Беляев (опустив руки). Вы сирота? И ни отца, ни матери вы не помните?
Вера. Нет.
Беляев. И у меня мать умерла. Мы оба с вами сироты. Что ж делать! Унывать нам всё-таки не следует.
Вера. Говорят, сироты меж собою скоро дружатся.
Беляев (глядя ей в глаза). В самом деле? А вы как думаете?
Вера (тоже глядя ему в глаза, с улыбкой). Я думаю, что скоро.
Беляев (смеется и снова принимается за змей). Хотел бы я знать, сколько уж я времени в здешних местах?
Вера. Сегодня двадцать восьмой день.
Беляев. Какая у вас память! Ну, вот и кончен змей. Посмотрите, каков хвост! Надо за Колей сходить.
Катя (подходя к ним с корзинкой). Хотите еще малины?
Беляев. Нет, спасибо, Катя. (Катя молча отходит.)
Вера. Коля с Лизаветой Богдановной.
Беляев. И охота же в такую погоду ребенка в комнате держать!
Вера. Лизавета Богдановна нам бы только мешала…
Беляев. Да я не об ней говорю…
Вера (поспешно). Коля без нее не мог бы с нами пойти… Впрочем, она вчера об вас с большой похвалой отзывалась.
Беляев. В самом деле?
Вера. Вам она не нравится?
Беляев. Ну ее! Пусть себе табак нюхает на здоровье!.. Зачем вы вздыхаете?
Вера (помолчав). Так. Как небо ясно!
Беляев. Так вы от этого вздыхаете? (Молчание.) Вам, может быть, скучно?
Вера. Мне скучно? Нет. Я иногда сама не знаю, о чем я вздыхаю… Мне вовсе не скучно. Напротив… (Помолчав.) Я не знаю… я, должно быть, не совсем здорова. Вчера я шла наверх за книжкой — и вдруг на лестнице, вообразите, вдруг села на ступеньку и заплакала… Бог знает отчего, и потом долго всё слезы навертывались… Что такое это значит? А между тем мне хорошо…
Беляев. Это от роста. Вы растете. Это бывает. То-то у вас вчера вечером глаза как будто распухли.
Вера. А вы заметили?
Беляев. Как же.
Вера. Вы всё замечаете.
Беляев. Ну, нет… не всё.
Вера (задумчиво). Алексей Николаич…
Беляев. Что?
Вера (помолчав). Что бишь я хотела спросить у вас? Я забыла, право, что я хотела спросить.
Беляев. Вы так рассеянны?
Вера. Нет… но… ах, да! Вот что я хотела спросить. Вы мне, кажется, сказывали — у вас есть сестра?
Беляев. Есть.
Вера. Скажите — похожа я на нее?
Беляев. О нет. Вы гораздо лучше ее.
Вера. Как это можно! Ваша сестра… я бы желала быть на ее месте.
Беляев. Как? вы желали бы быть теперь в нашем домишке?
Вера. Я не то хотела сказать… У вас разве домик маленький?
Беляев. Очень маленький… Не то, что здесь.
Вера. Да и на что так много комнат?
Беляев. Как на что? вот вы со временем узнаете, на что нужны комнаты.
Вера. Со временем… Когда?
Беляев. Когда вы сами станете хозяйкой…
Вера (задумчиво). Вы думаете?
Беляев. Вот вы увидите. (Помолчав.) Так что ж, сходить за Колей, Вера Александровна… а?
Вера. Отчего вы меня не зовете Верочкой?
Беляев. А вы меня разве можете называть Алексеем?..
Вера. Отчего же… (Вдруг вздрагивая.) Ах!
Беляев Что такое?
Вера (вполголоса). Наталья Петровна сюда идет.
Беляев (тоже вполголоса). Где?
Вера (указывая головой). Вон — по дорожке, с Михайлом Александрычем.
Беляев (вставая). Пойдемте к Коле… Он, должно быть, уж кончил свой урок.
Вера. Пойдемте… а то я боюсь, она меня бранить будет… (Оба встают и быстро уходят налево. Катя опять прячется в малинник. Справа входят Наталья Петровна и Ракитин.)
Наталья Петровна (останавливаясь). Это, кажется, господин Беляев уходит с Верочкой?
Ракитин. Да, это они…
Наталья Петровна. Они как будто от нас убегают.
Ракитин. Может быть.
