«Он не… — устало произнесла Надин. — Он не позволил, он запретил мне!»
А потом Тим принес ей ягненка, и она думала, что сможет справиться с уходом. Затем Надин услышала о Бекки и пришла в панику. Она позвонила Тиму, он явился, а она была в истерике. И потом он схватил ее и потащил наверх, в постель, а потом…
— Что? — спросила Бекки.
— Я не могу сказать тебе.
— Он пытался что-нибудь сделать? Он позволил себе что-нибудь?
— Я не знаю, — сказала Надин. — Не помню. Просто вижу, что он напугал меня, был груб, я не знала, что сейчас произойдет.
Теперь Бекки не встречалась глазами с глазами Тима и миссис Хантли.
— Она ничего не помнит.
Тим фыркнул.
— Мы не хотим никакого шума, — сказала миссис Хантли. — Мы не собираемся ухаживать за ней, дадим немного еды — вот и все. Но нам не нужны никакие проблемы.
— Я пришла, — громко сказала Бекки, прежде чем прошел ее бравурный настрой, — чтобы поблагодарить вас за все, особенно — за то, что позвали доктора.
Тим пожал плечами:
— Она была в истерике.
Бекки ничего не ответила.
Фермер тщательно прожевал еду и потом сказал:
— Она была на полу, когда я пришел туда, а когда попытался поднять, набросилась на меня. Так что я дал ей пощечину, чтобы заткнуть ее. — Он сделал глоток чая. — Потом я поднял ее наверх. Она кричала всю дорогу. — Тим кинул на Бекки открытый взгляд. — Я отнес ее в кровать. Потом спустился вниз и вызвал доктора.
Бекки посмотрела на свою чашку чая. Он был жидким, с молоком. Девочка сказала:
— Ей теперь лучше.
— Рад слышать это.
— Она позвонила тебе? — вступила в разговор миссис Хантли.
— Да.
— Кто привез тебя? Мы видели машину, красный автомобиль…
Бекки заколебалась.
— Моя мачеха.
— Это очень любезно с ее стороны, — сказала мать фермера.
Бекки утвердительно кивнула. «Любезно с ее стороны…» Ее привела в глубокое замешательство не сколько сама нервозная поездка вдвоем в одной машине, а тот факт, что когда они доехали до места, Джози предложила зайти вместе в коттедж.
— Нет, — сказала Бекки, — нет, все в порядке.
— Но…
— Я выйду, — возразила падчерица. — Выйду, и если что-нибудь случилось…
Джози посмотрела на нее из окна машины:
— Я буду ждать здесь.
Девочка помотала головой. Она положила руку на расшатанную кривую калитку, ведущую в сад при коттедже, и на миг почувствовала, что не может идти дальше. Бекки стояла там, наклонив голову, глядя на свою руку на калитке, и боролась из последних сил, которые еще сохраняла, с желанием вернуться назад и попросить Джози: «Пойдемте со мной, пожалуйста». И все же преодолела себя. Это заняло немного времени, но она победила. Бекки пошла вверх по тропинке к задней двери коттеджа, а потом через кухню наверх по лестнице, шаг за шагом, чтобы найти Надин, лежащую в кровати с закрытыми глазами. И затем все и случилось: она закричала, поддалась своему страху и решила, что нашла то, чего она боялась всего на свете. Казалась, что Надин мертва в своей постели, и только лишь потому, что ее дочь добралась до матери недостаточно быстро, ведь Бекки теперь жила в другом месте, а не здесь.
А ведь Надин теперь знала, что где-то в глубине души у старшей дочери начало проявляться слабое недоверие по поводу слов матери о том, что случилось, ко всем обвинениям, которыми та осыпала других людей — они якобы все делали и говорили только для того, чтобы ранить и подорвать ее здоровье.
Потом стало совсем ужасно. Надин открыла глаза и сказала что-то, но Бекки не смогла остановиться и продолжала кричать. Ее крик заставил Джози выскочить из машины и бежать в дом со всех ног, но при виде Джози Надин сразу вскочила и устроила ужасную потасовку с ругательствами. В итоге Бекки почувствовала себя дурно, и в тот момент ей стало так стыдно, что она замолчала. Наконец, Джози удалось освободиться, и дочь Надин последовала за ней, несмотря на требования матери и мольбы в ее адрес не делать этого. Они остановились возле машины.
— Тебе лучше вернуться со мной обратно, — сказала Джози.
Бекки покачала головой, пробормотав что-то.
— Что?
— Я не могу.
— Послушай, — сказала мачеха. Она прислонилась к машине, словно не могла стоять без опоры. — Думаю, любое мое высказывания ты воспримешь в штыки как критику своей матери. Но разве ты не хочешь оказаться в безопасности?
— О, да, — согласилась Бекки, отвернувшись. — Она никогда не делала ничего подобного. — Девочка подняла руку и откинула прядь волос.
— Я не могу оставить тебя здесь одну с ней в такой обстановке. Надо позвать доктора или еще кого-нибудь в этом роде.
— О-кей, — сказала дочь Надин. Ее плечи слегка дрожали.
— Завтра суббота. Может быть, отец сможет заехать… — Джози замолчала.
— Я позвоню, — кивнула Бекки. — Позвоню и все расскажу вам.
— Я съезжу и привезу тебе еды…
— Не надо.
— Почему?
— Она не будет это есть, — проговорила Бекки. — Даже если… — она осеклась, но потом продолжила:
— Если у нас хорошие соседи.
Джози медленно выпрямилась.
— Но ты позволишь мне привезти врача?
— Да, — сказала девочка.
Она стояла на дороге, глядя, как уезжает Джози. Мачеха ехала очень медленно, словно шок и тревога существенно отразились на ее способности управлять машиной. Когда она исчезла из виду, повернув в аллею, Бекки развернулась и пошла обратно в коттедж. Надин стояла возле кухонного стола, скрестив руки на груди.
Мать проговорила очень четко, словно спланировала все заранее:
— Мне очень жаль…
Бекки ничего не ответила. Она прошла мимо Надин к раковине и перегнулась через нее, чтобы открыть окно.
— …Из-за всего, что случилось, — сказала мать.
Бекки вдохнула воздух, ворвавшийся снаружи.
— Сейчас придет доктор.
— Мне он не нужен. У меня уже был доктор. Тим привозил его ко мне. Мне дали антидепрессанты и немного снотворного. Я приняла их перед тем, как приехала ты.
— Как это знакомо…
— О чем это ты?
Бекки развернулась:
— Позвонить мне и потом принять снотворное, которое рассчитано на ночь.
Надин внимательно посмотрела на нее.
— Я сказала, что мне жаль. Мне. Очень. Жаль.
— Мне все равно, — ответила Бекки.
Она отодвинулась в сторону холодильника и открыла дверь. Внутри было несколько коричневых бумажных пакетов с едой, яичница с соусом и упаковка яблочного сока длительного хранения.
— Что ты собираешься делать? — спросила Надин.
Бекки с шумом захлопнула дверцу холодильника.
— Я не решила.
