— Чего ты ждешь? — не выдержав, я с трудом приподнялась на затекших ногах и, перевернувшись к нему лицом, встала на коленки. — Ну? Ты ведь хотел пристрелить меня? Что же ты раздумал? Ждешь, чтобы я ткнула пальцем в нужный склеп?
Тут он чуть заметно сморщился, и губы искривила привычная, едва заметная ухмылка. Я уже успела подзабыть это благословенное выражение лица, поэтому теперь заткнулась на полуслове. Отсутствовавшая по личным мотивам ящерица вернулась в родную колыбель…
— Нет. Прибереги пальцы, они еще тебе пригодятся… А я вообще-то просто хотел свинтить глушитель.
Он повернулся, чуть склонил голову и насмешливо спросил:
— Что же ты не выстрелила?
Я хмуро молчала, потому что сейчас, что бы я ни сказала, все будет звучать смешно и глупо. Испугалась? Пожалела? Ни то, ни другое, ни третье… К тому же давать волю сантиментам гораздо удобнее, сидя на диване, а не на сырой земле.
— Патроны кончились… — язвительно скривилась я.
— А где ж ты эту пушку раздобыла? Не ментовская пушка-то…
— И что? — не поняла я.
— Ничего, — ответил Жорж.
Ему доставляло удовольствие говорить загадками и видеть мою недоумевающую физиономию. Тогда, чтобы сделать ему приятное, я стянула с волос заколку с «маячком», окинула ее прощальным взглядом и запулила в кусты.
«Один — один!» — с удовлетворением подумала я, увидев выражение лица Жоржа.
— И когда ты догадалась?
— Давно, — спокойно ответила я. — Думал, ты один здесь догадливый?
— Упаси меня бог, — вскинул ладони Жорж. — Здесь столько догадливых, что ступить некуда.
Я почесала свободной рукой в затылке, но о чем он говорит, все равно не поняла.
— Тайка и на телефонах твои «жучки» нашла, — с чувством глубокого удовлетворения сообщила я, поскольку ничем другим пока задеть Жоржа не могла. — Давным-давно…
— Умница, — кивнул он и снова принялся разглядывать верхушки елей. Раскрутить собеседника на разговор было положительно трудно.
— Ну и где она? — помолчав немного, спросила я. — Где моя подруга? Ты ведь обещал…
— Твоя подруга? — словно очнувшись, переспросил Жорж и покачал головой. — Твоя подруга — чертова кукла…
«Жива…» — с облегчением подумала я и засмеялась.
Прошло уже не менее получаса, как Жорж появился на кладбище. По моим понятиям, оставаться здесь было весьма неразумно, кто-нибудь вполне мог слышать перестрелку, и каждую минуту здесь могли появиться люди. Об этом я и сказала, но Жорж лишь усмехнулся:
— Машина сейчас по дороге не пройдет, к роднику в эту пору не ходят… Да и к нему другая дорога… А что, ты кого-то ждешь?
Я покачала головой:
— Нет. А… ты хорошо знаешь здешние места. Живешь где-то рядом? — Он пропустил мои слова мимо ушей. Распираемая вопросами, я помаялась еще немного и не стерпела: — Почему Игорь обратился именно к тебе? — Опять мимо. — Клепа сказал, что убили Вадима Евгеньевича… Это правда?
— Правда.
— А зачем? Ну кому он мешал?
— Сам себе.
— Не понимаю…
Жорж пренебрежительно фыркнул и покосился в мою сторону. По его понятию, мне это и не грозило. Но все же, словно повинуясь какому-то неведомому порыву, нехотя сообщил:
— Ему надо было дома сидеть, в шашки с тещей играть… — «Влез не в свое дело», — расшифровала я. — Кое-кто со стороны узнал, что Леопольд снял весьма интересные кадры…
«Это Шах, — моментально сообразила я, — а интересные кадры — карта тайника…»
— Но достать пленку не сумел, — продолжал Жорж, — и рассказал об этом Игорю. Тот тоже не смог выяснить, что именно было снято. Поэтому и послал очкарика наверх, чтобы попробовать снять заново…
Жорж говорил, а я сосредоточенно моргала, начав наконец кое-что понимать. Его слова я слышала словно сквозь вату, изредка сверяя с ними свои догадки. Теперь вся мышиная возня, происходившая вокруг нас до Тайкиного исчезновения, становилась ясной… В тот самый момент, когда в пансионате появился Игорь, команда бывших соратников распалась. Шах, оставшийся без какой-либо информации, Игорь, имеющий лишь теоретическое представление о существовании тайника, и Жорж, прекрасно разбирающийся в сути дела и не знающий лишь одного — где именно? Вполне естественно, что Шах требует кассету у Игоря, но у того ее нет. После нашей неудачной попытки уехать из пансионата на машине, мы все поднялись в номер. Вадим позже уходит, Игорь решает воспользоваться моментом и, выйдя вместе с ним в коридор, велит подняться на чердак и включить камеру. Что Вадим и проделывает. Но Игорь не учел одного — Леопольд, встретивший нас такой большой компанией, тоже решает подняться наверх в надежде заснять что-нибудь интересное. Бедный любитель клубнички вряд ли мог предположить, чем это для него закончится. Убив Леопольда скорее от страха, чем по необходимости, Вадим забирает кассету и сбегает.
