Удовлетворенно улыбнулась, наблюдая за его реакцией на круги, которые выписывала моя грудь, а затем на движения плечами и несколько волн всем телом. Конечно, я была далеко не профессиональная танцовщица и многие движения не могла выполнять, поэтому сосредотачивалась на том, что отработала до автоматизма за время своих танцев по утрам перед зеркалом под присмотром Кисы. Но все равно не ожидала, что Пашка будет следить за моими любительскими перебрасываниями бедер и изгибами так внимательно и с подобным желанием. Его взгляд еще больше разжигал меня и приподнимал настроение.
Медленно начала приближаться, он тоже подался навстречу, отставив бокал в сторону, но промахнулся мимо прикроватного столика, и тот вместе с недопитым вином упал на пол. Заметила это лишь краем глаза, потому что пристально смотрела на Пашку, не разрывая зрительного контакта и продолжая улыбаться. Он же, кажется, вообще не понял, что уронил бокал.
Довести танец до конца так и не успела, потому что Славин вновь сделал выпад, поймал меня за талию и потянул на себя. Взвизгнула со смехом, падая за ним на постель и садясь на его колени. Паша поцеловал меня, крепко сжимая обнаженную талию.
— Люблю тебя, — с жаром признался, отрываясь на миг и тут же прижимаясь губами к шее.
— Тоже люблю тебя, — выдохнула, с наслаждением прикрывая глаза от поцелуев, которые сейчас казались особенно обжигающими. От каждого его прикосновения сбивалось дыхание и не хватало воздуха. Тело будто било электричеством от поспешных поцелуев куда придется и резких движений.
Его руки дрожали от торопливости и нетерпения, его дерганое состояние передавалось мне, и я тоже не могла управлять своим телом. Он что-то бормотал, но из всех его слов я слышала только: «Юленька, Юленька, Юленька», и от этого кожа покрывалась мурашками. Так ласково Пашка называл меня редко. В основном я была для него «Золотком», и такая версия имени вызвала у меня на глазах слезы счастья. Было в этом обращении что-то волшебное, нежное, искреннее.
— Ты плачешь? — удивился и испугался он на мгновение.
— Люблю тебя. Очень сильно люблю, — призналась поспешно и страстно, положила ладони на его щеки и погладила их пальцами.
Он снова принялся меня целовать, а я вцепилась в его шею и плечи, не желая разрывать объятия ни на миг. Мне казалось, будто между нами происходит что-то невообразимо волшебное. Не просто слияние тел, а единение душ, мыслей, жизней.
Я никогда подобного еще не испытывала, поэтому от коктейля чувств у меня кружилась голова и эмоции били через край: я то плакала, то смеялась. И постоянно целовала его.
Мне казалось, что знаю об этом человеке уже совершенно все, но оказалось, что очень сильно ошибалась. Я и не представляла, что он может быть таким: и нежным, и страстным, и нетерпеливым, и неспешным, и жестким, и чутким одновременно. Он вел себя со мной очень бережно, прикасался как к хрустальной, хрупкой вазе, а смотрел будто на божество. От этих восхищенных и обожающих взглядов дыхание перехватывало ничуть не меньше, чем от восторга прикосновений.
Это была невероятная ночь. Длинная. Полная новых открытий. Безграничного счастья. Головокружительных эмоций. И уверенности в правильности, естественности происходящего.
Ночь, которая переросла в утро, день, вечер и снова в ночь. Мы не расцепляли объятий ни на минуту, не в силах оторваться друг от друга и забыв обо всем. Для меня в целом мире существовал только он. А для него — только я.
51. Любовь, дружба и прочие неприятности
Я проснулась, потому что от голода сводило желудок, а в нос ударил умопомрачительный запах жареных яиц и свежей выпечки. Никогда после диет не была такой голодной, как сейчас. Любовь, дружба и прочие неприятности — все это сейчас казалось невообразимой ерундой перед божественными запахами еды.
