– Господин офицер. – Донесся через мгновение резкий голос. – Тут такое, волосы дыбом.
– Что, черт возьми?
– Гора трупов.
– Чьих?
Уже вырезали дверь, понял Дакк. Плохо, черт возьми! А если он тоже покинул свой носитель? Но тогда…
Вдруг, взлетев, он, тут же, плавно опустился на что-то более приятное, нежели холодный пол шлюза. Транспортная платформа, догадался он.
Платформа пришла в движение.
– Офицеры. Скорее всего экипаж… – Донесся удаляющийся голос и все стихло.
12
Проклятая неопределенность! Что предпринимать? Возврат фрегата добавил еще больше вопросов, нежели позволил разрешить имеющиеся. Где он был? Какая неведомая сила уничтожила весь его экипаж? Почему выжил один из самых слабых, самых незащищенных членов его экипажа – землянин, да еще получивший рану в сердце? Если судить по его ране, то он ее получил всего за несколько мгновений до того, как спасатели проникли во фрегат. Все указывает на то, что стрелял в него не кто иной, как старший офицер заградительного отряда, отправившийся со специальной миссией Регата на станцию зонта. Но стрелял из иногалактического пистолета, точно такого же, какой был у вывалившегося из канала стража. Чем это можно объяснить? Тем, что офицер не настоящий и не желая, чтобы землянин выдал его тайну, пытался убить его. Но Григорьев утверждает, что он не мог с таким количеством ран не то чтобы стрелять, даже думать – его мозг сплошная каша, словно его пропустили через мясорубку. Кто это мог сделать? Землянин? Это исключено. Полный бред. Значит на фрегате есть кто-то еще. Но спасатели больше никого не нашли, одни трупы. Значит землянин, не землянин. Не могут земляне жить с простреленным сердцем. Это могут сарматы. Значит он сармат. Но психоанализ не выявил у него сколь нибудь значительного психотронного поля, если только его разум во время психоанализа не покинул его мозг. Но разум сармата не может покидать свой мозг. Это могут делать лишь зенны. А если он и есть зенн? Зенн, завладевший телом землянина. Офицер это понял и пытался убить его, но был уничтожен сам, атакой психотронного поля зенна на свой мозг. Логично? Логично. Стоп! Не совсем. Рассел механически покрутил головой. А откуда у офицера оказался иногалактический пистолет? Тогда выходит, что не землянин, а офицер, не тот, за кого себя выдает. Проклятая неопределенность!
Рассел поднял голову – он стоял перед дверью своего кабинета.
Черт, мысленно выругался он. И долго уже тут я стою? Дотронувшись до светящейся пластинки, рядом с дверью, он вошел в кабинет и едва подошел к столу, как над ним вспыхнула темная голограмма с чьим-то, едва видимым изображением. Рассел сделал широкий шаг и оказался напротив голограммы – в ней, в луче неяркого света, было изображение Паулидера, отправившегося со спасателями на обследование фрегата.
– Господин Рассел! Я потерял двух спасателей. – Захлебываясь начал кричать Паулидер, лишь только увидел командира станции. – Я не знаю что делать. Мои люди в панике.
– Как потерял?
– Не знаю. – Паулидер покрутил головой. – Когда мы начали обследование фрегата хотя и тусклое освещение, но было, но затем и оно погасло и теперь тут непроглядная тьма. Через какой-то узкий коридор пришлось идти гуськом, по одному. Последним шел один из десантников. Он из него не вышел. Мы вернулись назад по этому же коридору и опять последний десантник не вышел.
– Их нужно найди. – Рассел сдвинул брови.
– Больше никто не хочет идти через этот чертов коридор.
– Может они заблудились?
– Если бы заблудились, они бы вышли на связь. Все в панике. Такое чувство, что за нами кто-то ходит по пятам.
– Что за бред?
– Господин Рассел, разрешите покинуть фрегат. – Эту фразу Паулидер произнес так тихо, что Расселу пришлось напрячь слух.
– Где вы?
– Я не знаю. Где-то на нижнем уровне. Разве тут можно что-то понять.
– Вы были в зале управления?
– Да господин Рассел. Но генератор фрегата возбудить не удалось. Пульт управления, практически, не отвечает.
– Бортовой журнал? – Рассел постучал указательным пальцем по столу.
– Он пуст, господин Рассел. – Паулидер покрутил головой.
– Как пуст? – Брови Рассела выгнулись высокими дугами.
– Мы не смогли извлечь из него ни единого символа.
– Есть подтверждение, что они были на станции зонта?
