— У нас есть время? Можно на пять минут остановить машину, я подышу воздухом и успокоюсь.
К счастью, Мартин прижался к обочине и выпустил меня ненадолго. Я кинулась к озеру, кристально чистому, чтобы умыться холодной водой.
— Бас любит тебя, — донеслось до меня тихое сзади. Афина неслышно подошла. — Все, что он делает, может, непонятно, но это с одной целью. Ради тебя. Он мне приказал молчать всю дорогу, но пошел он в жопу.
— Ага, — нервно хмыкнула я, смахивая капли с лица, и обернулась. — Любит. Я заметила.
— Ему сложно, потому что от тебя он мало получает в ответ.
— Прости, я бы не хотела с тобой это обсуждать.
Она сдвинула плечами.
— Тогда чего мерзнешь у озера? Оно, конечно, лучше собеседник, чем я.
Холод пробирал до костей, остужал мою горячую голову, развеивал пар злости в мыслях. Не мог Бас все время притворяться. Он действительно испытывает ко мне чувства. Но почему сейчас поступил так странно?
— Только не говори, что он меня решил отпустить, руководствуясь великими альтруистичными побуждениями!
Афина рассмеялась.
— Нет, это точно не в его духе.
Засранец опять что-то задумал. Как же мне его хитросплетения стоят поперек горла! Я же места себе во всей России не найду, если улечу.
Бас говорил: “Можешь улететь… Если хочешь, собирайся…” Он не сказал, чтобы я убиралась прочь. Он хотел услышать, что я не хочу улетать? Без причин, даже если нас больше не связывают обстоятельства.
Что он хотел, я могу только догадываться. Вернуться и спросить?
— Знаешь, мы с Ником могли бы задержаться, — начала Афина, подняв лицо с улыбкой к чисто-голубому небу. — Остановиться тут где-то невдалеке, снять дом и понянчить твоего Мурёныша, пока вы с Басом выясните отношения. Котику Ник вроде нравится.
Хакер уже выпустил малыша из клетки, пристегнул поводок и повел прогуляться. Парень действительно заботливо относился к нему, у меня теплело на душе оттого, что у Мурёныша появились еще друзья кроме меня.
Я пока вроде ничего не решила, но ноги уже понесли к Нику. Не решила, а разве могу просто улететь?
А разве могу остаться? Без причин. То есть по одной причине — потому что хочу быть рядом с ним. Я и хочу, правда. Но зачем Бас решил заставить меня в этом открыто признаться? Никак нельзя без этого?
Или у него другой умысел?
С полной кашей в голове я отдала Нику указания, как ухаживать за Мурёнышем, хотя парень наверняка уже все знал. Кивал с улыбкой, а когда к нам подошла Афина и взяла его под руку, просиял еще больше. Я крепко обняла малыша и попросила прощения за то, что совсем ненадолго ему придется побыть с Ником и Афиной.
Неизвестно, чем закончатся разборки с Басом. Может, мы весь дом перевернем вверх дном в порыве злости. Может, я как вернусь, так сразу передумаю и кинусь обратно к аэропорту. Малышу лучше побыть в более спокойной обстановке.
Герман за нами ехал специально ради того, чтобы отвезти меня назад, если передумаю? Он легко согласился развернуться, а Мартин не возмутился, когда я спросила, могу ли приехать в Лагерь позже.
— Главное, чтобы ты постоянно оставалась под чьей-то защитой. Контракт на проживание в Лагере — это была вынужденная формальность прошедших обстоятельств. Я могу его разорвать.
— Пока не нужно.
В машине Германа я держала руки подальше от ремня безопасности, сложила их в замок на бедрах, чтобы ничего случайно не порвать. Молча сидела, удерживая кипучую злость внутри. Не выпущу наружу ни капли. Всю отдам Басу. Всю. Всю себя…
Глава 35
Если что, скажу, мол, забыла любимую игрушку Мурёныша. Так себе отмазка, но лучше хоть что-то. И все равно не хватало смелости вставить в дверь ключ, который дал мне Герман.
Высадил меня у арендованного особняка, вручил ключи и был таков. У ворот оставалась охрана, они меня дружелюбно пропустили и теперь наверняка недоумевали, почему я переминаюсь с ноги на ногу перед дверью.
