Сэр Маркус Макраннох, которого легко было угадать по его медвежьей шубе, прокладывал себе путь по склону, из-под копыт его коня летели комья снега. За ним следовали остальные, судя по голосам – в весьма приподнятом настроении. Большинство этих людей двинулись дальше мимо нас, подгоняя животных, сильно взбудораженных и норовящих рассыпаться по сторонам, по направлению к подножию холма, где их ждал честно заработанный отдых в хлеву.
Макраннох подъехал ко мне; он веселился от души.
– Миссис Фрэзер, – закричал он сквозь снег и ветер, – я весьма признателен вам за столь замечательный вечер!
Его подозрительность как рукой сняло, он обращался ко мне с величайшей сердечностью. Снег налип ему на брови и усы, и он был похож на подгулявшего Деда Мороза. Взяв мою лошадь за повод, он увлек ее снова в затишье под деревьями. Махнул двум моим спутникам, чтобы они отправлялись вниз по склону и помогли управиться со стадом, потом спешился сам и снял меня с седла, все еще посмеиваясь.
– Ох, видели бы вы это! – захлебываясь смехом, заговорил он в возбуждении. – Сэр Флэтчер покраснел, словно грудка малиновки, когда я вломился к нему в самый разгар обеда и заявил, что он укрывает в своих помещениях краденую собственность. А когда мы спустились по лестнице и он услышал громовый рев скотины, я подумал, что он наделал в штаны. Он…
Но тут я в нетерпении начала теребить сэра Маркуса за рукав:
– Оставьте вы штаны сэра Флэтчера в покое! Вы нашли моего мужа?
Макраннох хрюкнул от смеха еще раз и вытер рукавом глаза.
– Да. Мы его нашли.
– Он более или менее в порядке? – спокойным голосом спросила я, хотя мне хотелось кричать.
Макраннох кивком указал на деревья позади нас, я быстро обернулась и увидела всадника, осторожно пробирающегося по роще; перед ним на седле находилось что-то большое и закутанное. Я бросилась туда, за мной – Макраннох, который на бегу пытался что-то мне втолковывать:
– Он не умер, по крайней мере был жив, когда мы его обнаружили, но пострадал здорово, бедный паренек.
Я откинула покрывало с головы Джейми и в дикой тревоге осмотрела его, насколько было возможно, – лошадь, несшая двойной груз, не хотела стоять на месте и беспокоилась. Я увидела темные кровоподтеки, кровь засохла и на спутанных волосах, но больше ничего я не разглядела в сумерках. Мне показалось, что я нащупала на холодной шее слабый пульс, но не была уверена в этом.
Макраннох под локоть увел меня в сторонку.
– Самое лучшее, что мы можем сделать, – это внести его в дом, милочка. Идемте со мной. Гектор внесет его в дом.
Гектор внес свою ношу в большую гостиную Элдридж-мэнора и опустил на ковер перед камином. Потянув одеяло за один конец, он осторожно развернул его, и на желтые и розовые цветы радости и гордости леди Аннабел Макраннох сползло с одеяла вялое обнаженное тело. К чести леди Аннабел, она даже виду не подала, что заметила, как кровь пачкает драгоценный обюссонский ковер. Женщина едва за сорок, она напоминала птичку, желтое шелковое платье отливало золотом, словно перышки щегла на восходе солнца. Резко хлопая в ладоши, она разослала слуг по всем возможным направлениям, и одеяла, полотно, горячая вода и виски явились передо мной чуть ли не до того, как я успела снять плащ.
– Лучше перевернуть его на живот, – посоветовал сэр Маркус, наливая виски в два стакана. – У него исполосована вся спина, лежать на ней больно. Впрочем, он, кажется, не чувствует боли, – добавил он, поглядев на мертвенно-бледное лицо Джейми и его заплывшие глазницы. – Вы уверены, что он жив?
– Да, – коротко ответила я, надеясь, что говорю правду.
Я попыталась повернуть Джейми. В бессознательном состоянии он казался втрое тяжелее обычного. Макраннох пришел мне на помощь, и мы уложили Джейми на одеяло спиной к огню.
Беглый осмотр убедил меня, что он жив, что все части тела на месте, что смерть от потери крови ему сейчас не угрожает, и я могла уже не спеша заняться его повреждениями.
– Я могу послать за врачом, – сказала леди Аннабел, с тревогой поглядывая на распростертое недвижимое тело. – Но раньше чем через час он не явится – снег, по-моему, усилился.
Легко было догадаться, что ноты сомнения в ее голосе вызваны отнюдь не снегопадом: врач мог стать опасным свидетелем присутствия в ее доме беглого преступника.
– Не беспокойтесь, – сказала я. – Пожалуйста, не беспокойтесь. Я сама врач.