Поднос с завтраком нашла сразу. Он стоял на столе по соседству с открытой бутылкой вина, плавающей в воде, в которую превратился лед, и потемневшими, скукожившимися остатками фруктов. На полу валялась наша с Пашкой одежда, а также мой смартфон, который Славин выдернул из колонок в середине первой ночи, когда мой плейлист подошел к концу и начались записи уроков английского языка. Так как меня подобная фоновая «музыка» скорее смешила, чем настраивала на нужный лад, телефону еще повезло, что его не выкинули с балкона. Как и свечам, которые я заставила перевозбужденного Пашку потушить, потому что опасалась пожара. Словом, оказалось, что романтика получается идеальной только в фильмах, в реальной жизни же все происходит немного иначе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И совместное пробуждение после горячей ночи тоже немного иное, и начинается оно не со страстных поцелуев, а с желания убить за булочку с корицей и, да, с финиковым вареньем. А если к этому великолепию еще и кофе добавить, то пусть весь мир подождет!
Кстати, про совместное пробуждение… Славина рядом не было. Поняла это только после того, как, завернутая в простыню, уничтожила желанную булку и с чашкой кофе в руках и полными щеками осмотрела комнату. Судя по пустому блюдцу, он здесь был и съел вторую булку.
Прислушиваясь и дожевывая, пришла к выводу, что Пашка в ванной. Приглушенно и еле слышно, но до меня донеслась его неразборчивая ругань. Видимо, опять общается с кем-то из офиса. Сначала не обратила на это внимания, присаживаясь за стол в одной простыне и начиная орудовать вилкой, но вскоре, когда тарелка опустела и я сыто откинулась на спинку стула, начала волноваться. Пашка так и разговаривал с кем-то по телефону в ванной и, похоже, выходить не собирался.
Постучалась.
— Паш, все нормально?
— Да, сейчас выйду, — ответил раздраженно. И хоть понимала, что он злится не на меня, а на своего собеседника, но его тон все равно резанул по слуху. Слишком резко он контрастировал с тем страстным и обожающим голосом, который клялся мне в любви совсем недавно.
Реальность стукнула меня неожиданно по темечку, возвращая со сказочных небес на землю, полную проблем, неприятностей и быта. Одолело нехорошее предчувствие: не просто так Пашка с утра пораньше спорит с кем-то за закрытыми дверями ванной.
Оделась в свою единственную приличную одежду, которая здесь была — абайю, — и принялась ждать, волнуясь с каждой минутой все сильнее. Голос за дверью не затихал, а когда он начал кричать, не стерпела и заколотила в дверь изо всех сил.
— Паша, в чем дело?! Что случилось?!
Он что-то резко ответил своему собеседнику, а затем открыл дверь. Хмурый и чем-то расстроенный, при виде меня, растрепанной и обеспокоенной, Паша тут же улыбнулся, пытаясь скрыть плохое настроение.
— Проснулась? — обнял меня за плечи и поцеловал.
— Что случилось? — увернулась от второго поцелуя.
— Все в порядке. Я завтрак заказал. Голодная?
— Да, я уже поела. Спасибо, — ответила поспешно, вглядываясь в его лицо и пытаясь понять, что произошло, но он отводил глаза. — Что случилось? Что-то на работе?
— Нет, я же сказал, что все в порядке, — попытался улыбнуться, но вышло у него это не искренне и совершенно меня не успокоило.
— Славин, говори, в чем дело! Я же вижу, что что-то плохое случилось!
Он тяжело вздохнул и сжал двумя пальцами переносицу.
— Контракт сорвался. Отец им что-то сказал, и они отказались от подписания.
— Что? — поразилась я, начиная мгновенно подсчитывать убытки. — Как так? Ты ведь говорил, что первый договор подписали!
— На мелочовку. А о поставке оборудования так и не договорились. Похоже, отец им в качестве партнера понравился меньше, чем я, — ответил он расстроенным голосом. — Не знаю, что он им сказал, он не признается… но они разорвали все договоренности…
Для меня эта новость стала не менее шокирующей, чем для него. Как бы контракт с китайскими поставщиками меня ни раздражал, но я на него надеялась не меньше Пашки, рассчитывая по ночам прибыль, которую мы могли бы получать. «Строймир» бы взлетел, мы бы могли выбраться из своего региона и начать развивать сеть по всей стране… ну или хотя бы начать в другом регионе. Пашка мечтал открыть представительство в Москве и когда-нибудь, может быть, даже перенести туда головной офис.
