Она положила руку на его колено, посмотрела на мужественное лицо Ордовика.
— Факт остается фактом, — повторил он упрямо. — Вы — регент и дочь короля, а я всего лишь один из ваших слуг.
— Прежде всего ты выходец из свободного мира, лежащего далеко за Приграничьем, а не мой слуга.
— В настоящее время ваш слуга.
— Прежде ты называл меня Шарлой, Ордовик.
Его лицо напряглось, он резко вскочил, принялся расхаживать по гостиной.
— Должно быть, вы смеетесь надо мной, госпожа, — никак не можете простить, что я когда-то принял вас за публичную женщину! Я никогда не прощу себе этого!..
— Я и была публичная женщина, Ордовик! Разве ты забыл, где ты меня нашел? Разве не помнишь историю, которую рассказал Ландор? Как меня выкрали с планеты, где я училась, и продали в бордель. Что я якобы являюсь принцессой и принадлежу к могущественной семье… Никто и никогда не верил в эти россказни. Тебе тоже они показались сказкой. В том нет твоей вины.
— Ландор поверил, — резко сказал Ордовик, — и помог вам выбраться из этой помойки. Теперь у вас есть все это. — Он обвел руками стены комнаты. — Он вернул вам честь и высокое положение.
Он остановился перед ней — высокий, крепкий. Зрачки его глаз цветом напоминали гранит.
— Единственное, что у меня есть, — добавил он, — это острый меч, крепкие руки. Все это я вручаю вам. Если у вас, госпожа, нет никаких распоряжений, могу ли я считать себя свободным?
Шарла прикусила губу, глянула в потолок.
— Хорошо, Ордовик, если для тебя удобна именно такая форма обращения… На сегодняшний вечер у меня есть для тебя одно важное дело.
— К вашим услугам, госпожа.
— Постарайся отыскать Келаба и приведи его ко мне. Поступай как знаешь — уговори его, подкупи, притащи силой.
Ордовик отдал ей честь и, повернувшись кругом, вышел из гостиной.
Некоторое время Шарла смотрела ему вслед, потом, вздохнув, села и задумалась.
Спустя несколько минут занавески опять дернулись, оттуда появилась Вали со сложенными у груди — ладошка к ладошке — руками. Глаза у нее были большие, взгляд какой-то отрешенный. Шарла уже не в первый раз отметила, что ее сестра умеет подбирать слуг — все они бессловесны, послушны, ненавязчивы.
— Что там еще, Вали? — спросила она.
— Доличек просит аудиенции. Он утверждает, что сиар Ландор прислал его.
— Проси.
Раб, приставленный к принцу, вошел в гостиную.
Худоба его поражала. Если прибавить необыкновенную бледность, которой отличалось его лицо, то создавалось впечатление, что этот подросток сильно измучен. Оттого, видно, ему и холодно — время от времени пробегал озноб. Так же нерешительно и немного неуклюже он поклонился.
Шарла долго рассматривала «дядьку», в чьи обязанности входило присматривать за принцем.
А ведь он горд, — неожиданно решила принцесса, — есть в нем какой-то стерженек. Конечно, ему не позавидуешь — принцу он представляется подобием кнута. Ему и самому достается, и все равно он кое-что мнит о себе.
В этот момент в гостиную вошел высокий смуглый человек, из-за плеча которого торчала рукоять кнута. Явился он по собственной инициативе — вероятно, привык, что раз вызывают Доличека, значит, и ему необходимо быть поблизости. Хозяин кнута встал у стены и сложил руки на груди.
— Подойди, Доличек, — сказала Шарла.
Доличек, не скрывая изумления, глянул на регентшу — такого обращения он никак не ожидал. При Андре все ограничивалось коротким допросом и назначением количества ударов. Он повиновался — двигался мелкими шагами, вжав голову в плечи. На левой ноге заметно выделялись большой кровоподтек и царапина. Приблизившись к тахте, он остановился, в его глазах застыл безмолвный вопрос.
Шарла кинула взгляд в сторону хозяина кнута.
— Раб? — окликнула она.
— Да, госпожа.
— Ты считаешься рабом моего отца или приписан к челяди сестры?
— Я нахожусь в распоряжении принцессы Андры.
— Выбрось свой кнут и ступай к ней, — приказала Шарла. — В дальнейшем мне не понадобится кнут.
Раб, не говоря ни слова, вытащил кнут, щелкнул, отшвырнул его в сторону и молча вышел.
Доличек широко раскрытыми глазами смотрел ему вслед. Когда портьеры перестали колыхаться, он повернулся к принцессе. Губы его дрожали. Он упал на колени, громко, навзрыд, зарыдал и уткнулся в ее туфли.
