Она была точным барометром грядущих изменений в пристрастиях толпы, экстрактом настроений в индустрии моды, образцом изысканной стильности в одежде, прическе и макияже, просто шикарной женщиной.
Сотрудничество в журналах и газетах, участие в выставках, чтение лекций, плотное общение с кутюрье за кулисами сезонных показов мод – все это доставляло Джулии немалое удовольствие, но охота за новым образом была для нее наиболее любимым видом деятельности и творчества. В городах Таиланда, Японии, Египта, Бразилии, России, Швеции, Испании – в столицах и самых укромных уголках этих стран она искала и находила лица, которые становились символами модных направлений. Полгода назад она получила заказ от знаменитой французской фирмы подобрать рекламный образ для новой парфюмерно-косметической серии, выдержанной в восточном стиле. Аромат духов, кремов, шампуней, гелей, пенок, дезодорантов из этой линии пробудил в Джулии определенные ассоциации, и она не раздумывая направилась в Токио. Там, после двух недель напряженного исследования домов моделей, кимоно-центров, ресторанов, кафе, дискотек, выставок, рыбных базаров, супермаркетов, ей удалось прямо на улице выловить маленькую японку, которая с первого взгляда заставила сердце Джулии забиться в радостном волнении – это была она, ее новый бриллиант. Девушка едва преодолела планку в 155 сантиметров, и фигура ее, как и у всех японских женщин, не отличалась изящными пропорциями, но охотница за прекрасными образами в одно мгновение распознала очарование стопроцентно звездного лица. И вот уже четыре месяца с рекламных плакатов во всех европейских столицах и крупных городах Америки светилось ускользающей улыбкой немного изменившееся (работа знаменитого визажиста) прекрасное и загадочное лицо Мио Танаки. Рядом с этой необычной таинственной улыбкой и чудесными восточными глазами на фотографиях неизменно присутствовал флакон духов или баночка крема из новой коллекции, а миниатюрная японка в два месяца выучила французский язык, освоилась в Европе и получала теперь гонорары, которые позволили ее многочисленной японской семье совершить гигантский прыжок вверх по лестнице материального благополучия. Джулия гордилась своей находкой. Она была одной из самых счастливых женщин на свете, потому что получала от своей работы такое же ошеломляющее удовольствие, как и от секса с любимым мужчиной или от ледяного глотка подлинного французского шампанского в очень жаркий летний день.
Новый заказ был тоже связан с парфюмерией. У духов еще не было названия, наиболее подходящее сочетание звуков еще только вычислялось с помощью компьютера, но на аромат уже возлагались огромные надежды. Большие надежды возлагались также и на Джулию. Она искупалась в дыхании причудливого парфюма и сразу же сообщила, что необходим славянский тип лица, тонкие линии, выразительные, желательно синие, глаза (в принципе цвет глаз не проблема, все разрешимо с помощью цветных контактных линз), беззащитность и удивление во взгляде, детские пухлые губы, в общем – женщина-ребенок. И Джулия незамедлительно отправилась в Москву на поиски...
Опрометчивое заявление, что достаточно посетить ее в больнице один раз, дорого обошлось бы Софье Викентьевне, если бы Катерина была менее заботливым и более равнодушным человеком. В больнице кормили на редкость скудно, к тому же повара демонстрировали изумительную склонность к вредительству. Молочная рисовая каша беззастенчиво воняла селедкой и лежала на тарелке растопыренным засохшим комком. Несчастные обитатели палат должны были не только бороться с недугами, преодолевать стойкое неумение медперсонала переключаться со своих проблем на проблемы вверенных им больных, но и сражаться с опасностью голодной смерти.
Всю неделю Катерина аккуратно приезжала к Сонечке и кормила ее тормозком. Эти тормозки стоили Кате массу нервов, ухищрений и изворотливости. Она посадила себя и Джима на жестокую диету, она перерыла все кухонные ящики, собирая остатки гречки, макарон и сахара, она тратила оставленные Соней двадцать тысяч рублей с ужасающей скаредностью, она призвала на помощь свои исключительные кулинарные способности, она взвешивала на ладони и мысленно делила на порции каждую сардельку из продуктового пайка, оставленного ребятами из фирмы «Забота». Джим, видя, как изворачивается бедная Катерина, мучился угрызениями совести: о, зачем, зачем он слопал целую банку испанского мяса?! Почему не спрятал половину про запас? Анемичный цыпленок, прилипший к стенке морозильной камеры, дебютировал в роли чудесного куриного супа, из крошечной банки импортной тушенки Катя смастерила настоящее жаркое. Удивленной Соне она сказала, что заняла денег у тети, хотя на самом деле оскорбленное самолюбие не позволяло ей съездить к Татьяне Васильевне и попросить денег.
