нее выскальзывает мина. Секунда растерянности. Глаза всех троих на мине.
Наталка нагибается. Ян опережает ее, сует мину в карман, берет котелки.
Ян. Скажи своему шефу, что я такой жадной крысы в жизни не видел.
Он уходит. Наталка скрывается в кухне.
Терех смотрит вслед Яну. И вдруг срывается с места.
Ян Маленький идет, косит глазами. Терех идет за ним неотступно. Ян останавливается. Надо выбросить мину. Но он понимает, что Терех это увидит.
Ян пытается остановить проносящийся грузовик. Но тот не останавливается.
Ян спешит к железнодорожным путям. Подходит эшелон. Поезд грозит отрезать Яна от Тереха. Терех с риском для жизни перебегает перед паровозом. Разочарование — из вагона высыпали солдаты, Ян потерялся среди них. Терех напрасно высматривает его среди толпы солдат. Свисток. Поднят семафор. Поезд трогается.
Флажок стартера. Взлетают самолеты, сначала первый, затем второй. Они делают круг над аэродромом. Ян Большой и Вацлав переглядываются.
Вацлав(еле заметно крестится). Езус Мария! Кажется, пронесло!
Взрыв. «Юнкере» взрывается над аэродромом.
И сразу машины и мотоциклы с фельджандармами влетают на аэродром, мчатся к месту катастрофы. Распоряжается Вернер.
В тюремный грузовик одного за другим вталкивают рабочих стройбата. Среди них Ян Большой и Вацлав.
Условный стук в окно. Аня, сидевшая за столом, накидывает платок, выходит. В сенях силуэт человека. Это Ян Маленький.
Ян Маленький. Аня?
Аня. Что ж ты не зашел?
Ян. Нельзя. Меня сейчас арестуют.
Аня. Что такое?!
Ян. Провал, Аня. Яна Большого и Вацека взяли. Взрыв на аэродроме. Подозревают солдат стройбата.
Аня. Солдат слишком много, а подозревают всех вас…
Ян. Меня и Наталку видели с миной. Полицай. От меня цепочка потянется к Яну и Вацлаву.
Аня. Ян! Тебе нужно уйти в лес!
Ян. Нет.
Аня. Никаких возражений.
Ян. Полицай не докажет, что у меня была мина. А я умею молчать.
Аня. А Люся?
Ян. Если я убегу, они возьмут Люсю… А она… она ждет ребенка…
На секунду Аня опускает голову, потом поднимает на Яна глаза.
Аня. Ясно.
Ян(передает ей мину). Пригодится?
Аня(крепко пожимает ему руку). Наверняка.
И вдруг обнимает его, целует. Смутившись, опять жмет руку.
Аня. Может, пригодится. Запомни пароль: Гребень…
Ян(подсказывает). Грюнвальд!
Люся сидит у стола, крепко сжав губы. Рядом ее мать. Они прислушиваются к каждому шороху. За ними, у стен, у окон, в глубине комнаты — фельджандармы.
Скрип ступенек. Люся приподнимается. Ее сажает грубая рука Тереха. Он зажимает ей рот. Открывается дверь. Входит веселый Ян Маленький. На него набрасываются со всех сторон. Он не сопротивляется.
Ян. Что такое?
Унтерштурмфюрер. Будешь говорить в другом месте.
Ян. Я согласен и здесь.
Унтерштурмфюрер. Где мины?
Ян. Мины?.. (Видит Тереха.) Ах, вот что!.. Этот дурак принял портсигар за мину. (Вынимает из кармана бакелитовый портсигар, щелкает, там папиросы.) Неужели вы думаете, что я бы вернулся, если бы у меня были мины?
Унтерштурмфюрер. Вопросы буду задавать я.
Ян(Люсе). Не беспокойся, кохана… Это скоро уладится. Тебе нельзя беспокоиться…
Он спокойно выходит. За ним выходят унтерштурмфюрер, фельджандармы, Терех.
Зарешеченная камера. В окне силуэт часового. На полу Ян Большой и Вацлав. Поднимают головы.
