.
— Что? — Взгляд Гвен был убийственным. — Вы не отведете ее туда. Я видела камеры и…
— Все в порядке, — попыталась успокоить Эйра. Достаточно людей, которых я люблю, пострадали из-за меня сегодня, — хотела сказать она. — Дай мне пойти. — Я больше не буду проклятием для твоей семьи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Видите? — приободрился Йемир. — Мой сын говорит разумные вещи. Заприте ее там, где происходит худшее в Солярисе. Если она говорит правду, она будет поддерживать свою историю. Если нет… достаточно времени, чтобы сломить самого сильного из мужчин.
Эйра встретилась взглядом с карими глазами Каллена. Они сияли медом в утреннем свете, обманчиво сладко. Он сказал, что поможет ей, но в тот момент, когда появился его отец, он бросил ее в темницу. Каллену пришлось встать на сторону своей семьи. Она знала это. И все же, каким-то образом, это все еще умудрялось жалить. Как у нее остались места, которые можно было ранить?
— Мы поможем тебе, — поклялась Гвен.
— Мы доберемся до правды. — Фриц подошел к своей младшей сестре, обнял ее, чтобы удержать Гвен, когда стражники приблизились к Эйре.
— Присмотрите за Маркусом, — умоляла Эйра, когда холодные, покрытые сталью руки обхватили ее запястья, заламывая их за спину. Кандалы были тяжелыми… ужасно знакомый вес. Еще больше рук схватили ее за руки, больше таща, чем толкая, в направлении входа во дворец. — Проследите, чтобы Маркус прошел Обряд Заката! Несмотря ни на что, проводите его как следует!
Земля уходила у нее из-под ног, когда они тащили ее прочь. Было ли это то, что чувствовал Маркус, когда она несла его всю дорогу сюда? Беспомощность, чтобы что-нибудь сделать? Дрейфовал ли мир вокруг него? Менялся?
Ее внимание снова сосредоточилось на нем. Фриц и Гвен опустились на колени рядом с ним. Нет… он ничего не чувствовал.
Потому что он давно ушел.
— Прощай, брат, — прошептала она.
Последнее, что увидела Эйра, было холодное тело Маркуса, которое оплакивали ее тетя и дядя. Они присмотрят за ним. А она…
Ей на голову набросили мешок. Чья-то рука сорвала булавку с ее груди. Эйру затолкали на повозку, а сверху набросили еще кусок брезента. Она вдохнула затхлый запах, кашляя от пыли. Они не хотели, чтобы массы видели, как участника тащат по городу, такое должно быть скрыто. Они попытаются обвинить ее в убийствах, но пока Эйра дышит, она не позволит этому случиться.
Потому что, чтобы они с ней ни делали, пока в ней оставались силы, она держала руку сжатой в кулак. Ферро все еще оставался ее пленником, и, возможно, последним ее козырем.
Глава 26
В камере, в которую ее бросили, было холодно и безжизненно. Здесь ничего не было: ни кровати, ни ночного горшка, ни тепла, ни света.
Для нее она подходила.
Эйра прислонилась к решетчатой двери. Шаги солдат уже давно растворились в звуках капающей где-то воды. По идее она не должна быть здесь одна, нужен был стражник, чтобы присматривать за ней. Железные прутья, даже прочные, не были эффективны для удержания чародеев. Она задавалась вопросом, какому чародею был дан приказ убить ее, если она попытается сбежать. Кто с таким рвением, как у Йемира, взялся бы за это дело, чтобы заточить ее в темницу за убийства, которых она не совершала?
Без разницы. Она не собиралась пытаться сбежать. Эйра закрыла глаза, обнаружив, что это почти ничем не отличается от того, чтобы держать их открытыми.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тьма внутри, тьма вокруг.
Время шло. Минуты текли, превращаясь в часы. Эйра утонула в них точно так же, как должна была утонуть в той холодной бездне, где Маркус испустил свой последний вздох. Ее притупленные чувства начали обостряться. Мысли о брате вернулись в полном объеме, будто прорвало плотину.
Ее глаза распахнулись.
— Ау? — робко позвала она. — Можно мне немного света?
Тьма, которой она когда-то наслаждалась, внезапно стала гнетущей. Она окружала ее со всех сторон. В ней жили тени, готовые превратить ее усталый разум в свою разбитую игрушку.