Не обращая внимания на удивленные лица обоих Макраннохов, я опустилась на колени возле того, что осталось от моего мужа, укрыла его одеялами и начала прикладывать смоченные в горячей воде куски полотна к тем участкам кожи, которые оставались открытыми. Главной своей задачей я считала необходимость согреть Джейми; кровь из рубцов на спине едва сочилась, с этим можно было подождать.
Леди Аннабел отошла в сторону, однако ее птичий голосок по-прежнему требовал, напоминал и распоряжался. Ее супруг, усевшись на пол возле меня, с деловитым видом растирал в своих руках окоченевшие ступни Джейми, отвлекаясь от этого занятия лишь затем, чтобы хлебнуть виски.
Мало-помалу сдвигая одеяла, я осматривала повреждения на теле у Джейми. От шеи до колен он был исхлестан кнутом, рубцы пересекались с аккуратностью ажурной вышивки – значит, удары наносили не спеша и с наслаждением. От внезапной вспышки гнева у меня закружилась голова.
Чем-то более тяжелым пользовались уже с неистовой яростью, когда били по плечам, – в одном месте удар просек мясо до кости. Я наложила толстый слой корпии на наиболее опасные раны и продолжала осмотр.
В том месте, по которому пришелся удар молотка, нанесенный Марли, вздулась черно-красная опухоль размером побольше руки сэра Маркуса. Несколько ребер, разумеется, было сломано, но это тоже могло ждать. Мое внимание привлекли сине-багровые полосы на шее и на груди: кожа на них сморщилась и покрылась волдырями. Края одной такой полосы запеклись и были осыпаны золой.
– Чем это его? – спросил сэр Маркус, который уже закончил свои манипуляции и наблюдал за осмотром через мое плечо с глубоким интересом.
– Раскаленной кочергой, – произнес слабый невнятный голос.
Я не сразу осознала, что это заговорил Джейми. Он с усилием приподнял голову, и стало ясно, почему он говорит так невнятно: нижняя губа с одной стороны сильно распухла, прокушенная зубами.
С полным присутствием духа сэр Маркус просунул руку под затылок Джейми и, поддерживая голову, поднес к его губам стакан с виски. Джейми поморщился от боли – спиртное обожгло израненный рот, – но виски выпил и только после этого уронил голову. Глаза его, затуманенные болью и виски, остановились на мне с проблеском радости.
– Коровы? – спросил он. – Там в самом деле были коровы или мне померещилось?
– Ничего другого не оказалось в то время под рукой, – ответила я, просияв оттого, что он все-таки жив и в сознании.
Я положила руку ему на голову, стараясь рассмотреть огромный кровоподтек на скуле.
– Выглядишь ты ужасно. Как ты себя чувствуешь?
– Живым, – коротко ответил он и приподнялся на локте, чтобы принять из рук сэра Маркуса второй стаканчик виски.
– Ты считаешь, что тебе можно пить сразу так много? – спросила я, рассматривая его зрачки, чтобы определить, нет ли сотрясения мозга.
Он этому воспрепятствовал, прикрыв глаза.
– Да, – ответил он и протянул пустой стаканчик сэру Маркусу, который потянулся было к графину, но был остановлен повелительным чириканьем леди Аннабел, возникшей перед ним, словно солнце.
– Вполне достаточно, Маркус, – проговорила она. – Юноша нуждается не в спиртном, а в чашке крепкого горячего чая.
И чай был подан самым церемонным образом, в серебряном чайнике, принесенный служанкой, чей вид прирожденного превосходства даже не потерпел ущерба оттого, что она появилась в ночной сорочке.
– Горячего крепкого чая с большим количеством сахара, – дополнила я характеристику леди Аннабел.
– И возможно, с маленьким глоточком виски, – вставил свое слово и сэр Маркус, аккуратно снимая крышку с чайника и доливая туда приличный «глоточек» из своего графина.
Грациозно принимая дымящуюся чашку, Джейми приподнял ее с безмолвной благодарностью, обращенной к сэру Маркусу, и осторожно поднес горячий напиток ко рту – мне пришлось обхватить при этом его пальцы своими, потому что у него самого рука сильно дрожала.
Слуги принесли походную кровать, матрас, еще несколько одеял, а также бинты, горячую воду и большой деревянный ящик – домашнюю аптеку.
– Мне подумалось, что лучше всего заниматься этим здесь, у огня, – сказала леди Аннабел своим очаровательным щебечущим голосом. – Здесь больше света и к тому же самое теплое место в доме.
По ее указанию двое самых сильных слуг подняли Джейми прямо на одеяле и уложили его на придвинутую к камину кровать, в то время как третий слуга принес запас угля на ночь и развел огонь посильнее. Девушка, подававшая чай, занялась свечами в канделябрах, установленных на буфете, и зажгла их. Несмотря на свой птичий облик, леди Аннабел обладала задатками старшего сержанта.
