Нет, крысы мне не нравятся. Я им тоже. Ничего, потерпят, и я тоже. Проходили тут люди, чуть хвост не отдавили. А куда они пошли? Вперед, вперед, дорогой. Ты будешь нашим проводником, и охранником, и толмачом. Слишком много для одного крыса. Зато я дам тебе имя. Имя? Что это такое? Убедить крыса в ценности его личности не удалось. Вот потому-то они мне и не нравятся.
Наш крыс не без труда узнавал дорогу. А всяких агрессоров я пугал: «Я такой могучий и страшный!» Тяжелая работа.
А это что такое? Пуговица. И лежит здесь недавно: верхняя сторона даже не успела запачкаться. Значит, не заблудились. Хм, а вот дальше их не было. Скобы наверх: там люк. Я бы забрался без труда. А Диоскуры? Отпускаем крыса. Хватит с него. И с меня тоже хватит этого… Умаешься такого удерживать. Диоскуры полезут по стеночке: бетон тут старый, пораскрошился. О, и люк решетчатый, прекрасно! Благослови бог того скупердяя, который пожалел на палермские люки чугуна. Вылезли.
А тут пусто. Какой-то большой подвал. И капли крови на полу высохли, но слабый запах еще держится. Хм, похоже, здесь лейтенант вырвался из рук своих похитителей и устроил драку, но с ним справились. На пыльном полу остались следы: кто-то проехался по полу на спине, кто-то падал, а эти отпечатки ботинок… Ясно: кто-то упал, и его несколько раз пнули ногами. Это, конечно, был Верчелли. Ему, наверно, разбили лицо, потому что капли крови попадались через каждые двадцать сантиметров. Его, что, тащили на вывернутых руках лицом вниз? Иначе я не понимаю, как могут остаться такие следы.
Вперед, мышки! Нюхом чую — мы у цели. По следам крови мы добрались до железной двери. Закрытой. Мышам эту преграду не одолеть. Неважно, там за дверью кто-то говорит, громко и угрожающе. Потом тридцать секунд тишины и чей-то вскрик. «Это здесь», — отбиваю я по подлокотнику. «Да, все нормально, мы отследили, — отвечает проф. — Спасательная команда будет через десять минут».
Я отвел Диоскуров в сторонку: еще не хватало, чтобы нас затоптали свои.
Спасательная команда была на месте через семь минут пятьдесят шесть секунд: я считал; за это время Верчелли вскрикнул пять раз; наверное, его пытали электрошокером.
А теперь наши ребята очень тихо вскрывают замок, внезапно открывают дверь и закатываются внутрь. Капитан Стромболи останавливается, чтобы подобрать моих мышек. «Ангелы-хранители, — шепчет он, — так вот вы какие!»
Что было дальше, мы не видели (карманы у Стромболи непрозрачны), только слышали. Командир спасательной команды экстренно потрошил главаря этих ублюдков… Хм, вот как, оказывается, это делается: не давай своему врагу ни секунды на размышление, дави его, пугай. Грози, что сожрешь его печень, он все равно не поймет, что ты врешь: слишком напуган.
Похоже, эти наши энтузиасты сегодня же ночью еще один налет устроят. Если начальство не остановит. Не остановило, но мне в этом участия не принимать. Стромболи что-то приказал своим спасателям и куда-то пошел. Прерывать Контакт прямо сейчас нельзя — Диоскуры испугаются, они же все-таки не домашние животные. Доверия к человеку вообще у них нет.
Все, можно расслабиться: мы в катере, летим явно в резиденцию, рядом с нами врач уговаривает Верчелли потерпеть. Хм, лейтенант и так не стонет. Он, наверное, никогда не узнает, как его нашли.
И вот наконец я вижу самого себя, расслабленно лежащего в кресле. Диоскуры обиделись: мы тут бегаем, выбиваемся из сил, а ты спишь! Пришлось объясняться.
Открываю глаза.
— В порядке? — обеспокоенно, а не сердито спросил проф. Он уже перекипел: не то чтобы победителей не судят, но вряд ли он что-нибудь скажет о моей любви к риску. Не в этот раз.
Я кивнул. Все, домой меня на руках, как Диоскуров. Хотя вроде бы ничего такого страшного не случилось, но умерять чужую агрессивность слишком утомительно. Людей это, наверное, тоже касается.
— Мое любопытство вы будете удовлетворять не сегодня, ладно? — попросил я синьора Мигеля.
— Ладно.
— А зачем? — спросил Стромболи. — Энрик и так хорошо работает.
— Потому и работает, — возразил я, — что кое-что знает.
— Какая тебе разница?
— Большая. Ну например, вы бы смогли работать на Кремону?
— Ну, если бы я там родился… — неуверенно начал капитан.
— Угу, они, наверное, тоже вытаскивают своих офицеров, чтобы торжественно расстрелять в назидание другим, — заметил я.
— Что?!
— Энрик прав, — сказал синьор Мигель. — Не знаю, как там с эсбэшниками, но побывавших в плену армейских офицеров расстреливают, это точно.
— Э-ээ, а-аа, как это может быть?
— Может, — ответил синьор Мигель. — Кстати, Энрик, мое любопытство ты дразнишь уже давно. Ты ведь занимаешься Кремоной, правда?
— Угу, мы еще не придумали, что с ней делать. Но как только придумаем, сразу скажем.
— Ясно.
Я попытался встать. Фернану пришлось меня подхватить. Проф нахмурился:
— Что такое, малыш? Вроде все прошло спокойно.
— Понравиться крысе — тяжелая работа, — ответил я.
— Сядь обратно, — велел проф, взяв медсканер.
Р-рр, лучше бы он пошел лечить Верчелли, а со мной ничего такого нет.
— В кардиорезонатор, — сказал проф, — срочно.
* * *
Очнулся я утром, в своей постели. Медицинский монитор слегка пискнул, сообщая кому-то, что Его Нежнейшее Высочество изволили проснуться. Не все так просто: проф зря паниковать не будет. Значит, держать Контакт с двумя Диоскурами и еще крысой сверх того небезопасно. Мое сердце перестало правильно стучать, если так можно выразиться.
В комнату вошел проф:
— Доброе утро.
— Доброе, — ответил я.
— Скольких ты там приконтачивал одновременно, что получилась такая какофония?
— Диоскуры и всего одна крыса, вы же видели.
— Я мог что-то видеть только с двух точек — ты же меня не предупредил! Я, конечно, понял, что ты там вытворяешь, но подробностей не знаю.
— Ну, еще иногда приходилось кого-то пугать, чтобы на нас не напали, — признался я.
— Я много чего хочу тебе сказать о твоих идеях и манере экспериментировать, даже не предупредив меня.
— Иначе мы бы его не нашли, — возразил я.
— Еще чуть-чуть, и пришлось бы делать тебе пересадку сердца.
— Ну так вырастите и заморозьте, — предложил я.
— Энрик, у меня очень давно есть полный банк твоих органов.
— Ясно, и ни разу не понадобилось.
— Можно подумать, ты огорчен.
— Не-е, не люблю болеть. Скучно.
— Но это тебя ни разу не остановило.
— Те, кого это останавливало, уже давно убежали с Этны, — ответил я.
— Особенности национального сумасшествия.
— Угу. Что-то вроде. Кстати, синьор Мигель обещал удовлетворить мое любопытство.
— Во влип! — совершенно по-мальчишески отреагировал проф. — И что же ты хочешь узнать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
