Сказала, не глядя, и лишь после поняла, что никакими бумагами заниматься не придется. Ни стола, ни стульев, один табурет возле окна. На нем – черное кожаное пальто и женская шляпка с накладным серебряным пером.
– Зотова, значит?
Лариса Михайловна шагнула вперед, дернула крашеными губами:
– Так это вам интересно, где Виктор Вырыпаев? Хотите с ним повидаться?
* * *
Сима Дерябина протянула очередной листок, но товарищ Москвин покачал головой.
– Погодите, еще не дочитал.
Речь шла о танках. Докладная, направленная в военный наркомат, пришлась там не ко двору, однако, следуя принятым недавно инструкциям, ее не отправили в архив, а переслали в Техсектор. Сотрудники Троцкого предпочитали перестраховаться, передавая спорный документ на суд Центрального Комитета. Причина стала понятна с первых же строк. Военный инженер товарищ Рукавишников самыми черными красками описал любимое детище Председателя Реввоенсовета – первый советский танк «Красное Сормово».
Железные боевые машины Леонид наблюдал дважды, причем первый раз, отступая в толпе очумевших от ужаса красноармейцев. Белогвардейская «танька», громыхая тяжелым металлом, неспешно ползла вслед, время от времени постреливая из пулемета. После эту же «таньку» командир пулеметного взвода видел уже пленную и даже фотографировался рядом со стальным чудищем.
– Не убеждает, – товарищ Москвин, положив листок в папку, привычным движением смял гармошкой папиросную гильзу. – «Красное Сормово» ничуть не хуже французского «Рено», скорость больше, и бронирование, между прочим, сильнее. А что трудно работа шла, так его еще в 1920-м делали, во время войны. Нам бы, товарищ Дерябина, хотя бы парочку таких машин под Псков! По-моему, этот Рукавишников просто злобствует.
Бывшая подпольщица, помотав головой, схватила лежавшие наготове карандаш и обрывок оберточной бумаги. «36 000 рублей золотом», – прочел Леонид и задумался. На такие деньги и вправду не разбежишься. Десяток машин для парада выпустить можно, а вот для большой войны «Сормово» – удовольствие слишком дорогое.
Впрочем, дело не только в деньгах. Товарищ Москвин догадывался, что докладная бдительного инженера – еще один камешек в огород Льва Революции. Маленький, конечно, но если таких целую платформу подбросить?
– Давайте дальше, – решил он, однако прочитать следующую страницу не довелось. Стук в дверь, знакомый голос, белозубая улыбка:
– Леонид Семенович, здрастье!
Мурка с интересом осмотрела кабинет, но входить не стала, лишь взглянула выразительно.
– Поговорить бы нам! Холодно очень…
Товарищ Москвин, неслышно чертыхнувшись, извинился перед невозмутимой Симой и шагнул к порогу. Климова поспешно отступила в коридор.
– Просил же! – выдохнул Леонид, прикрывая за собой дверь. – Что про «холодно» не забыла, молодец. Но нельзя было до вечера подождать?
Улыбка исчезла. Мурка дернула носом.
– Потом сердиться будешь, красивый. Полчаса всего у меня, еле вырваться смогла. Мы в Горки уезжаем.
Товарищ Москвин быстро огляделся. Коридор пуст, двери заперты…
– Тетка уже неделю туда просилась, и вот позвонили, позвали. Там вроде как вся семья решила собраться…
– Правильно, что сказала, – Леонид взял девушку за руку, к себе притянул. – Никому больше не звонила? Вот и молодец, товарищ Маруся. Пошли, Киму Петровичу доложишь.
* * *
– Почерк в записке был женский, – Лариса Михайловна взглянув снисходительно, улыбнулась уголками губ. – Поэтому я и ошиблась – искала даму, а не, извините, такую, как вы, в гимнастерке и старых штанах…
Зотова стояла ровно, не дрогнув лицом. Сама Гондла принарядилась в синюю юбку и черную шелковую блузку. Расстегнутая кобура пристроилась на ремне слева от пряжки.
– Перешерстила всех родственников Виктора, узнала много интересного, а вот о вас подумала в последнюю очередь. Вырыпаев был интересным мужчиной, я даже представить не могла подобный, так сказать, альянс. Или у вас это безответное?
Ольга хотела смолчать, но все же не удержалась:
– А у вас конвейерное, как у капиталиста Форда на заводе? В три смены трудитесь?
Лариса Михайловна покачала головой:
– Не дерзите! Вы-то даже на штучное производство не тянете. Догадываюсь, что весь ваш опыт – на грязной эскадронной попоне, а в мирной жизни мужчины от ваших прелестей разбегаются. Честно скажу: самое вам место в сумасшедшем доме…
Зотова кивнула, не споря, губы сжала:
– Виктора вы убили?
Тяжелый подбородок дернулся:
– Вы что, ответа ждете? Это только в нравоучительных романах злодею положено исповедоваться, дабы просветить читателя. У меня задача другая. Сейчас вас отвезут куда следует, и там мы очень подробно побеседуем. Я не садист, поэтому заранее предлагаю быть откровенным. Жизнь не обещаю, но умереть можно по-разному.