– Прямых доказательств нет, но мы нашли еще один иногалактический пистолет, аналогичный тому, который был в руке старшего офицера заградительного отряда. Я бы рекомендовал задраить фрегат и вызвать на станцию усиленный заградительный отряд с Ризы.
– Даже так. – Губы Рассела тронула легкая усмешка..
– Нехорошее предчувствие, господин Рассел. Слишком все мрачно здесь.
Рассел задумался. Паулидер был высококлассным специалистом и какая бы технически сложная проблема не возникала на станции, он всегда был уверен и расчетлив, всегда находил какой-либо выход. Но фрегата он не знал и потому требовать от него невозможного было неразумно. Вполне возможно, что спасатели могли оказаться в каком-либо не совсем обычном переходе и кто-то из них в темноте, просто, куда-то сворачивает. Нужно связываться с техническим сектором Регата и требовать у них план фрегата, а затем уже обследовать его. Это займет несколько часов, возможно сутки. Ничего страшного с потерявшимися спасателями за это время не случится. Может и сами выберутся.
– Хорошо. – Рассел согласно кивнул головой. – Забери экипажа фрегата и возвращайся. Закрой и заблокируй обе двери шлюза и поставь охрану. Вернешься, свяжись с техническим сектором Регата и затребуй у них план фрегата. Когда получишь его, зайдешь ко мне и покажешь, где это с вами все произошло.
– Да, господин Рассел.
Голограмма погасла. Рассел опустился в кресло и поставив локти на стол, обхватил голову руками.
Одно к одному. Не зря говорят, беда не приходит одна: эксперты, комиссар Регата, экипаж фрегата. Нет, Регат этого не простит. Быть мне теперь где-либо в самой далекой колонии. Нужно сходить в медлабораторию. Может быть этот чудо-землянин очнулся и в состоянии говорить? Может он что-либо прояснит? Заодно узнаю, что с Горром. Наверняка, что-то скрывает. Что-то странное с сарматами стало происходить. Может запросить разрешения у Регата на их психоанализ? А если отправить их всех на Ризу, пусть Регат сам с ними разбирается?
Посидев неподвижно несколько минут, Рассел с силой провел руками по лицу, тяжело поднялся и направился в медлабораторию.
Медлаборатория, встретила его режущей глаза белизной и тишиной. Рассел заглянул в кабинет Григорьева, но того там не оказалось. Мысленно чертыхнувшись, он медленно пошел по идущему по дуге коридору и первому встретившемуся реаниматору приказал найти Григорьева и остановившись, замер в ожидании. Через несколько минут главный реаниматор пространства узла был перед ним.
– Где землянин? Что с ним? Удалось установить его имя? – Поинтересовался Рассел.
– Его зовут Марк Дубровин, господин Рассел. – Негромко заговорил Григорьев. – В кармане его курточки нашли карточку личности. Хотя она сильно повреждена, но часть информации удалось восстановить. Он офицер космического флота. Действительно землянин.
– Он жив?
– Да, господин Рассел. Но его состояние крайне нестабильное и какое-то необъяснимое. Я бы сказал: он ближе к смерти, нежели к жизни.
– Но ведь в шлюзе он был в сознании?
– Скорее всего, это было нечто, похожее на агонию, господин Рассел. – Григорьев дернул плечами. – С тех пор его состояние только ухудшается.
– Ничего нельзя сделать? – Рассел покрутил головой.
– В наших условиях – нет. Пулей, выпущенной из иногалактического оружия, у него задето сердце. Оно уже останавливалось несколько раз. У нас нет сердечных биопротезов. К тому же, у него деформирован мозг. Сейчас он на полном искусственном питании. Я бы портировал его отсюда в галактику.
– Почему у вас нет биопротезов? – В голосе Рассела скользнуло нескрываемое недовольство.
– Это первый подобный случай на станции, господин Рассел. – Реаниматор развел руками. – Подобные случаи крайне редки-то и в галактике. Я, в своей практике, не знаю ни одного такого. Всего невозможно предусмотреть.
– А что с его мозгом? Что за деформация?
– Это необъяснимо. – Григорьев дернул плечами.
– Квадратным, что ли, стал? – Рассел хмыкнул.
– Скорее наоборот – слишком круглым. Что-то вроде огромной опухоли, сразу во всем мозге.
– А портировать его можно в таком состоянии? А может проще портировать сюда нужные биопротезы?
– Я не знаю, насколько серьезно поврежден его мозг. У нас нет классных нейрореаниматоров. Если, вдруг…
– Делай, что считаешь нужным. – Рассел махнул рукой, перебивая Григорьева. – Но если примешь решение портировать его, думаю, тебе нужно пойти с ним.
