них Константин опустил меня, предварительно покрыв поверхность пледом.
– Здесь очень красиво, – восхитилась я. – Как ты находишь такие особенные уголки природы?
– Сюда я приезжал заниматься, и до Тибета, и после. Мне тут очень спокойно, это особое место: ночью на озере потрясающая лунная дорожка, которая окрашивает всю поверхность воды в серебро.
Я замолчала, глядя на озеро. Почему-то сейчас мне стало очень обидно, словно моя жизнь пронеслась где-то рядом, а я не успела заскочить даже в последний вагон и теперь только наблюдаю, какой она могла быть.
– Тебе плохо? – спросил Костя, заглядывая мне в лицо. – Такая бледная.
– Нет, – задумчиво ответила я. – Сейчас хорошо, и от этого так грустно.
– Поделишься?
– Кажется, я потеряла свою жизнь. Беззаботно открыла окно, а она выпорхнула. Теперь не знаю, что делать. Как жить?
– Каждый из нас проживает свою жизнь, а не чужую, и все, что с нами происходит – это фильм, автором которого являемся мы сами.
– Тогда почему я не могу исправить свою жизнь? Если мне не нравится суп, я не буду его есть, не понравится платье – не буду носить. А в своей жизни ничего изменить не могу.
Константин с тоской оглядел простор за озером.
– Жизнь это не платье, к сожалению. Иногда на исправление уходит вся жизнь.
– Как же мне тяжело… – прошептала я. – Если бы ты знал. Как хотелось бы исправить все свои страшные поступки, но это уже невозможно.
– Ты можешь не делать ошибок теперь, чтобы впоследствии не пришлось исправлять результат.
– Не все зависит от меня. Хочешь пример? Чем больше мы с тобой проводим времени, тем больше я понимаю, что моя непростительная ошибка – не разглядеть тебя в школе. Потому что ты особенный, а дни, проведенные с тобой, отличаются от всего, что было в моей жизни. Но этого не изменить, и даже не исправить, ведь тебе я уже не нужна.
Константин тяжело сглотнул и увел взгляд на озеро. Мы долго молчали, думая об одном, но по-разному, и, наверное, каждый о чем-то жалел.
Наконец Костя покачал головой, словно соглашаясь с самим собой, и тихо произнес:
– Однажды моя жизнь изменилась, и этот момент стал затворяющим ключом. Я дал клятву целибата, взамен получил статус и возможности, и теперь не могу сделать шаг назад. Твоя жизнь тоже изменилась, но ты еще можешь менять ее, поэтому я так усердно прошу тебя слушать мои советы.
– Как всегда умело свернул с темы, – вздохнула я. – К чему все эти вопросы…
– Разве я не ответил на твой вопрос?
– Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы, если они касаются отношений. Бесполезно.
– Если бы несколько месяцев назад мне сказали, что я буду разговаривать об отношениях с Александриной Лимой – съел бы свой черный пояс на главной площади города.
– Мне не смешно.
– Поверь, мне тоже. Что еще ты хочешь знать обо мне?
Я развернулась к Косте, задав наконец измучивший меня вопрос:
– Скажи, если бы не беременность, у меня был бы шанс? Шанс на отношения с тобой.
– Саша, беременность тут ни при чем. Я в статусе монаха, прошел обряд посвящения и клятвы, взамен получил свои силы, которые могу и хочу тратить на твое спасение. Это все взаимосвязано и очень серьезно. Прости.
– А если бы у тебя не было клятвы?
Константин обвел меня каким-то светлым взглядом, несвойственным ему, и тихо ответил:
– А если бы не было клятвы, шанс был бы у меня.
В этот момент мое тело сотрясло. Я раскрыла глаза и выпрямилась с негодованием:
– Так возьми этот шанс! Мы даем тебе его, к черту клятвы!
– Саша! – Костя ошарашенно вскочил.
– Что «Саша»? Ты же умный парень. – Я укоризненно покачала головой и почувствовала, что начала подниматься. – Хватит себя мучить, что ты вцепился в этот статус!
Константин настороженно прищурился.
– Знаю, чего вы добиваетесь, но этому не бывать.
Мое тело почему-то продолжало тянуться вверх, при этом ноги уже едва касались камня, но инерция движения продолжалась.
– А это мы еще посмотрим, – бросила я. – Несчастный человечек, ты же слабый, тебе чуть больше чувств, и ты уже поплыл.
Неожиданно Костя схватил меня за руку и твердо произнес:
– Александрина, слушай мой голос. Не уходи, борись! Постарайся быть со мной!
– Скоро все закончится для вас. Для нас же все начнется, – почти прохрипела я, зависнув на носочках, словно меня подвесили на невидимых ремнях.
В этот момент раздался монотонный голос Константина. Удерживая меня за руку, он проговаривал слова, похожие на заклинание, и чем дольше это длилось, тем больше мне не нравилось, потому что пытка сопровождалась стягиванием всех мышц и болевой ломкой. Я закричала, хотя было ощущение раздвоенности и иногда становилось непонятно, кто действует во мне.
– Потерпи Саша, немного потерпи, – шепнул Костя, продолжая четко проговаривать страшные для меня слова. Но я не могла вынести того, что происходило, и начала отчаянно вырываться, продолжая зависать над камнем. Мужская рука крепко удерживала меня, и от этого было тошно и страшно.
– Хватит! – зарычала я, извиваясь. – Прекрати это! Отпусти!
– Саша, скажи, что слышишь меня, – взмолился Константин. – Держись, прошу!
– Королева тебе не принадлежит, – ответило что-то во мне, и я испугалась. Захотелось крикнуть своему другу, что я слышу его, но мое тело совершенно не подчинялось.
– Я не отпущу тебя, – сквозь зубы процедил Костя. – Буду жечь, сколько захочу, мне плевать на себя, ты знаешь об этом. Сдохну вместе с тобой…
– Давай! – выкрикнула я. – Посмотрим, какой из тебя воин! – Но в этот момент новые слова духовного куратора словно сломали все мои кости. Страшное бормотание мучило, душило едким дымом, хотелось вырваться и отдалиться от этого кошмара. Я чувствовала себя как бы закованной со всех сторон, но очень хотелось, чтобы Костя знал, что я слышу его, и неимоверным усилием мне удалось прошептать:
– Спаси меня…
Заклинания усилились, и стало еще хуже. На все мои рычания и попытки вырваться Константин отвечал громкими фразами из непонятных слов, которые будто выжигали мои легкие огнем, делая каждый вдох болезненным и трудным.
– Ты хочешь убить ее? – усмехнулся во мне голос. – Разве так любят? Ты клялся ее защищать! Она скоро не выдержит.
– Она выдержит, – твердо произнес Костя. – А вот ты пострадаешь. Гарантирую! – Он рывком ухватил мою вторую руку и крепко сжал, притягивая мое зависшее тело к себе. Тяжелый взгляд темных глаз устремился на мое лицо, вызывая мощный болевой поток, и я снова начала вырываться с криками:
– Что ты делаешь? Невыносимо… Невыносимо!
– Саша, держись! Я тебя слышу! – обратился ко мне Костя и
