– Заткнись, железяка, – недовольно бросила никомеяка. и киб послушно (первый закон!) умолк. – Пошарь сама, напарница.
Земляшка сунула руку в сенсорную сферу прямоточного спецтерминала и вызвала базовый справочный инфобанк – Координатную Библиотеку Сети Миров. Развернулось диспетчерское меню. Маленькая девушка задумчиво уставилась на него. Никомедка смотрела на нее. Не дождавшись дальнейших манипуляций, сказала:
– Вот именно. Извечный вопрос земной интеллигенции. Куда лететь, спрашивается?
– Куда, еще не знаю, но куда отсюда НЕ долететь, знаю уже.
– Да-а? И куда же?
Меню чем-то напоминало головоломку. Голографическое изображение представляло собой медленно вращавшийся многогранник. Каждая грань являла опцию. Выбрав нужную, можно было превратить проекцию в более простую фигуру – куб, пирамиду, цилиндр, тетраэдр, – затем разомкнуть «ларчик» и вынуть искомый сгусток информации: локализованный фрагмент, выделенный из сонмища бесчисленных рядов точек, точек, точек, точек, точек…
В этот момент ожил голос портовой службы информации и гулко сообщил во всеуслышание:
– К СВЕДЕНИЮ ПАССАЖИРОВ И ПАССАЖИРОК, ПРОШЕДШИХ РЕГИСТРАЦИЮ НА РЕЙСЫ В ЛАНБАОЛЬСКОМ НАПРАВЛЕНИИ. ТОЧКИ ВЫХОДА СУНЬДИ, ТАН ДИ, МИНДИ, ЮАНЬДИ ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ ПРИНИМАЮТ ПРИЧИНЫ НЕ ВЫЯСНЕНЫ ЖЕЛАЮЩИЕ МОГУТ ПЕРЕОФОРМИТЬ БИЛЕТЫ НА РЕЙС К ЦИНДИ. ЭТА ТОЧКА ЕСТЬ.
Земляшка что-то пробормотала коротко себе под нос, почти неслышно. Громко сказала:
– Вот тебе и ответ, Латварикс. И глянь сюда… На запрос Библиотека выдает сообщение, что Суньди, Танди, Миньди, Юаньди просто-напросто отсутствуют. Да еще спрашивает меня, недоуменно этак, почему это мне в голову вообще пришла нелепая мысль – требовать сообщения координат несуществующих точек. И настоятельно просит не засорять каналы.
– Точно, – кивнула, очень по-эрсеровски, никомедка. – Республика Ланбаол теперь состоит из одной-единственной системы, Циньди.
– Итак? Возвращаемся?
– Достань список, Ир. Поставь Циньди последней в нашей левой редакции.
Из кармана комбинезона никомедка добыла лист пласти-бумаги, свернутый в трубочку.
Расправленный тонкими пальчиками, серебристый прямоугольник превратился в тонкую жесткую пластинку. Девушка приложила к пэбэ ладонь, и на поверхности проявилось текстовое изображение: два столбца слов. Правый, аккуратно отпечатанный, озаглавленный крупно «ГЕНЕРАЛЬСКИЙ СПИСОК», тянулся сверху донизу; другой, рукописный, без заголовка, был гораздо короче и ютился на широком левом поле, оставшемся при распечатке правого. Земляшка кончиком ногтя черкнула в его конце: «Цинди», свернула лист и сунула тпубочку пэбэ обратно в карман.
– Интересно, – сказала никомедка, – а как это может выглядеть?
Рука ее подружки вновь окунулась в сенсорное поле. Через миг над стойкой из точки пространства на уровне глаз никомедки вздулся шар, напоминавший взвесь пылинок, рой которых принял правильную сферическую форму. От каждой пылинки тянулась тоненькая ниточка к другой пылинке. Нитей было много, отчего шар выглядел полупрозрачным клубком для вязания.
– С виду все в порядке, – очень по-эрсеровски пожала Узенькими плечиками никомедка, – Сеть целехонька.
– Только на вид. – Полукитаянка провернула сферу, задействовала опцию увеличения; раздвигая нити, вошла глубже в крохотную модель Сети Миров и остановилась на маленьком, чуть заметном пятнышке. Оно напомнило объемную кляксу. Брызгу черной краски.
Масштаб скачком изменился, и сразу стало ясно: в Сети зияет прореха, словно нечто походя, небрежно и неаккуратно, выдрало клок нитей.
– М-да, – лаконично высказалась никомедка. Обе девушки помолчали. Земляшка принтом полоснула взглядом Етракурви, но вскользь, не задержалась. И правда, зачем? Разве можно заподозрить в дорикайне – забавной, лопоухой, похожей на вымершую собаку, но на деле рептило-идного происхождения, – разумное существо, которому вдруг может понадобиться доступ к терминалу?
– Вот сюда, – нарушила раздумчивое молчание никомедка. Ткнула она в одинокую точку, ближе других расположенную к прорехе.
– Это где? – спросила полукитаянка.
– Считай, что это номер первый левого списка, нашего. Бронируй места. Мне на имя Латварикс, не забывай.