Она распахнулась — и на пороге показался встревоженный Бас. У меня сердце ухнуло вниз от его пристального взгляда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Забыла что-то?
Я машинально кивнула, не двигаясь с места, чувствуя, как краска приливает к щекам. Бас решил не дожидаться, пока меня отпустит оцепенение, и втащил в дом.
— Что забыла? — Он закрыл дверь и снова стал передо мной, нависая сверху.
— Забыла…
— Что?
— Забыла, что забыла.
У меня правда все мысли разбежались, а Бас, мерзавец, прятал ухмылку в уголках губ.
— Тебе стоит скорее вспомнить, ибо опоздаешь на самолет.
— Опоздаю.
Хотелось провалиться сквозь землю от неловкости. Стояла как точно еще одно гипсовое изваяние посреди прихожей, язык с трудом удавалось заставить шевелиться. Где та злость, что подгоняла меня к дому? Разве не она побудила вернуться? А теперь убежала, оставив меня в полной растерянности.
— Я, в общем… пришла спросить…
Проще гору сдвинуть, чем из себя слова вытолкнуть! Бас сейчас решит, что у меня с головой не в порядке. Нужно пойти окунуть бренную черепушку под ледяную воду.
Едва я дернулась в сторону, Бас поймал меня за руку. Прикосновение обожгло искрами тока.
— Я тебя не съем. Ты мне можешь говорить все что угодно. Но желательно правду, естественно. Если трудно, могу внушить бесстрашие.
— Нет! Не смей!
Его губы растянулись в коварную ухмылку, он подступил вплотную, его властная энергетика обволакивала густым коконом.
— Тогда говори.
— Ты ведь… не хочешь, чтобы я улетала? — пробормотала я и потупилась.
— Нет. А ты?
— Нет, — еле слышно сказала, и Бас облегченно вздохнул.
— Уже лучше. Тогда не надо никуда лететь. — Его рука прокралась по моей шее и зарылась в волосы на затылке. Я вывернулась, тряхнув головой.
— Ты зачем тогда такое говорил?!
— Какое? — В серых глазах зарезвились бесенята, играя с огненными всполохами.
— Будто я тебе не нужна!
— Тебе показалось. Но если тебе важно быть мне нужной, я буду стараться почаще это демонстрировать. — Он поймал меня за талию, обхватил крепко руками, что не выкрутиться.
— Ты все подстроил! — шипела я. — Все специально, чтобы я вернулась! И чтобы потом сделать кучу утрированных выводов с моего поступка!
— Как минимум… — он задумчиво сощурился. — Как минимум я тебе не безразличен. Как максимум ты влюбилась по уши, но признаться — это же удар по собственной гордости. Да, Диана?
Казалось, вот-вот из ушей и носа повалит пар. В груди снова закипело и бурлило. А это наглая красивая рожа напротив довольно ухмылялась.
— Афина! — ухватилась я за последнюю веточку прежде, чем притяжение меня утянет с обрыва вниз. — Она меня уговорила вернуться!
— Но силками тебя никто не тащил… — Бас склонился к моему уху. — Решение приняла ты. Можешь ни в чем не признаваться. Мне пока что достаточно того, что ты вернулась.
Злилась я, наверно, в первую очередь на себя. За то, что мне не удалось совершить ничего из того, что планировала. Раньше я не видела полной картины и в той ситуации не могла поступить иначе. Признаться себе в чувствах — будто предать ту Диану, которая изо всех сил старалась получить свободу и вернуться к привычной жизни.
Сегодня я от нее отказалась. Желания кардинально изменились.
Я себя утешала… Мне нужно было срочно оправдание тому, что я не продолжала отталкивать Баса, позволяла себя обнять, поцеловать под ухом. Ему сложно получать мало в ответ… Всплыли слова Афины. Она не думала обо мне. Сложно отвечать взаимностью человеку, которого еще недавно ненавидела всей душой.
— А если бы я не вернулась?.. — спросила, проводя пальцами по его шее, затылку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я бы выждал сутки… Не больше. На дольше меня не хватило бы. И приехал бы тебя забрать.
— А если бы я попросила Мартина стереть мне память…
— Я ему сказал, что голову оторву, если он тебе что-то сотрет. Что за вопросы? — Бас вперился в меня опасным взглядом, подхватил под бедра и усадил на ближайший комод. — Рассматриваешь пути отступления?
