Ботсванские девушки, в своём стремлении выделиться, всеми силами модничают, желая быть похожими на их американских сверстниц, но при этом напускают на себя нелепо важный вид. Возможно, такие особенности характера свойственны всему тсванна-народу, населяющему большую часть Ботсваны?
Нередко нас обгоняли машины с белыми пассажирами, которые приветливо махали нам. Мы рады были им ответить. А однажды, нас обогнал легковой автомобиль и просигналил, а потом резко остановился.
Из машины вышел европейской внешности водитель. Мы тоже остановились, нам было интересно. Ему было очень интересно увидеть у себя в Ботсване мотоциклистов-путешественников.
— Я из Габороне. Большой любитель мототехники. Приглашаю вас в столицу Ботсваны, в гости, ко мне в дом.
— Спасибо большое, но у нас в планах ехать в Намибию, а вовсе не на юг Ботсваны!
— Жаль! Желаю успеха! — пожал он нам руки. Поговорили ещё, продемонстрировали подробнее «Уралы» и поехали дальше.
Ботсвану мы проскочили за двое суток. Это расстояние в 1100 км от приграничной Кузунгулы до Мотэны, что на намибийской границе. Впереди у нас простиралась ещё более пустынная Намибия.
К Берегу Скелетов
8 Мая. Намибийскую границу преодолели за 30 минут — это на удивление быстро! Никакого напряжения на территории таможни и тихие учтивые работники, да ещё и безвизовый въезд в страну для всех жителей бывшего СССР. Самые приятные впечатления — везде бы так!
Всё удивило: красивые опрятные здания, вымощенные плиткой тротуары, чистота — даже на Африку не похоже — если бы не темнокожие граждане на улицах.
Намибия — необыкновенная страна, тут немецкие названия городов и рек. Это ещё со времён колонизации, когда выходцы из Европы образовали здесь свой этнос — буры.
Если бы не пустынный ландшафт, Намибию можно было бы сравнить с Западной Европой: такая же опрятность улиц, порядок, новые, идеальные дороги, а главное — белые лица. Очень неожиданно увидеть такое их множество в чёрной Африке. Здесь 40 % населения составляют немцы — потомки колонистов, а 60 % — готтентоты, бушмены и гереро.
В 1884 году территория Намибии была объявлена германским протекторатом. Интересно, что тут институт работорговли держался очень долго и был отменён только в 1901 году. С 1915 страна была оккупирована Южно-Африканской республикой. С конца 1960-х годов народ Намибии, под руководством национальной организации юго-западной Африки (СВАПО), вёл вооружённую борьбу. 21 марта 1990 была провозглашена независимость Намибии, и СССР сыграл в этом не последнюю роль.
Заночевав в буше, в палатке, 140 км не доезжая Виндхука, на утро мы рассчитывали въехать в столицу Намибии. Перво-наперво нам хотелось увидеться со своими соотечественниками в Российском посольстве.
Не знаю, о чём думали перед финишем путешествия Сергей и Володя, каждый из нас был при своих мыслях, в молчании мы бродили возле лагеря. У меня было такое ощущение, что я уже долгие годы в пути. Дни и недели, насыщенные событиями, смешались в голове в некий красочный калейдоскоп. Мне казалось, что я насквозь пропитан африканским ветром и солнцем, а другая, столь далёкая жизнь на Родине, как будто бы уже не существовала.
От постоянного выжимания ручки газа, рука здорово одеревенела и я с большим трудом мог застёгивать ею пуговицы. Глаза, воспалённые от встречных потоков ветра и пыли слезились и не выдерживали яркого африканского солнечного света, доставляя болезненные ощущения.
Да и нашим «Уралам» достался нелёгкий путь. Не у каждого мотоцикла такая необычная судьба. Они уже прошли пять климатических поясов, встречая на своём пути холод, снег, лёд, высокие горы, ливни, жару, песок Сахары, Намиба и Калахари, который забивался в их моторы, в их фильтры. Наши стальные кони здорово опылились Африкой вместе с нами: обветрились, окрепли, и конечно же, изменились. Как я буду теперь привыкать к будничным делам дома? Что меня ждёт? Сейчас дома куча долгов, нестабильность и неопределённость с личным жильём! И в самом деле — у меня даже нет своего дома, вот это да! Но человек должен что-то выбирать, или дорогу или достаток!
