Так, герцог Конрад, храбро сражаясь, был крайне возбужден и разгорячен как пылкостью духа, так и солнечным зноем, который в тот день был особенно сильным; сняв забрало, чтобы глотнуть [свежего] воздуха, он тут же был поражен [вражеской] стрелой прямо в горло и пал мертвым; его тело по приказу короля было с почетом поднято и доставлено в Вормс, где этот великий муж, славный всеми душевными и телесными доблестями, был погребен под плач и рыдание всех франков.e
fИмператор, придя после долгого отсутствия в Мерзебург, узнал от некоего предателя, что славяне, чьим князем был весьма уважаемый им Кухавиц, удерживают в Цвенкау10 [снятые с герцога Конрада] доспехи. Победив с его помощью в поединке [этих славян], он велел их повесить, вернув большую часть добычи. Однако неясно, то ли они взяли эти доспехи как истинные убийцы [герцога], то ли нашли их случайно, невиновные в его смерти; а поскольку они дерзнули это скрыть, то и наказаны смертью были заслуженноf
dМежду тем король отправил впереди себя послов к своей святой матери, которые, все по порядку изложив, как ее освободили от тревоги, так равно и сердца верующих воспламенили во славу Христовуd
eТри венгерских герцога, схваченные и представленные герцогу Генриху, погибли злой смертью, как они того и заслуживали, а именно: их казнили через повешение.
Король стал знаменит благодаря столь славной победе и провозглашен войском отцом отечества и императоромe bВедь до него никто из королей в течение 200 лет не праздновал такой победы.
Генрих, брат короля, умер11, из отчаянного положения вновь придя к власти и получив обратно герцогство Баварию; герцогство и марку милостивый король отдал его сыну Генриху12.
У короля родился сын Оттон 13.b
gО названном брате короля некоторые говорят, что он во время своего правления творил гнусные вещи; при этом следует заметить, что за все вышесказанное он не получил никакого возмездия. Так, он приказал оскопить патриарха Аквилеи14 и ослепить архиепископа Зальцбурга15. Я не хочу приводить причины этого, ибо знаю, что подобного наказания они не заслужили. Когда Микаэль, епископ Регенсбурга, увещевал его перед смертью об этих деяниях, он признал себя грешным только в первом случае, в деле же архиепископа - нет; не зная, сколь мало есть вещей, в которых нет греха; потому и Давид говорил со смирением: «От тайных моих очисти меня, Господи!»16. Его жена, по имени Юдифь, присутствуя тут же, слышала его исповедь и, когда муж ее вскоре умер, с великой печалью похоронила его тело в церкви, которую он сам построил в честь св. Приснодевы Марии17, и все, в чем душа его когда-либо погрешила, о чем она или сама знала, или узнала от кого-нибудь, попыталась исправить слезами и щедрой милостыней.
Когда она, живя в воздержании в своем вдовстве, стала предпочитать остальным епископа Фрайзинга Абрахама18, то совершенно невинная стала объектом пересудов завистливой толпы. Уже уйдя из жизни, в день своих похорон, она была оправдана этим епископом, служившим тогда мессу, следующим образом. Обратившись перед причастием к народу, он рассказал окружавшим его людям, какими были ее заслуги. «Если, - говорит, - тот грех, в котором ее лживо обвиняют, она и вправду совершила, пусть всемогущий Бог-Отец сделает так, чтобы спасительные тело и кровь Его Сына явились для меня и приговором, и заслуженным наказанием, а для души ее - вечным спасением». После чего невинный телом и духом он принял единственное для всех верующих средство спасения. Поверил народ, хотя и поздно, и гораздо больше принес ей пользы этим несправедливым унижением, чем старался навредить.g
hКороль между тем, радуясь, посетил Саксонию, где с великим рвением был встречен всей знатью, издали вышедшей ему навстречу; долго ожидаемый своей почтенной матерью он, проливая от радости слезы, был заключен ею в объятия. Тут же открыв им свое обещание, он настоятельно просил их совета и поддержки, как довести это до конца. Когда они одобрили и поддержали его благочестивую просьбу, король учредил в городе Магдебурге аббатство, заложив великолепную церковь на том месте, где покоилась святая Эдит, возле которой после своей смерти он и сам желал быть похороненным. Однако добиться у Бернгарда, седьмого епископа святой Хальберштадтской церкви, в чьем диоцезе лежал названный город, [согласия] на создание там также и епископства, он при его жизни так и не смог. Что бы ни приобретал он в отпущенное ему время, в землях или иных видах собственности, все это он уступал в наследство Богу и воину его св. Маврикию.h
iПока это происходило, со стороны славян по наущению графов Вихмана и Экберта пришла ужасная война.i kИбо они, поняв, что не могут сопротивляться герцогу Герману, вступили в союз с двумя подкоролями варваров, Накко и его братом Стойнефом, которые уже были некогда враждебны саксам.
