«Их обычаи еще более странные, чем то, о чем мне рассказывали», — подумал аргенет.
— Хомхуна сюда! — бросила сонанга, не отводя взгляда от тела.
— Здесь! Здесь! О! Антассио сонанга! — Тучный высокий человек уже бежал к ней, приподняв длинные полы гиматия, чтобы не спотыкаться. Был он по-конгайски безбородым, но лицом более походил на хорсута или даже на туронну. А голос имел тонкий, неприятный. Но ростом был выше Эака и в плечах пошире.
— Бабье лицо, — подумал Эак. — И голос бабий. Кастрат, что ли?
— Приготовишь, как обычно! — сонанга указала толстяку на труп Муггана.
— П-правильно ли я понял Владычицу? — озадаченно проговорил Хомхун.
Сонанга резко обернулась, и жирные щеки Хомхуна затряслись.
Он быстро протиснулся в сделанную Эаком щель: слуги еще не успели снять решетку.
Хомхун легко поднял мертвое тело.
— Не знаю, можно ли назвать то, что ты сделал, услугой, — сказала Нассини Эаку. — Но ты сделал это по моей просьбе, и я отблагодарю тебя.
Эак склонил голову. То был всего лишь знак вежливости.
— Следуй за мной, светлорожденный! — И Нассини в сопровождении телохранителей направилась к выходу. На этот раз она обошлась без носилок.
Эак пошел за ними. Он обратил внимание на то, что у стражников отличные мечи конгской работы. Как-то ему рассказывали: куют такой меч из проволочного пука, где каждая проволока — из своего тщательно подобранного сплава. Кольчуги на воинах тоже были конгские, легкие, без рукавов, а шлемы украшены меховым гребнем.
На сей раз переход был коротким. Сонанга взошла на просторную платформу, мужчины стали рядом, заспанный слуга поспешно схватился за ручку барабана — и платформа поползла вверх. Пять нитей, не толще мизинца, были привязаны к ее углам. Эак сообразил, что эта паутина уранхайрута[34], самый прочный канат на Асте. Каждая такая нить способна была выдержать вес десяти урров.
Подъем был долгим — лифт двигался медленно, а когда он закончился, Эак увидел короткую, по масштабам Дворца, галерею, ведущую к черной двери с красным пятиугольником на высоте глаз. Нассини и ее спутники сошли с платформы, и в этот момент пол под ними содрогнулся. Эак поддержал сонангу, и вовремя: следующий толчок был сильнее. Несколько мозаичин отскочили от стены и ударились о мраморный пол.
— Не тревожься, аргенет, — сказала сонанга. — Это всего лишь землетрясение.
Эак бросил взгляд на телохранителей: они были абсолютно спокойны.
Еще несколько слабых толчков: будто мелкая дрожь сотрясала огромный замок.
— Нам стоит выйти наружу! — сухо сказал Эак. — Если мы успеем.
— Ты боишься? — удивилась Нассини. — Иди!
— Только дурак будет ждать, пока вот это, — он топнул ногой, — провалится вниз! На какой мы высоте, солдат?
— Пятьдесят минов! — сказал стражник. — Ты будешь лететь, как дракон, северный вождь!
Кулак аргенета разбил ему рот.
Стражник прижал руку к губам и вопросительно посмотрел на Владычицу.
— Иди, если ты испугался! — повторила Нассини. Следующий толчок заставил ее схватиться за стену.
Эак был слишком высокого мнения о себе, чтобы обращать внимание на обвинения в трусости, когда это делает женщина.
— Если ты сошла с ума — я выведу тебя силой! — сердито сказал Эак.
Нассини рассмеялась.
— Дай меч! — велела она одному из телохранителей.
— Ты будешь со мной драться? — изумился Эак. — Ты определенно сошла с ума!
Нассини взяла меч, размахнулась и вогнала его в пол.
— Хой! — воскликнул аргенет, забыв о землетрясении. — Что это за сталь?
Меч на полмина вошел в мраморный пол.
Стражники загоготали.
— Наклонись и посмотри! — предложила сонанга.
Эак выдернул меч. Лезвие было самое обыкновенное. Зато мраморный пол — не более чем тоненькое покрытие, разбившееся при ударе. Под ним — прочная древесина боукдрео.
— Дворцу не один сентан, — сказала антассио сонанга. — Благодарю за заботу… северный вождь!
Эак пожал плечами:
— Скажи ты мне сразу — и твой раб не стал бы болтать. Я думал, это камень. Эй, солдат, ты не в обиде на меня? Если — да, меч это исправит!
— В моем Владении не сражаются без моего приказа, — заметила Нассини. Она сделала знак стражнику, и тот распахнул дверь. В комнате за ней Эак увидел двух воинов, отдавших салют сонанге. Стражник распахнул дверь, которую они охраняли.
— Входи, светлорожденный! — предложила Нассини.
Эак вошел и оказался в комнате, достаточно скромной, опять-таки, по масштабам Дворца. Нассини вошла следом и затворила за собой дверь.
— Мои покои, — произнесла она особенным тоном. — Здесь мы одни. Здесь ты можешь меня убить — никто не помешает! — Она заглянула в светлые глаза Эака.
— Прости, антассио сонанга, ты говоришь глупости! — сказал аргенет.
— Если ты не хочешь меня убивать, пойдем дальше! — сказала Нассини.
Следующая комната была совершенно не похожа на то, что видел Эак прежде. Никакой мебели не было в ней. Световые блики бежали по цветным кривым, пересекающим стены. Эак взглянул вверх и увидел вращающийся диск с прорезями. Роспись и освещение вызвали у аргенета странное чувство: будто стены комнаты сейчас рассыплются. Мускулы воина напряглись, словно ощущая опасность, которую Эак еще не сознавал.
— Сними обувь! — велела Нассини.
Сама она уже шла босиком по ковру, который странно прогибался под ее ногами, а потом вновь становился ровным. Эак ступил на него и понял, что под ним — вода. Нассини потянула за черный шнурок — и Эак услышал странную тягучую музыку: низкие трубные звуки, смешанные с позвякиванием колокольчиков и ударами гонга. Время от времени к ним добавлялся звук барабана — глухой протяжный удар. По углам комнаты стояли бронзовые драконы-курительницы. Нассини зажгла их, и из распахнутых пастей потянулись дымные язычки: два белых, желтый, розовый и лиловый. Запах, наполнивший комнату, трудно было назвать приятным, но и неприятным он тоже не был. И не был похож на запах известных Эаку наркотиков. От звуков у Эака застыли зубы, но едва дым достиг его ноздрей, это ощущение прошло.
Эаку стало легко. Он посмотрел на Владычицу, и Нассини показалась ему очень красивой. И очень желанной. Ему стало жарко. Эак расстегнул камзол, потом снял его и положил на пол. Дернул завязки рубашки. Нассини неотрывно глядела на него. Аргенет аккуратно, чтобы не порвать кружева, снял с себя белоснежную рубаху. Нассини была в десяти шагах от него, но воину показалось, что он чувствует на своей груди ее горячее дыхание.