Дорога даёт энергию, чистоту мыслей и поступков. Даёт опыт, впечатления и краски, необходимые мне как художнику, всё это и является моим подлинным богатством. В голове, как на сказочном вернисаже, складывается множество красивых картин и сюжетов. А я — обладатель этих необыкновенных красок.
Ничего достойного, чтобы быть отмеченным, за эту ночь перед финишем, не произошло. С рассветом, в приподнятом настроении, которое ещё лёжа в палатке нам внушил мой брат Сергей, наскоро собравшись, горя желанием поскорее добраться до Виндхука, мы взялись за мотоциклы. Но «Урал» с коляской не заводился. Оказался неисправным коммутатор в системе зажигания. Не теряя времени, Володя взялся за устранение поломки, а я и Сергей, ожидая завершения ремонта, делали дневниковые записи.
Чуть позже, уже перед самым Виндхуком, где-то в 40 км от столицы, стрельнула камера на том же «Урале». Дело в том, что запас покрышек, взятый нами в Москве, давно закончился, и мы ехали на стёртых почти до дыр шинах. Меняли их одну на другую в надежде хоть как-нибудь дотянуть. Когда такое увидели виндхукские байкеры, то были, конечно, очень удивлены.
Возможно, эта задержка на пути к Виндхуку, не случайна. Не успели мы въехать в столицу, как сразу же были замечены одним мотоциклистом, в котором приобрели хорошего друга на этом краю Африки. Шон Найде, намибийский ковбой, так он именовал себя, и ещё байк-доктор, потому что «лечил» мотоциклы. Шон был потомком тех голландских переселенцев-буров, которые появились здесь с 18 века — с начала колонизации юга континента. Никогда не выезжавший за пределы Намибии и ЮАР, Шон был заядлым мотоциклистом, и также, как основная масса мотоциклистов любых стран, любил рок-музыку. Надо ли добавлять, что и мы тоже к ней неравнодушны!
В мастерской Шона на окраине Видхука, мы прожили целую неделю. Для нас это были незабываемые моменты, для Шона же наше вторжение в его относительно спокойную жизнь было настоящим событием. Мы вечерами катались по Виндхуку, производя изрядный шум на трёх тяжёлых мотоциклах, а после слушали музыку настоящей рок-группы, которая репетировала в свободном боксе, тут же, в мастерской Шона. Он сам неплохо пел и играл на гитаре, устраивая нам свои небольшие концерты.
Шон был под впечатлением от русской техники и решил — во что бы то ни стало приобрести «Урал» с коляской. Стёртую шину он повесил у себя на стене, а в середине поместил наши фотографии. В своём доме он предоставлял нам возможность жить сколько угодно, уговаривал — оставайтесь, а-а-а! — ребята! — так бывало у нас несколько раз в разных странах мира.
Тем временем мы пытались сделать визы в ЮАР. Но с ужасом узнали, что на их получение нужно потратить целый месяц. Что за напасть! А жаль! До южной оконечности Африки оставались какие-то 1400 км да ещё по отличной дороге. Значит, в Намибии будем объявлять финиш!
Оставалось только наездить по Намибии эти недостающие километры. Но и достичь вод Атлантики — это было для нас не менее замечательно! Неужели переход скоро будет закончен, и мы не будем чувствовать дорогу, не будем каждую ночь ставить палатку, отдыхать после напряжённого дня возле костра, встречать рассветы и каждодневно наблюдать закаты. Мы были всё время на воздухе, на лоне природы, а должны будем теперь снова окунуться в другую жизнь, пусть и на какое-то время, потому что мы не собираемся останавливаться, но сейчас так нелегко привыкать снова к будничным ритмам.
Решили съездить к побережью Атлантического океана, чтобы соединить, таким образом, после Индийского, два океана. В этот момент размышлений, мы находились в Российском посольстве, к нам туда приехал воодушевлённый Шон, достал деньги из сумки и заявил, что «Урал-соло» хочет купить мотоклуб «Пустынные волки», а «Урал» с коляской — он сам. Шон продал свой японский чоппер, чтобы только стать владельцем российского «Урала» — вот так! Этих Денег нам должно было хватить на авиа-перелёт домой.