[Герцог], возглавлявший войско, нашел их в городе под названием Свитлейскран19. Они вполне могли бы быть захвачены вместе с городом, если бы кто-то не предупредил их криком и они не схватились за оружие; убив перед воротами города 40 вооруженных [воинов] и захватив доспехи с убитых, герцог Герман отступил. Были также такие, которые ему помогали, [а именно] маркграф Генрих и его брат Зигфрид20, выдающиеся и храбрые мужи, превосходные и дома, и на войне. Все это случилось в начале 40-дневного поста.
После ближайшей Пасхи в страну вторглись варвары, имея своим вождем Вихмана, - вождем только в злодеянии, а не во власти; не допуская никакого промедления, с военной помощью прибыл сам герцог Герман; видя, что у врагов войско сильное, а его военные силы весьма незначительны, так как внутренняя война не давала покоя, он счел более разумным в установившемся трудном положении отложить борьбу и приказал толпе [жителей], которые в большом числе стеклись в один город, так как прочим не доверяли, чтобы свободные с женами и детьми поднялись на [городскую] стену, оставив врагам посреди города рабов и все свое имущество. Когда варвары ворвались в город, один из них узнал в жене какого-то свободного свою служанку. Когда он попытался вырвать ее из рук мужа, то получил удар в [завязавшейся] драке и стал кричать, что саксы нарушили договор. Потому и вышло, что все вновь обратились к резне, в которой никто не уцелел: всех совершеннолетних [мужчин] предали смерти, а матерей с детьми увели в плен.
Император, стремясь отомстить за это злодеяние, - он уже одержал победу над венграми, - как враг вступил в страну варваров. Было рассмотрено дело о саксах, которые вступили в сговор со славянами; решили, что Вихмана и Экберта следует считать врагами государства, а из остальных щадить тех, кто захочет вернуться к своим. При этом присутствовало посольство от варваров, заявившее, что они хотят платить дань согласно обычаю, оставаясь союзниками; только на таких условиях они желают мира, а иначе будут с оружием сражаться за свободу. Император на это ответил, что не отказывается от мира с ними, но предоставить его на любых условиях не может. Разве только они искупят нанесенную ими обиду достойным почитанием и исправлением. И повел войско по их землям, опустошая и предавая огню все [на своем пути], пока наконец, разбив лагерь на реке Таксе21, трудной для перехода из-за болотистой местности, не был окружен здесь врагами. Ибо сзади [путь] был перекрыт крепкими деревьями и защищен отрядом вооруженных [воинов]. Спереди же находилась река, рядом с рекой - болото и воинственные славяне с огромным войском, мешавшие [нашим] действовать и отрезавшие им путь. [Наше] войско было истощено болезнями, голодом и иными лишениями. Когда такое [положение] длилось уже много дней, к князю варваров Стойнефу был отправлен граф Геро, герцог и маркграф, с предложением сдаться императору [на условии], что тогда его примут как друга и не будут испытывать как врага.
В Геро, конечно, сочетались многие хорошие качества: опыт в войне, благоразумие в гражданских делах, достаточное красноречие и большие познания; мудрость свою он показывал больше на деле, чем на словах, был ловок в приобретениях и щедр в пожалованиях и - что особенно важно - весьма усерден в служении Богу. Итак, через болото и реку, к которой примыкало болото, граф Геро приветствовал варвара. Славянин ответил ему тем же. [Тогда] граф сказал ему: «Хватит с тебя и того, что ты затеял войну против одного из наших, против слуги моего господина, а не против [самого] господина моего, короля. Каким же должно быть твое войско и твое оружие, если ты дерзаешь на подобное? Если вам присуща хоть какая-то доблестьу если [есть в вас] хитрость и храбрость, то дайте нам возможность пройти к вам или же вы придите к нам, и пусть тогда на ровном месте будет испытана храбрость воинов». Славянин, скрежеща по варварскому обычаю зубами и изрыгая множество ругательств, стал насмехаться над Геро, императором и всем войском, зная, что оно из-за многих тягот оказалось в трудном положении. Тогда Геро, раздраженный этим, будучи человеком горячего нрава, сказал: «Завтрашний день покажет, храбры ты и твой народ или нет, ибо завтра вы без сомнения увидите, что мы вступим с вами в битву». Хоть Геро издавна считался знаменитым и славным благодаря многим подвигам, его все же стали называть великим и знаменитым именно за то, что он с великой славой привлек на свою сторону тех славян, что звались украми. Геро вернулся в лагерь и сообщил то, что услышал. Император же, встав среди ночи, приказал стрелами и другими средствами вызвать [врага] на бой, при этом делая вид, будто войско хочет перейти реку и болото. Славяне, не думавшие после вчерашних угроз ни о чем другом, стали готовиться к битве, всеми силами защищая дорогу. А Геро со своими союзниками украми вывел из лагеря около 1000 воинов, быстро, втайне от врагов построил три моста и, отправив гонца к императору, вызвал все войско. Увидев это, варвары устремились навстречу [нашим] отрядам. Поскольку пешим варварам, прежде чем вступить в сражение, пришлось пройти более длинный путь, они, ослабленные усталостью, вскоре отступили [перед нашими] воинами; пытаясь найти спасение в бегстве, они без промедления были истреблены.