– Это понятно, – вновь согласилась бывший замкомэск. – А вот я думаю, что будет, если я вам нос сломаю?
Гондла хмыкнула:
– Попробуйте. Я вас просто застрелю, если только дернуться попытаетесь. Или вы меня собрались шашкой рубать? У вас в кобуре пистолет, но не пытайтесь вытащить, не советую.
– Табак там, – улыбнулась девушка. – Вы ко мне подойдете, а я вам в глаза кину.
Лариса Михайловна только вздохнула.
– Ремень расстегните и на пол бросьте. Это для начала. Потом снимите ботинки… Что стоите? Приступайте!..
Зотова неспешно расстегнула «счастливую» пряжку со старорежимным орлом. Ремень с глухим стуком упал на паркет. Присела, развязала шнурок на левом ботинке.
– Поживее, – поторопила Гондла, держась за кобуру. – Вы не Мата Хари, чтобы демонстрировать здесь эротический танец с раздеванием. Никого вы этим зрелищем не порадуете, милочка.
– Угу…
Зотова аккуратно поставила снятый ботинок перед собой, взялась за другой.
– Я знаю, Лариса Михайловна, почему вы злая такая. Вы в Кима Петровича влюблены, а он в вашу сторону и смотреть не хочет. Чего удивляться? У вас нижняя челюсть – как кирпич. И задница отвислая.
– А ты – сволочь!..
Гондла резко шагнула вперед, хлопая пальцами по кобуре. Ольга встала навстречу, дернула рукой. Тяжелый ботинок врезался Ларисе Михайловне в лицо. В ту же секунду девушка отпрыгнула в сторону, уклоняясь от пущенной наугад пули. Второй раз Гондла выстрелить не успела – удар ребром ладони по горлу заставил ее выпустить оружие и медленно осесть на пол.
В дверь уже протискивался конвойный, но Ольга, схватив упавший «браунинг», быстро повернулась.
– Проваливай! Войдешь – пристрелю!..
Карабин служивый снять с плеча не успел, а посему резво попятился. Сзади захрипела Гондла, Ольга, чуть отступив назад, со всей силы ударила ее рукоятью по лицу.
Хрип оборвался.
– Зови начальника караула! Быстро, не то всех здесь перестреляю!.. Эй, товарищи, тревога!
Зотова орала из всех сил, рассчитывая, что в коридоре услышат. Не ошиблась – за дверью загремели сапоги, конвойный отлетел в сторону, а в комнату ворвался высокий военный в серой командирской шинели с желтыми петлицами.
– На месте – и бояться! – велела кавалерист-девица. – Я – Зотова из Технического сектора Научпромотдела. На меня только что напали вражеские диверсанты. Немедленно звоните товарищу Киму!..
2
– Ничего, подождем, – товарищ Москвин, присев на стул, кивнул Мурке. – Несколько минут у нас есть.
Секретарь виновато развел руками. Леонид кивнул в ответ, мол, не в обиде, взял за руку Климову, слегка потянул.
– Сядь! Успеешь еще.
Маруся упала на стул, оглянулась, зашептала в самое ухо:
– Спешить нужно. Тетка сегодня все утро у товарища Сталина просидела, они с ним друзья, так она его уговорила, чтобы в Горки пропустили…
– Не надо, – поморщился товарищ Москвин, – Киму Петровичу расскажешь.
Им не везло. Начальник оказался занят, причем секретарь получил категорический приказ никого не пускать и ни с кем не соединять. Такое случалось редко, и бывший старший оперуполномоченный невольно прикинул, кто мог зайти к товарищу Киму в гости. Не иначе, сам товарищ Троцкий пожаловал!
В каких отношениях Ким Петрович с Большими Скорпионами, Леонид мог только догадываться. С Каменевым начальник общался часто, отзываясь о нем неплохо, но, как показалось товарищу Москвину, с некоторым снисхождением. «Не боец», – как-то обмолвился он, напомнив давнюю историю, случившуюся в декабре 1917-го. Председатель ВЦИК Каменев, первый человек в стране, побоялся ссориться с Вождем и подал в отставку, упустив реальный шанс создать единое социалистическое правительство. Как понял товарищ Москвин, Ким Петрович был тогда не на стороне Предсовнаркома. Тот упрямо вел страну к гражданской войне, с чем были согласны далеко не все в партии.
Зиновьева товарищ Ким не воспринимал всерьез, что ничуть не удивляло. Гришку партийцы откровенно не любили, считая выскочкой, уцепившимся за пиджак Вождя. А вот Троцкий… Однажды начальник сравнил Льва Революции со стихийным бедствием. Предотвратить невозможно – и спрятаться негде. Однако в последнее время львиный рык звучал уже не так грозно. Несколько дней назад Ким Петрович показал товарищу Москвину последние сводки по демобилизации РККА. От могучей некогда армии осталась едва ли десятая часть. Недаром Троцкий с такой надеждой смотрел на Запад, где никак не начнется долгожданная Мировая революция.