— Как же кассета оказалась у тебя? — брякнула я и только тогда сообразила, что это мне, по идее, должно быть неизвестно.
Жорж взглянул укоризненно:
— Так ты и ее нашла? Ну и ну… — качая головой, он осуждающе вздохнул. — Это была Клепина работа… На другой день Игорь сказал Шаху, что Вадим снимал. Тот принялся доказывать, что кассету у него украли. Вероятнее всего, Шах ему просто не поверил, решив, что он пытается его кинуть…
— Просто… — усмехнулась я. — Ничего себе просто!
Жорж пожал плечами, показывая, что его это не слишком волнует.
— А дальше? Война?
— А дальше Шах стал действовать как всегда — напролом. Но в этот раз его метод дал осечку.
С этим трудно было не согласиться, особенно если оглянуться назад…
— И что же теперь? — поинтересовалась я, буквально изнывая от любопытства. — Ты нашел то, что искал. Чего ты ждешь?
Помедлив немного, Жорж поднялся на ноги и огляделся:
— Чего жду? Погоды…
Я тоже встала, но он вдруг рявкнул:
— Сядь!
Открыв рот, я поспешно плюхнулась обратно. Похоже, нынешней осенью дождаться хорошей погоды удастся не всем. Когда внезапный испуг прошел, я стиснула зубы и снова встала.
— Не смей на меня орать! Или снимай браслеты, или катись к чертовой бабушке!
После чего мне взгрустнулось. Потому что окрики Жорж явно не любил. Он резко выбросил вперед руку и схватил меня за горло. Я заверещала. Жорж придвинулся, проколов меня взглядом насквозь, как бабочку, предназначенную для коллекции. В ушах зазвенело, словно бабочка отчаянно билась помятыми крыльями о стеклянные стены банки…
Но, как оказалось, это был лишь конец второго акта. В нашем спектакле их было целых три, и третий не замедлил начаться…
— Стой, где стоишь!
Особо не вникая, с кем вдруг заговорил Жорж, я обрадовалась хотя бы тому, что он отпустил мое горло.
Однако через пару секунд в голове прояснилось, и я поняла, что Жорж переместился мне за спину, крепко обхватив шею левой рукой. Мне было весьма неудобно, поскольку теперь я заваливалась назад, наручники не пускали, больно врезаясь в запястье. Я пару раз нечленораздельно квакнула, пытаясь-таки привлечь внимание к этому обстоятельству. Другую руку Жорж вытянул вперед, словно бы собирался указать на что-то пальцем. Но все обстояло гораздо хуже, потому как в руке он держал пистолет, с которого так и не удосужился снять глушитель. Одолеваемая вполне объяснимым беспокойством, я с величайшим трудом вытянула шею и скосилась в указанном «стволом» направлении. Метрах в пятидесяти, целясь в нас из пистолета, возле черного могильного камня стоял… Юрка Лапкин…
Я хотела открыть рот, но не смогла, поскольку самым серьезным образом мешала рука Жоржа, начавшего в запале сдавливать мою шею все сильнее. Решив не доводить до конца опыт с испытанием шеи на прочность, я молча завозилась, свободной рукой пытаясь отжать от горла смертельное кольцо.
— Отпусти ее! — заорал Юрка, сделав пару шагов вперед. — Я сказал, отпусти ее!
— Стоять! — заорал в ответ Жорж, тряхнул меня, как куклу, и безо всяких дальнейших церемоний ткнул меня в висок «стволом». — Иначе башку ей прострелю!
Больше всего на свете мне захотелось в обморок. Участвовать в происходящем на главных ролях я решительно отказывалась. Я даже попробовала безжизненно обмякнуть, надеясь, что желанное забытье придет следом, но ничего подобного не случилось. Вместо этого я получила солидный пинок под зад и падать раздумала.
Юрка остановился. Я хорошо видела его побледневшее лицо и рот, застывший в напряженном оскале. Но рука, державшая оружие, не дрожала, и глаза смотрели зло. Словно среди вязкого могильного безмолвия сошлись два лютых волка, одному из которых суждено остаться здесь навсегда…
В небе вновь загалдели потревоженные вороны. Огромными черными кляксами они носились над головами, и в воздухе зарябило, как в телевизоре с неисправной антенной. От напряжения у меня начали слезиться глаза, но я продолжала таращиться на Юрку, все еще до конца не веря, что передо мной именно мой одноклассник. Откуда ему тут взяться?