– А пояснить не считаешь нужным?
– Не волнуйся. Верь мне. На месте поймешь. Там нас будет встречать старый друг. Поможет устроиться. У меня, знаешь ли, кое-какие связи во Вселенной имеются. Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Мудрость предков. Не знаю, что оно такое, рубли эти, но в любом случае предпочту старых корешей.
– Один раз я тебе уже поверила…
– Лиха беда начало. Сказала а, говори бэ. Мудрые предки глупостям не научат. Шевелись. Давай, давай! Времени у нас в обрез.
– Это еще почему?!
– Как пить дать, скоро все эти миры исчезнут, – заявила никомедка. – Я же – тут! А по словам старика, везде, где я прохожу, появляются стертые точки.
– И я, – коротко сказала земляшка.
– В смысле? Ты же со мной улетишь.
– Да я не об этом…
– Слу-ушай! – Никомедка вдруг, очень по-эрсеровски, хлопнула себя по лбу. – А что старик-то тут делает?! Он что, ЖДЕТ? Сам хочет сгинуть?
Разговор этих двух странных девиц начинал переходить всяческие границы логики. Етракурви ежедневно всякого наслушивалась от пассажиров и звездолетных, нахально путаясь под конечностями и прося у них подачки, но такого… Люди на нее обращали внимания не больше, чем на глупых квазикошек, шнырявших по портовым секторам. Никому здесь и в голову не приходило, что она ТОЖЕ человек. Бездну унижения дорикайне пришлось измерить высотами собственной гордости. Но ничего, ничего, придет час, и земы за все расплатятся, сполна!
Раса дорикаин была настолько малочисленна и малоизвестна, что о ее существовании практически никто не знал. Кроме тех, кому положено. Именно это сделало дорикаин великолепными наблюдательницами за эрсерами. Етракурви испытывала наслаждение от того, что действовала в самом что ни на есть тылу врага. Она вовсе не была земляшкой, но могла беспрепятственной проникать на территорию города, закрытую для других иных.
Единственный, кто знал о ее присутствии и ее задании, был ПересМартинез. По происхождению эрсер, но самый настоящий иной. Один из детенышей, украденных рргинестянами у биологических родителей и воспитанных в соответствующем духе. Он работал в порту оператором-уборщиком и был, собственно, напарником Етракурви. Хотя сейчас вся его функция сводилась к ожиданию. Когда придет время, он себя еще покажет. Адепты Рргинеста – самый настоящий живой арсенал.
– КЫШ, – демонстративно прогнал ее партнер, появляясь со своей неразлучной уборочной машиной. Это значило, что Етракурви надо уходить туда, где они смогут поговорить без свидетелей. «Что за спешка? – недовольно подумала дорикаина. – Эта никомедка, предпочитающая мужские туалеты…» Неожиданно никомедка оглянулась и посмотрела своим единственным глазом на дорикаину, в упор. Етракурви дружелюбно завиляла хвостиком, но сердце у нее заколотилось от страха, как у застигнутого врасплох мальчишки, который через дырочку подглядывал в женскую раздевалку. Быть такого не может! Эта длинная-тонкая и знать не знает, что за нею следят. Возможно, какого-нибудь человека знакомого в толпе разглядела, за спиной забавной лопоухой зверушки? Надо посмотреть…
Лучшая на Америке агентка МКБ начала плавно разворачиваться, но в эту секунду на нее обрушился удар ногой. Такой силы, что она даже пискнуть не успела, как уже оказалась в воздухе, при этом направляясь к ближайшей стене на скорости чуть ли не первой космической…
Потом, придя в себя под стенкой, она уползет из кассового зала, слыша хохот земов и скрежет зубов напарника, который ничего не мог поделать без того, чтобы не рассекретить себя, и лишь бессильно смотрел, как дорикаина ретируется.
Она, прослужившая идеям Безопасности больше 7300 суток! Она, столько насмотревшаяся на их отвратительные морды, она, которой казалось, что земы ничем ее уже не удивят.. Ее засекли и устранили. То, что с нею произошло, было воплощенным ужасом. Врагу не пожелаешь!
Только – зему. Земы – не враги. Земы больше чем. Земы – сама Смерть. Но что поделаешь – служба есть служба. Приходится жить в аду, бок о бок с демонами.
«Хорошо хоть, что в космопорту всегда шумно, и можно поплакать без опасения быть разоблаченной», – подумала засвеченная дорикаина, вползая под диван в зале ожидания номер двести пять.
В спасительной поддиванной полутьме ей вдруг вспомнилось, как однажды, на праздник Дня Свободных Миров, в школе, где училась ее старшая дочь, готовили театрализованный вечер. Етразубли играла в постановке отвратительного землянина – имперца-оккупанта. Огромный в нелепом спецкостюме, безобразный, кровожадный и тупой – он вызывал неудержимый смех. Смеялась до подергивания головы и Етракурви. Она тогда и представить себе не могла, что по долгу службы ей придется жить буквально под ногами у потомков того полумифического монстра.
