— Он пришел в восторг, а я очень испугалась. Одно дело — запретная связь… я хотела отплатить сестре и любить человека, который должен был стать моим мужем! Но ребенок… это громадная ответственность… к тому же он родится вне брака! Арчибальд был счастлив и до безумия полюбил малыша в тот момент, когда взял его на руки.
Эдриан с такой силой вцепился в сиденье, что у него заболели пальцы.
— И где он сейчас? — Голос не подчинялся ему.
— Это Бенедикт, — прошептала Элисон.
Комната вдруг поплыла перед ним, и Эдриан закрыл лицо руками. Он слышал ее испуганный крик, чувствовал, как она гладит его по волосам.
— О, мой дорогой, поверь, меньше всего на свете я хотела бы причинить тебе боль, но ты должен все узнать, и если то, что рассказала мне твоя жена, правда…
— Что еще? — яростно выпалил он, подняв голову. — Что еще я должен знать? Элисон отдернула руку.
— Арчибальд хотел, чтобы его сын имел все лучшее, чтобы он рос в его доме. Я боролась с ним как могла, но он украл моего сына и окончательно возненавидел Эвелин. Это я узнала от одной из служанок Парка. Когда я попыталась с ним поговорить, Арчибальд пришел в ярость. Он уверял, что она погубила его жизнь и вполне заслуживает подобного обращения. Я не могла представить, что он способен на такую жестокость, и начала его презирать. Более того, я поняла всю степень его низости и жестокости, когда услышала те же оскорбления в свой адрес.
Элисон встала и подошла к окну.
— Вскоре он перестал приезжать сюда. Я писала ему, умоляя привезти Бенедикта, но он не позволил мне видеться с моим сыном. Тогда я обратилась к Эвелин, которая должна была ехать к отцу в Кембридж, и она уговорила его взять меня с собой. Я помню каждую минуту того дня. Впервые за два года я увидела сына и поняла, что Эвелин любит его как собственного ребенка. Через несколько лет она умерла, но перед смертью прислала мне короткое письмо, где все объяснила. Моя сестра умерла от разбитого сердца, потому что предала меня… Это было то, о чем Арчибальд так и не позволил ей забыть.
С ее смертью я навсегда потеряла Бенедикта. Отец выделил мне небольшой пенсион с условием, чтобы я оставалась здесь под чужим именем. У меня никого не было… Не знаю, как я прожила эти годы, но наконец встретила Уильяма. Я все ему, конечно, рассказала, но он любит меня такой, какая я есть. Клянусь тебе, я бы никогда даже не заикнулась об этом ни единому человеку, если бы леди Олбрайт не убедила меня, что это необходимо для твоего счастья и особенно для ребенка, которого она носит.
Эдриана будто ударили в живот, внутри у него что-то оборвалось, сердце подскочило к горлу. Для ребенка, которого она носит… Он потрясенно смотрел на Элисон, потом крепко зажмурился, пытаясь осознать услышанное. И тут перед его внутренним взором возник образ чудовища, принесшего всей его семье столько зла.
Арчи.
Отказавшись от чая, Эдриан поблагодарил тетю за ее честность, обещал вскоре приехать и вышел из коттеджа.
Он бешено гнал коня к Килинг-Парку, и его трясло от ненависти. Арчи украл у него все: его мать, его наследство, даже его прошлое. И отдал все Бенедикту, своему незаконнорожденному сыну. Плоду любви.
Сейчас не время думать о прошлом. Сначала он должен уладить кое-какие личные дела.
Эдриан смотрел на ярко освещенные окна Килинг-Парка и удивлялся, что желание иметь этот дом больше не терзает его. Нет, теперь он предпочитал Лонгбридж, где есть хотя бы какой-то покой. А в Килинг-Парке не было ни единого спокойного дня.
Он подошел к входной двери, взялся за молоток и громко стукнул. Через минуту ему открыл Питер, дворецкий, служивший их семье с тех пор, как Эдриан себя помнил.
— Где мой отец? — резко спросил он, входя в холл.
— Простите, милорд, но я получил строжайшие…
Граф не стал дожидаться окончания фразы и направился прямиком в Большую гостиную. Он полагал, что наверняка застанет там Арчи и Бенедикта, которые болтают за портвейном о том, какие замечательные преобразования они могут устроить в Килинг-Парке. В его законном наследстве.
Однако Арчи был один и, увидев нежданного гостя, вскочил с кресла. Книга, лежавшая у него на коленях, упала на пол.
— Что тебе здесь надо?
Эдриан многозначительно улыбнулся.
— Думаю, вы сами это прекрасно знаете, отец. Появились некоторые детали моего прошлого, которых раньше… недоставало.
— Значит, она тебе рассказала, — побледнел Арчи. — Эта твоя жена — крайне надменная мисс… вы стоите друг друга. Ладно, теперь ты все знаешь. Делай со мной что хочешь, но, умоляю, не губи Бенедикта.
— Не губить Бенедикта? — вскрикнул Эдриан. — После того, что вы мне сделали, вы просите, чтобы я его не губил?
Арчи тяжело опустился в кресло.
— Что бы ты мне ни говорил, Бенедикт — мой законный сын. Я люблю его и не вынесу его позора, — беспомощно пробормотал он.
Задохнувшись, Эдриан смотрел на отца, который всю жизнь внушал родному сыну, что он бастард.
— Я ваш сын! И ваш законный наследник!
— Ты ее сын, — покачал головой Арчи.
— Все эти годы вы позволяли мне думать, что я бастард. Как вы могли быть таким жестоким?
— Ты не представляешь всех страданий, которые я вынес из-за тебя! Я любил Элисон и должен был на ней жениться. Но Эвелин… девчонка соблазнила меня и принудила к браку. Она разбила мою жизнь! — крикнул Арчи. — Ты разбил мою жизнь!
Ошарашенный, граф не находил слов. Бог свидетель, он всегда презирал своего отца, но и подумать не мог, что тот настолько… жалок.
— Ей было всего шестнадцать, — услышал Эдриан свой голос. — А вам? Двадцать два? И вы хотите меня уверить, что шестнадцатилетняя невинная девочка одолела вас, принудив к внебрачной связи?
Покраснев, Арчи вскочил со стула и, шатаясь, подошел к камину.
— Она была распутницей, завлекала меня своим телом и своими глазами, — выпалил он.
— Вы нанесли мне ущерб, милорд. Я располагаю всеми доказательствами, что вы незаконно пытались меня разорить, и могу затаскать вас по судам. Полагаю, вы это сознаете?
Арчи испуганно заморгал.
— Чего ты хочешь? Скажи — и я все тебе отдам, — взмолился он.
«Мою жизнь, — подумал Эдриан, — но это уже ни к чему». Его отчаянное желание заслужить одобрение этого человека теперь казалось ему смешным. Он испытал почти облегчение: все неразумные поступки, все ошибки прежних лет, включая смерть Филиппа, не шли ни в какое сравнение с трусостью и безответственностью человека, стоявшего перед ним. Пожалуй, единственное, чего он на самом деле, когда-то хотел, было внимание Арчи. Теперь даже это ему не нужно. Он вообще не хочет видеть его.
— Скажи, чего ты хочешь, и все будет твоим, — не выдержал молчания Арчи. — Только, умоляю, не позорь своего брата.
