Не лишено значения то, что самым упорным из славянских племен оказались великорусы - племя, далее всех заброшенное в глушь лесов и наиболее разъединенное с Европой. В силу большой замкнутости соблазнительные влияния Запада нас не так скоро настигли и не в таком обилии. Христианство, например, занесенное св. Ольгой, имело время быть усвоенным постепенно, причем выработалась своеобразная, народная, национально-русская форма веры, называемая православием. Это - греческая вера, что касается лишь скелета ее, основной канвы. Живую плоть и кровь нашей религии дал дух народный, вот почему православие со времен великих митрополитов сделалось политической силой, самой могучей на протяжении нескольких столетий. Подобное заимствование - при условии усвоения являлось ценным вкладом, но позднейшее заимствование западно-протестантских идей, покоривших ум и совесть наших духовных академий, повело к печальному упадку веры, к безбожию самого духовенства, щеголяющего богословским радикализмом. В эпоху Москвы Россия созрела под самыми разнообразными влияниями Запада и Востока, но так как эти влияния шли постепенно, организм народный приспособлялся к ним и перерабатывал в свой состав. Со времен Петра и в особенности Александра I начинается обвал чужих культур - и наша собственная была раздавлена. Мы притерпелись к этому, мы этого почти не чувствуем, как горбун своего горба, но на самом деле измена своей национальности - факт, доказываемый последними ужасами нашей судьбы.
Припомните, как празднуется Ольгин день в комедии, о которой я говорю выше. Чувствуется, что ни у кого в помещичьей... Ни у кого в семье, ни у кого в громадном съезде гостей по случаю именин не мелькает и тени мысли о том, чтобы вспомнить о первой Ольге, давшей всем именинницам 11 июля свое имя. Живым Ольгам в этот день подносят цветы, конфеты, подарки, с живыми Ольгами ведут флирт, поднимают тосты и прочее. Между тем в старое национальное наше время в этот день праздновали не живых Ольг, а одну мертвую, которая, впрочем, казалась бесконечно живее и бессмертнее, чем все именинницы, вместе взятые. В этот день церковь (а в старое время церковь и нация совпадали) праздновала память только Святой Ольги, а не бесчисленных грешниц ее имени. Тогда Ольгин день справлялся совсем не так... По звону колокола крестились и шли в церковь. Выстаивали долгую службу со вниманием, непоколебимо веруя, что весь народ молится святой, и святая слышит это, чувствует, радуется и вместе с родным народом молится Всемогущему. Что такое была молитва в старину? Психология ее забыта. Это была беседа с предками, с великими предками, с теми из предков, что выполнили волю Божию и в награду повышены в более высокое, чем жизнь, состояние - в состояние святости загробной. Мертвые по учению церкви не умирали: сгнивало тело, но то, что его составляло - душа - оставалось бессмертно. Нация не разрывала своих отношений с прошлым, она жила в прошлом огромною, таинственною своею частью, миром душ. Из этих последних большинство признавалось несчастными и за гробом, обреченными на страдания. Но меньшинство душ - именно праведники - признавалось блаженными и составляли как бы самую высшую аристократию в народе. Они стояли выше бояр и самих царей. Повторяю, чтились не только имена их, но они сами признавались живыми, всегда присутствующими, реально действующими существами, только невидимыми глазу. Эта бесплотная аристократия глядела на народ из темного иконостаса, и народ в глубочайшей степени верил, что можно говорить святым, можно молить их, умилостивлять, почитать, наконец, подражать им. В последнем весь смысл национальной культуры. Создав себе аристократию на небе, народ невольно подражал ей, как низшие классы всегда подражают высшим. Напрягая все свое впечатлительное воображение, чтобы увидеть умственно облик святого, достигали этого. Особенно чтимых святых народ отчетливо видел, и до сих пор, кто верует видит. Николай Чудотворец, например, всем до того знаком, что каждый верующий крестьянин опишет вам его наружность. Опишет, пожалуй, с большей яркостью, чем наружность своего деда. Непрерывно входя в теснейшее общение с небесною аристократией, народ цивилизовался, заимствовал приписываемое ей благородство, святые обычаи, святые вкусы. Назовите это самогипнозом, но факт тот, что в течение веков держался этот просветительный процесс. Подражая идеальному, народ получал наивысшее просвещение, к какому способен. Просвещение есть вовсе не сумма знаний, а та ясность духа, тот свет, при котором все прозрачно. В старину, в сложившемся миросозерцании, на все были ответы и ничто не возбуждало недоумения. Все знания были реальны, заимствованы не из книг, а из самой природы.
