— Джеймс Маккиннон?
— Полагаю, вы — Фармер, — напряженно улыбнулся Джеймс.
— Капитан Честер Фармер, недавно вышедший в отставку из ее величества конной артиллерии. — Коротышка поклонился Ромэйн: — Надеюсь, леди Ромэйн простит нас, если мы немного поговорим о делах.
— Найдется ли здесь тихий уголок, где мы могли бы поговорить без посторонних?
Капитан Фармер покачал головой:
— Еще одна комната на этом этаже занята теми, кто обществу прекрасных дам предпочитает карты. — И он улыбнулся Ромэйн так обезоруживающе тепло, что девушка не сдержалась и одарила его ответной улыбкой.
— Тогда нам придется разговаривать здесь, — распорядился Джеймс. — Ромэйн, не могла бы ты постоять на часах. Особенно внимательно следи за тем, чтобы никто не подошел настолько близко, чтобы услышать наш разговор. — Джеймс указал Ромэйн место слева от себя.
— Я прикрою вас справа, майор, — отчеканил Фармер, но тут же осекся и вспыхнул. — Извините.
Джеймс слегка улыбнулся:
— Ничего. Что у вас есть для меня?
— Еще один француз высадился на побережье. Не прикажете ли задержать его?
— Нет, но пусть кто-нибудь следит за каждым его шагом.
— Слушаюсь, мистер Маккиннон. — Фармер помедлил и прибавил: — Когда у вас появится свободное время, Волен рад будет увидеться с вами в Брайтоне.
Ромэйн так сильно сжала в руках веер, что едва не сломала его. Она была поражена тем, что Джеймс и капитан Фармер обмениваются секретными сведениями на глазах у всех.
— Как его найти? — поинтересовался Джеймс.
— Я могу сообщить вам куда больше, чем его адрес. Почему бы нам не встретиться завтра? Мы могли бы поехать на Брайтон вместе.
— Хорошо. Завтра. Скажем, в полдень.
Договорившись о месте встречи, Джеймс снова обнял Ромэйн, и они устремились прочь от капитана. Ромэйн не сопротивлялась. Она вновь увидела в Джеймсе майора Маккиннона. Даже когда они скрывались в хижине в Шотландии, она не относилась к нему как к майору, он был просто джентльменом, который пришел помочь женщине, оказавшейся в беде.
Ее муж, человек, о любви которого она мечтала, был солдатом, который мог отдать жизнь за родину в любой момент, даже завтра.
Ромэйн покорно следовала за супругом, оглядывая зал невидящими глазами. Она представляла себе, как Джеймс едет в бой, больше дорожа своей честью, чем жизнью. Потом она представила себе Джеймса, истекающего кровью, и содрогнулась от ужаса.
— Ромэйн, — произнес вдруг еще вполне живой Джеймс, — я думаю, мы поступим мудро, если обратим внимание еще на один очень важный объект.
Ромэйн проследила за взором Джеймса, и взгляд ее уперся в лорда Калвера. Ромэйн так и подмывало наброситься на мужа с обвинениями. Он что, беспокоится только о том, чтобы Эллен вышла замуж прежде, чем раскроется тайна их незаконного брака? А потом, когда его задание будет выполнено, он умчится за славой прочь из Лондона?
— Конечно, — безвольно ответила Ромэйн.
— Ты плохо себя чувствуешь?
— Нет. Просто я устала.
— Если в Брайтоне все пойдет как надо, я закончу свои дела очень скоро.
— Знаю.
Джеймс нахмурился, выслушав ее бесцветный ответ, но Ромэйн ничего больше не сказала, и они отправились туда, где виконт любезничал с Эллен. Лорд Калвер радостно приветствовал их.
— Вот они, счастливые жертвы несчастного случая, — с улыбкой произнес он. — Леди Ромэйн, вы прелестны как всегда, а у вас, Маккиннон, внешность лихого храбреца, героя войны.
— Что-что, а эту роль я бы играть не хотел.
Неожиданно Ромэйн сказала:
— Прошу простить меня.
— Ромэйн? — удивился Джеймс.
Не глядя на мужа, девушка произнесла:
— Я вижу своего друга, с которым должна поговорить.
Это была ложь, и Ромэйн знала, что Джеймс догадается об этом, если увидит печать горя на ее лице.
Девушка поспешно вышла из комнаты, не дав спутнику возможности задать вопрос и тем самым нарушить хрупкое равновесие чувств.
Сквозь круговерть гостей Ромэйн шла так быстро и целеустремленно, что никто не осмелился остановить ее разговором. На другом конце зала она тихонько устроилась на скамеечке под прикрытием какого-то развесистого растения, наполовину скрывшего ее. К несчастью, ее надежды на уединение были разрушены: рядом выросла фигура Филомены Баумфри.
Ромэйн пришлось улыбнуться. Филомена любезно произнесла:
— Я хотела поблагодарить тебя за приглашение присутствовать на приеме в честь первого выхода в свет твоей кузины.
— Рада принять благодарность от тебя, — от смущения Ромэйн проговорила эту фразу запинаясь. У Филомены были все основания невзлюбить ее, потому что Брэдли вел себя так, будто после возвращения Ромэйн в свет Филомены не существовало.
— Давай как-нибудь поболтаем дома.
— Буду рада, но давай встретимся в доме моего дедушки: мне бы не хотелось беспокоить твоего отца. Кстати, как он себя чувствует?
Лицо Филомены превратилось в трагедийную маску.
— Отец угасает на глазах. Его доктор сомневается только в том, сочтены ли его дни или уже часы.
— Мне очень жаль, Филомена. Я понимаю, каково это — жить в страхе за того, кого любишь.
Вместо ответа прекрасная брюнетка встала и поспешила уйти. Ромэйн хотела было последовать за ней, решив, что Филомена неверно поняла ее. Она, Ромэйн, вовсе не имела в виду Брэдли. Ее чувства к нему иссякли, как только выяснилось, что бывший жених жив. Она имела в виду возможный отъезд Джеймса в армию.
— Ты не можешь ей помочь. — Ромэйн нахмурилась, услышав голос Брэдли. В его холодных словах не было ни капли сострадания.
— Тогда постарайся утешить ее сам.
— Сегодня она не нуждается в моей помощи, дорогая.
— Ты не должен называть меня так теперь, когда… — и Ромэйн бросила виноватый взгляд на Филомену, которая беседовала … с лордом Киммелем. Возможно ли, что она возобновила отношения с человеком, которого отвергла ради Брэдли?
— Филомена знает, что мои чувства к тебе несравнимы с отношением к ней.
— Но даже в этом случае тебе не следовало прерывать отношений с ней до того, как…
Брэдли взял затянутую в перчатку ручку девушки:
— Ромэйн, пусть тебя не мучают душевные сомнения. Всем ясно, что дни лорда Харкорта сочтены. Он хороший человек, поэтому ему обеспечено место на небесах.
— Тем не менее Филомену должно быть ужасает мысль потерять сразу обоих — отца и тебя. Тебе надо подумать о ее чувствах, — сказала Ромэйн и отдернула руку.
Брэдли не стал обижаться. Опустившись на скамеечку рядом с девушкой, он обнял ее за талию, слегка отодвигая к стене, в тень. Он улыбался.