Наталья Петровна (помолчав). Однако я не думаю, чтобы Верочке следовало… эдак, наедине с молодым человеком, в саду… Конечно, она дитя; но всё-таки это неприлично… Я ей скажу.
Ракитин. Сколько ей лет?
Наталья Петровна. Семнадцать! Ей уже семнадцать лет… А сегодня жарко. Я устала. Сядемте. (Оба садятся на скамейку, на которой сидели Вера и Беляев.) Шпигельский уехал?
Ракитин. Уехал.
Наталья Петровна. Напрасно вы его не удержали. Я не знаю, зачем этому человеку вздумалось сделаться уездным доктором… Он очень забавен. Он меня смешит.
Ракитин. А я так вообразил, что вы сегодня не в духе смеяться.
Наталья Петровна. Почему вы это думали?
Ракитин. Так!
Наталья Петровна. Потому что мне сегодня всё чувствительное не нравится? О да! предупреждаю вас, сегодня решительно ничего не в состоянии меня тронуть. — Но это не мешает мне смеяться, напротив. Притом мне нужно было с Шпигельским переговорить.
Ракитин. Можно узнать — о чем?
Наталья Петровна. Нет, нельзя. Вы и без того всё знаете, что я думаю, что я делаю… Это скучно.
Ракитин. Извините меня… Я не предполагал…
Наталья Петровна. Мне хочется хоть что-нибудь скрыть от вас.
Ракитин. Помилуйте! из ваших слов можно заключить, что мне всё известно…
Наталья Петровна (перебивая его). А будто нет?
Ракитин. Вам угодно смеяться надо мной.
Наталья Петровна. Так вам точно не всё известно, что во мне происходит? В таком случае я вас не поздравляю. Как? человек наблюдает за мной с утра до вечера…
Ракитин. Что это, упрек?
Наталья Петровна. Упрек? (Помолчав.) Нет, я теперь точно вижу: вы не проницательны.
Ракитин. Может быть… но так как я наблюдаю за вами с утра до вечера, то позвольте мне сообщить вам одно замечание…
Наталья Петровна. На мой счет? Сделайте одолжение.
Ракитин. Вы на меня не рассердитесь?
Наталья Петровна. Ах, нет! Я бы хотела, да нет.
Ракитин. Вы с некоторых пор, Наталья Петровна, находитесь в каком-то постоянно раздраженном состоянии, и это раздраженье в вас невольное, внутреннее: вы словно боретесь сами с собою, словно недоумеваете. Перед моей поездкой к Криницыным я этого не замечал; это в вас недавно. (Наталья Петровна чертит зонтиком перед собой.) Вы иногда так глубоко вздыхаете… вот как усталый, очень усталый человек вздыхает, которому никак не удается отдохнуть.
Наталья Петровна. Что ж вы из этого заключаете, господин наблюдатель?
Ракитин. Я? Ничего… Но меня это беспокоит.
Наталья Петровна. Покорно благодарю за участие.
Ракитин. И притом…
Наталья Петровна (с некоторым нетерпением). Пожалуйста, переменимте разговор. (Молчание.)
Ракитин. Вы никуда не намерены выехать сегодня?
Наталья Петровна. Нет.
Ракитин. Отчего же? Погода хорошая.
Наталья Петровна. Лень. (Молчание.) Скажите мне… ведь вы знаете Большинцова?
Ракитин. Нашего соседа, Афанасья Иваныча?
Наталья Петровна. Да.
Ракитин. Что за вопрос? Не далее как третьего дня мы с ним у вас играли в преферанс.
Наталья Петровна. Что он за человек, желаю я знать.
Ракитин. Большинцов?
Наталья Петровна. Да, да, Болынинцов.
Ракитин. Вот уж этого я, признаться, никак не ожидал!
Наталья Петровна (с нетерпением). Чего вы не ожидали?
Ракитин. Чтобы вы когда-нибудь стали спрашивать о Большинцове! Глупый, толстый, тяжелый человек — а впрочем, дурного ничего об нем сказать нельзя.
Наталья Петровна. Он совсем не так глуп и не так тяжел, как вы думаете.
Ракитин. Может быть. Я, признаюсь, не слишком внимательно изучал этого господина.
Наталья Петровна (иронически). Вы за ним не наблюдали?
Ракитин (принужденно улыбается). И с чего вам вздумалось…
Наталья Петровна. Так! (Опять молчание.)
