– Хорошо, хорошо. Позволь мне позвонить на кухню. Я думаю, завтрак мы уже пропустили. Давай попытаемся сообразить насчет обеда. Ты предпочитаешь есть здесь или пойдем в гостиную?
Она посмотрела на свою наготу:
– Я бы хотела осмотреть твой дом, но не уверена, что одета достаточно прилично для званого обеда.
Он засмеялся:
– Об этом мы позаботимся. – Он снял трубку внутреннего телефона и дал указания насчет обеда. Ему отвечал по-арабски мягкий женский голос.
– Кто это?
– Моя экономка. Обед будет готов через полчаса. Давай теперь посмотрим, где можно найти чистое полотенце твоего размера.
– О Боже! Я не хочу больше носить полотенце. Где моя одежда?
– Она осталась в госпитале, где тебя осматривали. Я привез тебя сюда в простынях. – Он погладил ее подбородок. – Дай мне вспомнить, куда я положил это полотенце? – Он прошагал к большому шкафу и достал несколько чудесных джеллаб различных цветов, шелковых, муаровых, хлопчатобумажных. – Может быть, тебе подойдет что-нибудь из этого?
Она пощупала материал:
– Это замечательно. И главное – все мои любимые цвета. – Ее глаза сузились. – А чьи они?
– Ревнуешь? Это хороший знак. – Он ущипнул ее за нос. – Они все твои, шакар. Они дожидались тебя. Как и этот дом. Я построил его для тебя.
Она нахмурилась:
– Но как ты мог построить его для меня? Мы познакомились неделю назад.
Он коснулся кулона, висевшего у нее на груди, и нежно произнес:
– Но я видел тебя во сне, много-много лет. И знал, что настанет день, и ты придешь.
В одинаковых джеллабах и легких сандалиях Мери и Рэм рука об руку спустились на нижний этаж. Вилла была построена на небольшом зеленом пятачке рядом с Нилом. В саду цвели розы и огромное количество неизвестных Мери благоухающих растений. Все это резко контрастировало с окружающей пустыней. Дом был сложен из каменных блоков и оформлен в восточном стиле, с небольшими башенками и шпилями. Помимо цветов, в саду росло еще много деревьев. И конечно, фонтаны, какой же восточный дом обходится без фонтанов? Вся усадьба была обнесена высокой каменной стеной. Рядом располагалась вертолетная площадка.
О том, что внутри дома были все современные удобства, наверное, не следовало бы и упоминать. Мебель чудесным образом сочетала старину и современность. Из каждой комнаты открывался великолепный вид на реку или пустыню.
Обедать они решили на затененной террасе во дворе. К концу обеда они развеселились, как дети, – баловались, смеялись, кормили друг друга клубникой и кусочками дыни.
– Чем бы ты хотела заняться сейчас, любовь моя?
Мери вздохнула:
– Прежде всего, надо позвонить Вэлком. Она уже, наверное, в отеле.
– Извини, шакар, но телефон не работает. Неисправна линия. Мы позвоним ей завтра утром.
Они прошли в дом. И их тут же, как магнитом, притянула огромная постель под балдахином. На сей раз их любовь была медленной и легкой, не такой неистовой. Это было тоже восхитительно, но в другом духе. Нежность, мягкие ласки, милая улыбчивая близость и, наконец, сон.
Мери зевнула и потянулась, чувствуя себя после сна совершенно здоровой. Рэма рядом не было. Она поднялась, надела белую джеллабу и сандалии и прогулялась в ванную. Судя по свету на улице, сейчас было где-то около пяти. Умывшись и причесав растрепавшиеся волосы, она открыла стену, полюбовалась водопадом, вдохнула аромат лотосов, наполнявший влажный воздух.
У тихого бассейна Мери опустилась на колени, прикоснулась к закрывшимся лепесткам мистических цветов, плавающих в воде, и начала думать о Рэме. Она раскрылась для него, как лотос. Она его любила. Любила безумно. С того самого первого дня, когда он стащил ее со свесившегося верблюда. Она уже тогда знала, что с ней происходит что-то необычное. Да нет же, она знала об этом гораздо раньше. Из снов.
Может быть, действительно Рэм прав, и они любили друг друга в прошлой жизни? Но какое это имеет значение, если они любят друг друга сейчас.
Она провела пальцами по воде и посмотрела на свое отражение.
А собственно говоря, почему я решила, что у наших отношений нет будущего? Теперь мне кажется, что у нас так много общего. Мы вполне могли бы жить вместе. Нас бросила навстречу друг другу судьба. И я приму ее, эту судьбу. Разве можно желать чего-нибудь большего, чем выйти замуж за Рэма, разделить с ним жизнь? Быть с ним – мое предназначение.
Она встала и, вся наполненная радостью любви и сознанием, что любима, отправилась искать Рэма, чтобы сломать последний барьер между ними. Тихо переходя из комнаты в комнату, Мери подошла к открытой двери его кабинета.
Он стоял рядом со столом, спиной к ней, и разговаривал по телефону. Не желая его прерывать, она решила молча подождать. Просто полюбоваться на этого красивейшего мужчину, который принадлежал ей.
– Ну и как твоя поездка? Как с книгой? Да, мама, с ней все хорошо. Она в полной безопасности. Скажи Норе, что ей абсолютно не о чем беспокоиться.
Мери нахмурилась.
Нора?
– Джи-Джи и его люди прекрасно выполняют свою работу, я тоже слежу за этим… лично. – Он улыбнулся. – Вот именно. Ну, были кое-какие проблемы, но несущественные. Можешь мне поверить, за ней присматривают, как за бесценной короной. Не оставляют без внимания ни на минуту. Нет, Мери ничего не подозревает. Нет, нет. Передай Норе, что никаких вознаграждений за услуги не требуется. Я получил… адекватную компенсацию. – Он засмеялся. – Я знаю, знаю, мама. Хорошо, мама. Да, я ничего не скажу ей о рекламном проспекте для отеля «Гор» тоже.
Глава 24
Болезнь вошла в меня,
Мои члены отяжелели.
Пришел ко мне лекарь,
Но от его снадобий сердцу легче не стало.
Из песен Нового Царства, 1550 – 1080 гг. до Рождества Христова
Побледневшая Мери застыла на месте. Ее хрупкая, только что родившаяся любовь, ее доверие к этому человеку, – все вдруг разбилось. Как будто бы камень швырнули в драгоценный витраж и раскололи его на куски. А теперь осколки медленно падают один за другим, раня ее сердце и душу, падают со звоном ей под ноги.
Ведь только что было так хорошо, радостно. Все улетучилось.
Очень тихо она повернулась и пошла в ванную, к бассейну с лотосом. Здесь тоже сейчас было все не так.
Рэм. Наши матери, его и моя. Какую же мерзкую конспирацию развели они за моей спиной, насмехаясь надо мной, манипулируя мной. Как это характерно для моей мамочки – вмешиваться в мою жизнь. Но Рэм! Неужели все это было только притворством? Только шуткой над наивной американской девушкой.
Вместо ярости, которая должна была бы кипеть сейчас в ее груди, она ощущала только пустоту. Пустоту и одиночество.