— Госпожа, госпожа… — только и смог вымолвить он. Шарла наклонилась и потрепала его курчавую светловолосую голову. Взгляд ее был устремлен вдаль.
* * *
В расстроенных чувствах Ордовик оставил апартаменты регентши, его лицо было искажено мрачной, если не сказать злобной, гримасой. В коридоре было сумрачно — свет проникал сюда через четыре узких окна, в промежутках между которыми горели факелы. Возле последнего смутно виднелась человеческая фигура.
— Кто там стоит? — спросил Ордовик.
— Это я, капитан, сержант Тампор.
Ордовик коротко рассмеялся:
— Ждешь, чтобы сообщить еще какие-нибудь выдумки о Келабе?
— Нет, капитан. Просто хотелось бы дать совет. Если, конечно, вам угодно выслушать меня…
Сержант ответил на воровском жаргоне, который был известен и здесь, среди аргиан.
Ордовик приблизился, заглянул в его лицо и коротко приказал:
— Говори.
— Это очень здорово для Аргуса, что вы, сиар Ландор и принцесса Шарла прибыли сюда. Вы — солдат, значит, свой, а не какой-нибудь придворный лизоблюд. Сиар Ландор тоже хорошо разбирается в делах государственного управления — это сразу видно. И госпожа тоже нам по сердцу. Она — добрая. Простой народ все время помнил о ней, хотя мало кто ее видел. Ее уважают… Госпожу Андру зря не станут называть черной ведьмой — люди все видят.
Ордовик, не сводя глаз с лица сержанта, кивнул.
— Но вы пришельцы! Чужаки!.. Это хорошо, что вы — солдат, однако Зенхан Вар тоже солдат. Его имя прозвучало на всю империю, а ваше — нет. Госпожа Андра давным-давно расставила на все высокие должности своих людей. Так, по крайней мере, считают гвардейцы. У нас тоже есть уши, и мы слышим перешептывания, которыми обмениваются высокопоставленные особы. Все судачат об одном и том же — мол, взяв на себя регентство и отклонив брачный договор с Меркатором, принцесса Шарла выбила у себя из-под ног последнюю опору, на которой стояла. Расколотый пополам Совет шести теперь ей не поможет. Брачный договор с Меркатором застал ее врасплох, но это только начало. Следует опасаться более болезненных уколов, и прежде всего ножа убийцы, который вонзят ей в спину в самый неожиданный момент.
Ордовик, по-прежнему не сводя глаз с сержанта, вдруг спросил:
— Что за человек правитель Меркатора? С какой целью был заключен этот брачный союз?
— Баркаш — воин до мозга костей. Он правит тремя мирами, королевство его независимо, славу ему принесла армия. Солдаты Меркатора — самые свирепые во всей галактике. Договор между Меркатором и Аргусом мог стать первым шагом к восстановлению империи. Новое государство должно было стать мощным средством для исполнения замыслов безжалостной женщины…
— Исполнения замыслов кого? — Ордовик даже поперхнулся.
Тампор равнодушно пожал плечами:
— Неужели вы полагаете, что Андра вступила бы в брак, чтобы целоваться!.. Кому, кроме колдуна, могут открыться тайны, хранящиеся в сердце ведьмы.
На лице Ордовика проступила смутная улыбка. То-то Ландор испытывал смутное подозрение по поводу необъяснимой кротости, с какой принцесса Андра уступила свое место.
— Кстати, о колдунах… — сказал Ордовик. — Где бы я мог найти этого знаменитого Келаба-чародея?
Тампор опустил голову:
— Я уже предупреждал вас, что, если он пожелает, сам разыщет вас. Он может устроить так, что вы напрочь забудете, что собирались искать его. Люди болтают, что он в состоянии стать невидимым. Вы пройдете в шаге от этого коротышки и ничего не заметите. Но если он решит, что вам можно позволить отыскать его, то, по-моему, лучше всего отправиться в сторону нижнего города.
— Что это за район такой — нижний город?
— Это часть Опидама, на запад от крепости. Точнее, от Холма короля — там резиденция госпожи Андры. Опидам — самый большой город на планете. Вот уже десять поколений он является столицей империи.
Ордовик кивнул:
— Благодарю за службу, Тампор. И особенно за дельный совет. Я к нему прислушаюсь.
— Удачи, капитан Ордовик. Вот что еще в качестве небольшого дополнения… Этакая безделушка. — Он что-то вложил в ладонь Ордовика, потом повернулся и скрылся в сумраке коридора. Капитан ощупал предмет и, когда догадался, что это такое, невольно рассмеялся. Правда, смех получился горький…