Образованность тогда поддерживалась известным невежеством. Как животные на лугу тщательно обходят ядовитые травы, наши предки тщательно избегали знаний отравленных и расстраивающих душу. Образованность предполагала нравственный образ человека, похожий на духовный облик наилучших предков, святых. Окружив венчиком лицо святого, не допускали никакой профанации, никакой перемены. Эта невероятная убежденность в совершенстве святых была национальной школой, которая воспитывала народ получше теперешних "товарищей"-педагогов, прежде всего внушающих деревенским малышам, что Бога нет.
Памяти великих
Я отвлекся от темы. Проследим дальше, какими именно способами древняя помещичья семья праздновала Ольгин день. Каждая именинница, стоя перед образом своего "ангела", что-то шептала ему важное, самое заветное, самое необходимое для души. Молитва есть самая искренняя исповедь. Попу стыдились говорить многое - перед своим же ангелом нельзя было ничего скрыть, он сам все видел. Поэтому день Ольги начинался для верующих часом или двумя чрезвычайно серьезного состояния. Это было вроде того, как мы иногда встречаем очень умного, доброго, благородного человека и поговорим с ним по душе. Припомните встречи со знаменитыми людьми: они волнуют, переживаются как событие. В старину святые были самыми знаменитыми, и встреча с ними в горячей молитве волновала. Не могу себе представить, что церковная служба в старину не клала отпечатка серьезности на весь день. Возвращались домой под впечатлением не только прелести песнопений и торжественного обряда, но и внутреннего события в своей душе. В то время священники не были чиновниками, они назначались не начальством и в значительной мере избирались под давлением прихода. Тогдашнее духовенство нельзя сравнить с нынешним. Не было бы и веры в России, не было бы чудного "древнего благочестия", если бы не тихая работа батюшек, добрых и благостных старцев. Они проповедовали Евангелие не по тюбингенской школе, а просто как Христос открывался в невинном сердце их. Со времен Луки Жидяты духовенство умело говорить с народом - простым и сильным языком. Кроме попов были старцы-отшельники, подвижники, паломники, странствовавшие по святым местам. Вперемешку с невероятными историями народу говорилось (и им выслушивалось) нечто по существу несказанное: ощущение божественности в этом мире. В таком настроении семья возвращалась из церкви и садилась за стол...
О чем мог идти разговор в день св. Ольги лет 400 тому назад? О земледелии, о войне: тогдашнему дворянству приходилось серьезно хозяйничать, чтобы не умереть с голоду, и серьезно воевать, чтобы не попасть в план татарам. Эти два интереса и еще третий - охота, которая тогда была войной со зверями, исчерпывали интерес поместного класса... Едва выходили из круга материальных, мирских вопросов - входили в круг религии, поглощавшей все научные и художественные потребности.
Разговор невольно сводился к жизни святых, к прологам и четь-минеям, и так как день был Ольгин - естественно, что вспоминали жизнь и деятельность святой. Историческая литература старой Руси была гораздо богаче, чем думают. До нас дошла лишь малая часть летописей и сборников. Переворот Петра Великого, вызвавший презренье к своей старине, потопил в забвении множество памятников прошлого. Может быть, древняя письменность наша немногим уступала западной - до времен Возрождения. Шли беседы и споры в тогдашнем образованном кругу; сама книжность тогдашняя налагала на эти споры оттенок героический и религиозный. Через толщу веков шел непререкаемый девиз: уважение к великим предкам. Глупо это или умно?
Полнота бытия
Я думаю, что это было умно. Нигилистическая эпоха "отцов и детей" приучила молодежь презирать не только предков, но даже родителей. Отцы во всех случаях стали считаться отсталыми, дети - передовыми. С тех пор как свет стоит, взрослые признавались умней юнцов, а у нас сложилось наоборот. Таково свойство анархии - взбудораживать все элементы и выводить их из естественного отношения. Я думаю, что общества, преступившие пятую заповедь, гибнут, и вот отчего. Неуважение к родителям есть, совершенно безотчетно, неуважение и к себе. Раз вы убедились неопровержимо, что родители ваши - ничтожные, дрянные люди, то что же они могли передать вам? Какой склад души? Какие таланты? Какую совесть? Какую волю? Очевидно, самого мизерного качества. Негодовавший на родителей нигилист приходил к неизбежному выводу, что и сам он, сознательный сын - порядочная каналья. "Человек - подлец и ничтожная гнида" - вот заключение Горького. А раз вы дошли до презренья к себе, это хуже, чем упадок, это - моральная смерть. Вот откуда невероятная слабость нашей нигилизованной интеллигенции. Разуверившись в отцах, они потеряли уверенность в себе.