Когда Софья Викентьевна сообщила, что ее продержат здесь еще по крайней мере неделю – до начала июня, Катя вздрогнула и горестно вздохнула и в тот же вечер нанесла визит отсутствующему Андрею и обчистила его холодильник. Кроме того, на тумбочке в прихожей валялось 36 тысяч рублей мятыми купюрами. Катерина забрала и их. «Рассчитаемся, – мрачно думала она, совершая кражу, – а Сонечка еще называла меня честной и порядочной!».
– Анализы хреновые, – интеллигентно намекнула Софья Викентьевна на свое критическое состояние в очередное посещение.
Она стояла у окна, грациозная и яркая в спортивном костюме, и, положив ступню в белоснежном носке на подоконник, делала ритмичные наклоны, пытаясь носом достать колено. Ей это удавалось. Соседки по палате в меланхоличном неодобрении наблюдали за этим ненужным, по их мнению, выпендрежем.
– Анализы хреновые, – повторила Сонечка, приглашая Катю сесть на стул. Наверное, анализы были действительно плохими, так как прежде культурная Софья Викентьевна никогда не позволяла себе таких раскрепощенных оборотов речи. – Но я все равно не верю, что у меня креветка.
– Что? – удивилась Катя, поднимая голову от сумки, из которой она осторожно вынимала баночку с горячим супом.
– Креветка. В смысле рак.
– И я не верю, – вздохнула Катя. – Я ходила в туристическую фирму, они хотят перенести вашу поездку на девятнадцатое июня. Это подойдет?
– Конечно, – оживилась Сонечка, – Италия, я поеду в Италию! Пойдем в коридор, уединимся. Катерина, будь добра, найди мне самоучитель итальянского, желательно с кассетой, и пошарь в квартире у Эндрю, у него есть маленький плейер. Я круглосуточно буду слушать итальянский язык. Так, сегодня двадцать седьмое мая. Остается целых три недели. Как ты думаешь, я успею хоть немного научиться говорить?
– Я бы научилась, – пожала плечами Катерина, – у меня есть учебник. Ничего сложного. Грамматика не содержит принципиальных отличий, как, например, в немецком. Вопросы можно задавать с помощью интонации, как и в русском. Произношение легкое, артикулирование смещено вперед, губы сначала сильно устают. Но если вы сумеете вызубрить двести—триста слов и если вам удастся заставить итальянцев говорить медленно и разборчиво, думаю, вы сможете с ними общаться на элементарном уровне.
– Здорово! – восхитилась Софья Викентьевна. – Неси учебник. Италия ждет меня. Проклятые анализы, испортили мне сегодня с утра настроение. Хорошо, что ты пришла, Катенька! А что сегодня на обед? Без тебя я умерла бы с голоду.
Катя грустно улыбнулась, пододвинула Соне вилку и стала выкладывать на тарелки сумасшедше вкусную еду. Пришлось отворачивать нос в сторону, иначе не удалось бы скрыть от Сонечки обильного слюноотделения.
– Софья Викентьевна уже дома? – донеслось из-за двери.
Катюша незамедлительно распахнула дверь. В коридоре стояла молодая симпатичная женщина.
– Здравствуйте. А Софью Викентьевну уже выписали? – осведомилась она.
– Нет, – ответила Катя. – Проходите, пожалуйста.
– Вы ведь не родственница, – уточнила посетительница. – Я знаю, у Софьи Викентьевны из родственников только внук в Германии.
– А кто вы? – поинтересовалась Катя.
– Должно быть, Софья Викентьевна рассказывала вам. Я из фирмы «Забота». Мы договаривались с ней подписать контракт об опекунстве.
Катя резко встала из кресла, в которое было уселась.
– Садитесь, садитесь, – разрешила милая женщина, – что вы заволновались?
– Но Софья Викентьевна не собиралась подписывать никакого контракта!
– О, видите ли, ситуация ведь изменилась. Я навестила ее в больнице пару дней назад. К сожалению, диагноз неутешительный, и Софья Викентьевна прекрасно осознает, что жить ей осталось совсем немного. Мы искренне хотели бы помочь. Самые дорогие лекарства, препараты, консультации у платных специалистов – с нашей помощью она сможет не ограничивать себя в средствах. Если понадобится – лечение на курортах и так далее. Кажется, мне почти удалось убедить Софью Викентьевну, что мы желаем ей только добра. Но она все еще колеблется, все еще боится, что мы из той породы коммерсантов, которые заставляют беззащитных стариков подписывать договор, а потом жестоко расправляются с ними, присваивая себе их квартиры. Поэтому я хотела бы попросить вас деликатно повлиять на Софью Викентьевну, поддержать ее в желании сотрудничать с нами, в котором она все никак не может утвердиться.
