НОВЫЕ МЕХАНИЗМЫ РЕЦИКЛИРОВАНИЯ ФИКТИВНОГО КАПИТАЛА
В главе, посвященной «новой экономике», мы подробно рассмотрели те три основных мифа, которые привели в дальнейшем к ее краху. Однако у этих мифов были и геополитические следствия, поэтому посмотрим на них с этой стороны. В частности, возникает вопрос, куда и как уходили те денежные средства, которые вкладывались в «новую экономику», исходя из логики «бесконечного ускоренного развития».
Основные средства, вкладывавшиеся в отрасли «новой экономики», уходили по двум направлениям. Первое — это «ноу-хау», то есть выплаты владельцам многочисленных патентов и авторских прав. А второе — производителям комплектующих, которых требовалось все больше.
Как и следовало ожидать, в связи с высокой стоимостью рабочей силы в США и общей направленностью на деиндустриализацию, эти финансовые потоки достаточно явно разделились по географическому принципу. Весь накопленный запас патентных и авторских прав концентрировался в США, а производство комплектующих началось в странах с наиболее дешевой рабочей силой, прежде всего, в Юго-Восточной Азии (ЮВА), Индии и т.д.
В результате образовался очень важный для понимания дальнейших геополитических процессов круговорот денег в мире: значительная часть средств, направляемых в «новую экономику», шла в перечисленные страны, что позволило им быстро развивать свою экономику. Однако ее направленность в таких условиях была экспортной, причем главным импортером являлись, естественно, США. При этом, в связи с тем, что прибыль на финансовых рынках США всегда была очень высокой, свободные средства частично направлялись обратно в США и шли в первую очередь на поддержку американских финансовых рынков. Только принадлежащий Японии объем облигаций федерального казначейства США составляет порядка 500 миллиардов долларов.
Такая ситуация до поры до времени устраивала всех. США получили прекрасный рынок, на котором был высокий спрос на доллары (то есть полностью соответствующий той доктрине безопасности, которую разработал Ф. Рузвельт), страны Юго-Восточной Азии (включая Китай) активно развивались, более или менее находясь (с точки зрения внешнего наблюдателя) в рамках долларовой «парадигмы». Во всяком случае, именно в долларах номинирован их экспорт, во многом определяющий динамику развития всей экономики ЮВА.
Первый удар по экономике ЮВА США нанесли в 1997–1998 годах. Им было необходимо остановить слишком динамичный рост этого региона, который ставил под сомнения глобальное первенство США. Прежде всего, опасность состояла в том, что рост благосостояния населения этого региона позволит ему стать «самодостаточным», что внутренний спрос постепенно начнет вытеснять американский экспорт и страны ЮВА смогут «соскочить» с американской «иглы». Разумеется, этот процесс занял бы годы и годы, но США помешаны на собственной безопасности, что хорошо видно по недавним «иракским» речам их нынешнего президента. Так что удар был нанесен «на взлете». Отметим, что он не был доведен до конца, поскольку Китай, которому такая политика никак понравиться не могла, нанес американцам серьезный контрудар (подробнее смотри сборник статей «Распад мировой долларовой системы», Москва, 2001 год).
К 2000 году эти страны уже начали оправляться от последствий «азиатского кризиса», однако в этот момент постепенно начал разрушаться второй из мифов о «новой экономике». Сам по себе он состоял в том, что внедрение новых информационных технологий, составляющих ядро «новой экономики», приводит к существенному росту производительности труда во всех традиционных отраслях. С точки зрения владельцев (акционеров) и менеджеров предприятий традиционных отраслей, это означает, что они должны как можно быстрее начать внедрять на своих предприятиях информационные технологии, поскольку это, во-первых, приведет к удешевлению их продукции, а, во-вторых, у нее появятся новые потребительские качества, которые увеличат продажи. Причем вне зависимости от того, направлены эти продажи на конечного покупателя (домохозяйство или государство) или корпоративного, который будет использовать полученный продукт для дальнейшего производства.
Откуда же взялись средства на проведение массовых реконструкций и «информационных модернизаций»? Как только предприятия объявляли о том, что они начинают подготовку соответствующих внедрений, стоимость их акций начинала расти, облегчался также доступ к средне- и долгосрочному кредиту. За счет этих кредитов, в том числе под залог нераспределенных акций или за счет дополнительной эмиссии акций, проводились соответствующие внедрения информационных технологий, которые, в свою очередь, вызывали еще больший рост акций. А затем начали возникать проблемы. Возросший объем кредитов увеличивал издержки, а ожидаемого уменьшения себестоимости продукции не происходило. Принципиального роста продаж тоже не было. Финансовое положение компаний начало быстро ухудшаться, причем чем больше они вложили в свое перевооружение в соответствии с новой доктриной информатизации, тем хуже становилось их финансовое положение.
Следует отметить, что общественное мнение всего мира за долгие годы обработки массовой пропаганды «новой экономики» настолько привыкло к внушаемым лозунгам, что оказалось абсолютно невосприимчивым к негативной информации в ее адрес. Как следствие, менеджеры фактически пострадавших от нее предприятий не могли открыто и честно объявить о возникших трудностях. Как по объективным причинам: признание трудностей неминуемо вызвало бы падение акций предприятия и необходимость срочно возвращать взятые под их залог кредиты, что могло сделать положение предприятия совсем безнадежным, так и по субъективным: поскольку «новая экономика» стала в глазах населения и экспертов «палочкой-выручалочкой», универсальным средством получения прибыли, то признание плохих результатов работы неминуемо бы привело к падению авторитета самих менеджеров.
В результате они были вынуждены скрывать свои проблемы, в частности, маскируя реальную финансовую отчетность. На первом этапе это, может быть, было вполне бескорыстной операцией, поскольку со дня на день все ожидали стремительного роста продаж и падения себестоимости. Но дни шли, проблемы нарастали, а менеджеры неожиданно стали отмечать, что прибыли, которые они лично получают от махинаций с бухгалтерской отчетностью, намного превышают соответствующие доходы от нормальной работы. А так как их репутации все равно были бы безвозвратно утеряны, вне зависимости от того, сказали бы они общественности правду или ложь, они стали рассматривать эти махинации как некоторую компенсацию будущих неприятностей.