Открывается дверь. В дверном проеме Ян Маленький. Одежда его изорвана в клочья. Его толкают. Он падает. Дверь закрывается. Стон. Ян Большой и Вацлав подходят к нему.
Аня стирает в своей комнате белье. Перед ней Люся.
Люся. Пытают их каждый день… пытают… А ты ведь знаешь, что такое гестапо.
Аня молчит.
Люся. Отчего у тебя вода грязная в ведре?
Аня. Земля от бомбежек ходуном ходит — в колодец сыплется.
Люся. Что же делать, Аня?.. Как ты можешь так? Ты как бесчувственная… Да перестань ты стирать! (Хватает ее за плечи.) Знаю, у тебя есть помощники, ведь есть? Так давай — налет на тюрьму… А там в лес!
Аня(качает головой). Не могу.
Люся(кричит). А ему там погибать? Ты права не имеешь, а ему погибать? Сами же завлекли, а теперь бросаем? Да?
Она плачет. Аня хочет утешить ее. Люся резко отводит ее руку.
Люся. Не хочешь?.. Боишься? Нет, я знаю!.. Небось кабы он твой был, ты бы на все пошла! Думаешь, я ничего не замечала?
Аня отворачивается. Ее лицо искажено болью.
Пауза. Тикают «ходики». Люся бросается к Ане, обнимает ее.
Люся. Прости меня, дуру! Ну прости. Я сама не своя…
Завывают сирены.
Венделин сидит у Ани, нервно курит.
Венделин. Значит, все подполье разгромлено?
Аня. Остались вы, я и еще один человек.
Венделин(думает). Что же?! Вы не думаете уходить в лес?
Аня. Только если прикажет командование.
Венделин. А третий?
Аня. После меня… А вы?
Венделин. После всех.
Аня. Тогда мы — сила… Я получила приказ «Бати» — освободить арестованных.
Венделин. Из гестапо? Невозможно!
Аня. Но я получила приказ. И это наши друзья, Венделин.
Костюк стоит навытяжку перед письменным столом, за которым сидит гауптштурмфюрер Вернер. Глаза Вернера и Костюка прикованы к раскрытому конверту на столе.
Костюк. Так точно! Зашел я, значит, к нему, чтобы на пост разбудить, а письмецо это у кровати валяется. Я прочел и сюда ходу…
Вернер(нетерпеливо поднимая телефонную трубку). Куда провалился этот чех! Полчаса уже жду. Я ж объяснял — мой переводчик занят на допросах в Рославле…
Стук в дверь. Входит Венделин.
Вернер. Наконец-то! Где вас черт носил? Переведите-ка мне это письмо.
Венделин(читает). «Дорогой Терех! Поздравляем тебя с успешным выполнением трудного, но почетного задания. Итак, поляк и официантка оговорены и арестованы, гестаповские ищейки направлены на ложный след. Теперь ты можешь, не теряя времени, возобновить диверсионную работу на аэродроме. Опасайся обысков — мины прячь в муку. С партизанским приветом. Смерть немецким оккупантам! Батя».
Венделин быстро переводит это письмо на немецкий. Вернер напряженно думает.
Стук в дверь. Входит унтерштурмфюрер.
Унтерштурмфюрер. Гауптштурмфюрер! Разрешите доложить! Сличение подписи «Бати» на письме и довоенных партийных документах, отобранных у расстрелянных местных коммунистов, удостоверило ее подлинность.
Вернер. Благодарю. Фотографии оставьте. Идите! Момент… Тереха этого привезли?
Унтерштурмфюрер. Так точно. Обыск у него на квартире только что закончился: в мешке с мукой найдены четыре двухсотграммовые пачки тола и листовки «Бати».
Вернер. Вот как! (Он подходит к Костюку, буравит его взглядом.) И все же не исключено, что это письмо — провокация. Полицейского, этого Тереха, мы допросим с пристрастием и скорей всего расстреляем. Но и поляка с официанткой мы, разумеется, не отпустим…
Камера. Ян Большой, Ян Маленький, Вацлав.
Ян Большой. Сколько мы сидим здесь? Вацлав. Я сначала считал.
