— Что ж, она сказала, что ты тоже заступался за нее. Ты принял на себя удар, когда признался, что разбил вазу, после того как ее дружок ударил ее.
— На пьяную голову это было совсем не сложно. Родители никогда не были ко мне так строги, как к Лиссе.
Дэр смотрел на Брайана и думал о «чудесных» результатах подобного родительского воспитания.
— Я все для нее сделаю, — сказал Брайан.
Бинго.
— Правда? Тогда пошли.
— Куда? — напряженно спросил Брайан.
— В реабилитационный центр. Позвонишь родителям и предложишь им оплатить курс лечения. — У Дэра был список подходящих центров, который ему дала Алекса. Они уже забронировали пару мест на выбор. — А после того как устроишься на новом месте, позвонишь сестре.
— Но…
— Или ты берешь свои слова назад? И ты не готов сделать для нее все?
— Лучшее, что я могу для нее сделать, — это исчезнуть.
Дэр усмехнулся:
— Нет, приятель, это лучшее, что ты можешь сделать для меня. А вот Лисса этого не переживет.
А Дэр не переживет, если потеряет Лиссу. Это он понял за последние пару дней. Она прочно укоренилась в его сердце, и он не хотел идти дальше по жизни без нее. Дэр лишь надеялся, что Лисса думает так же.
Он пошел к двери.
— Эй, ты куда? — спросил Брайан, в голосе его звучала паника.
— К джипу. У тебя есть пять минут, чтобы решить, едешь ты или нет. Но если все же решишься, то делай это не для сестры. Делай это для себя. Потому что в противном случае ты вернешься к тому, с чего начал, а это, уж поверь мне, не лучший вариант.
Дэр вышел и захлопнул за собой дверь.
Глава 18
Лисса барабанила пальцами по столу и стучала ногой по полу. А еще она играла в баскетбол смятыми в шары листами бумаги. Одним словом, Лисса ждала бандитов, чтобы отдать им деньги, которые они с трудом запихнули в два тубуса, где обычно хранились архитектурные чертежи.
Пятьдесят тысяч! Уму непостижимо!
В дверь постучали.
Сердце Лиссы ушло в пятки.
— Войдите.
В кабинет вошел мужчина, которого она раньше не видела. Третий. Он был одет в костюм с галстуком и выглядел как обычный клиент.
— Чем могу помочь?
— Я пришел за посылкой, мисс Макнайт. Дрожащей рукой Лисса указала на тубусы. Мужчина открыл один из них, увидел внутри деньги и удовлетворенно кивнул.
— Здесь все?
— Неужели вы думаете, что я хочу увидеть вас снова? Разумеется, там все.
Мужчина искренне ей улыбнулся:
— В таком случае приятно было иметь с вами дело. Куда приятнее, чем с вашим братом. — Проверив второй тубус, он вернул крышки на место и взял их под мышку.
— Вы не обидитесь, если я попрошу вас выписать квитанцию?
Мужчина рассмеялся.
— Я вам скажу вот что: я приду домой, пересчитаю деньги, и если все на месте, я пришлю вам квитанцию по электронной почте, — сказал он сквозь смех.
— Ладно, отлично, вы мне доверяете, я вам доверяю. — Лисса кивнула, поражаясь сама себе.
Мужчина махнул ей рукой и вышел. У Лиссы дрожали коленки, она схватила корзинку для мусора, и ее вырвало.
Лисса была дома уже больше часа. Ее все еще трясло, ноги едва держали ее, но все было уже позади. Она расплатилась с ними и сделала это сама. Она предупредила Джеффа, что к ней придет неприятный клиент, и он внимательно слушал, не позовет ли она на помощь. Так что можно считать, что она была не одна. Но от этого Лиссе было не легче, и нервишки все равно пошаливали. Она не помнила, когда ее рвало последний раз на нервной почве. Когда все закончилось, Лисса позвонила Каре, которая ждала в своей машине за углом, после чего настояла на том, чтобы ехать домой самостоятельно.
Дома она первым делом приняла душ, вымыла голову и сейчас чувствовала себя чистой, свежей и совершенно одинокой. Ее жизнь стала такой же, как до встречи с Дэром Бэрроном.
И ей это не нравилось. Лисса ненавидела Дэра за то, что он дал ей надежду. Надежду на то, что у нее может быть нормальная жизнь, семья и, может быть, даже любовь.
— Отстой, — проворчала она.
Такова ее жизнь.
У нее зазвонил телефон, и Лисса сразу сняла трубку.
— Алло?
— Привет, Лисса Лу.
— Брайан! — Сердце едва не выскочило из груди. — Ты где?
— Навестишь меня? — спросил он.
— Где ты? — Лисса схватила ручку, клочок бумаги и записала адрес, который он ей продиктовал. — Далеко это? — Она не знала такую улицу.
— Где-то в часе езды.
Лисса очень устала, но она не могла отказать ему.
— Скоро увидимся, — пообещала она.
Ей нужен был кофеин, и по дороге она заскочила в кофейню, где взяла большую чашку крепкого кофе на вынос, чтобы выпить в пути. Лисса вбила нужный адрес в навигатор и отправилась в путь. Когда она добралась до указанного места, было уже темно.
Кругом росли деревья, и с дороги был только один съезд, перед которым стоял указатель: «Лечебный центр “Медоу”». Лисса остановилась под указателем, не понимая, что происходит.
Снова зазвонил ее сотовый.
— Это я, — сказал Брайан. — Ты уже подъезжаешь?
— Я уже на месте, но я… не понимаю.
— Это последний звонок, который мне позволили сделать. Подъезжай, паркуйся и входи через главный вход. На проходной спросишь меня, я предупредил, что ты приедешь, — проинструктировал Брайан.
— Лечебный центр? — Лисса все еще не могла поверить.
Через несколько минут она уже спрашивала на проходной, как ей найти Брайана Макнайта. Молодая женщина провела Лиссу по лабиринту коридоров в просторный вестибюль, где стоял большой телевизор, а перед ним удобные диванчики.
— Ждите здесь, — сказала женщина.
Лисса знала, что дрожит, но ничего не могла с собой поделать. Она должна была увидеть брата. Прошло несколько минут, пока она наконец не услышала его голос.
— Лисса?
Она обернулась.
Брайан стоял в дверях и не был похож сам на себя. Его обычно причесанные волосы были взъерошены, он не брился уже много дней, глаза покраснели, а кожа имела сероватый оттенок. На нем были спортивные штаны и футболка, которые он отродясь не носил. Но все это было не важно, ведь Брайан был жив, почти здоров и, что самое главное, находился в лечебном центре.
Лисса подбежала к нему и обняла.
— Я так за тебя переживала.
— Я и не знаю, почему ты меня до сих пор не бросила, — сказал брат.
Лисса сделала шаг назад и посмотрела на него.
— Учти, снова пройти через все это я не смогу. Преследования, угрозы, мафия…
— Прости. Мне очень жаль.
Лисса печально улыбнулась:
— Я знаю.
Но она также знала, что одной жалости уже недостаточно.
