Но что на самом деле совершил юнец?
Урбек посмотрел на расписку. Налил себе коньяка и сделал маленький глоток.
Сегодня ночью у Итара появились деньги.
Сегодня ночью сорвался тщательно разработанный поход в хранилище Центрального Банка.
Сегодня ночью.
Совпадение?
Урбеку не верилось, что у молодого шаса хватило ума и храбрости на совершение столь сложного и рискованного преступления. Но — Спящий свидетель! — в этом мире возможно все. Полагаться только на то, что Итар безусый юнец, — глупо. Подозрения есть, и их необходимо либо подтвердить, либо опровергнуть. Вопрос только в том, кто займется проверкой. Кого натравить на Итара? Причем желательно так, чтобы тот не понял, откуда пришли проблемы.
Человские бандиты? С точки зрения сокрытия от Итара, это самый правильный ход. Широкие связи Урбека позволяли подключить к работе заурядных уголовников, но после некоторых размышлений шас решил не рисковать. Втравливать обычных челов во внутренние разборки Тайного Города считалось дурным тоном. К тому же не следует забывать о соблюдении режима секретности: уголовники могут перестараться и вышибить из Итара больше сведений, чем нужно, разбирайся потом с ними. Нет, увы, но эта идея отпадает.
Урбек повертел в руке бокал.
Челы-наемники? Помимо них было еще несколько магов, кое-чем обязанных ушлому Урбеку и охотно выполнивших бы для него любую не очень рискованную работу. И опять пришлось отказаться. Если Итар действительно причастен к ограблению хранилища, то наемникам и магам не составит труда понять, что и сам Урбек замазан, а Кумар не любил давать другим компромат на себя. Тем более — своими руками.
Оставался только один вариант. Не самый лучший, полный сюрпризов, но при этом все равно надежный. Нужно использовать тех, кто уже в деле.
Проклиная тот час, когда он связался с дикарями, Урбек допил коньяк, открыл окно и, высунувшись на улицу, отыскал взглядом слоняющихся возле фургона Красных Шапок.
— Булыжник! Ну-ка поди сюда!
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, улица 1-я Дубровская,
9 августа, среда, 09:38
При всей простоте вчерашней операции Витольд тем не менее ощущал некий моральный дискомфорт. Не потому, что пришлось применять силу. Нет. Он знал, что действовал аккуратно и не нанес никому непоправимого ущерба. Синяки, ссадины, возможно, у кого-то легкое сотрясение мозга, не более. Беспокоило чуда другое: сам факт участия в краже. И не просто участия! Он ведь разрабатывал план и был главным действующим лицом — вот что заставляло Ундера хмуриться.
Он даже немного удивился ситуации. Удивился тому, что в нем проснулась… Совесть? Как ни странно — да, она. И уверения Итара, что деньги будут возвращены челам, мало что меняли: Витольд чувствовал себя… грязным. Именно грязным. И пусть подобные ощущения овладели воином, которому уже доводилось убивать, — возможно, именно поэтому чувства стали еще острее. Ундеру было неприятно, стыдно перед самим собой. Он вдруг поймал себя на мысли, что воевать проще. Во всяком случае — честнее. Там, на поле боя или во время дуэли, ты выходишь против врага. Не прячешься. Не скрываешься. А если и применяешь хитрости, то они оправданны, их ждут. Таиться в ночи, красть, обманывать — это оказалось нелегким испытанием для юного воина, который уже знал, что значит слово «честь».
Грязный.
И пусть деньги действительно будут возвращены, Витольд понимал, что никогда не сможет забыть возникшее сейчас ощущение неправильного поступка. Даже если никто, кроме Итара, не узнает о его роли в ограблении, ему будет стыдно. Перед собой.
Но при этом Ундер понимал, что выхода у него не было. Нужны деньги на экспедицию в Сибирь. Нужны деньги, чтобы вытащить из ямы Итара. Нужны деньги… А если они нужны, то приходится идти на сделку. Сначала с собой…
С собой.
Все в этом мире происходит из-за денег. Или ради денег.
Ради мести. Ради власти. Ради…
Но на чем зиждется могущество? На страхе? На силе оружия? И чем закончится подобное правление? Или ничем? Если жить вечно…
Дух, вселившийся в Шуму-Шуму, говорил, что в Железной Крепости есть ключ к бессмертию. Навы живут очень долго, асуры, по слухам, жили еще дольше, что мешает чудам подняться на их уровень? Если нельзя сохранить свое тело, то можно найти способ перепрыгивать в другие носители, стать духом. Еще одна прячущаяся в таинственных подземельях технология. Стань духом, и твоя власть будет сохраняться вечно…
Витольд стряхнул с себя наваждение.
«О чем ты?»
«О власти. О могуществе. О твоем будущем!»
«Прыгать из тела в тело? Вытеснять рожденный в них разум?»
«Ты будешь великим правителем! У тебя будет сила и бессмертие!»
У асуров все это было.
И где теперь асуры?
— Ты веришь, что Шума-Шума может представлять угрозу? — Фата Мария отложила в сторону журнал и покосилась на напарницу.
Та передернула плечиками, всем своим видом давая понять, что не хочет исследовать подоплеку полученного приказа, и продолжала красить ногти на левой руке. Реклама новомодного лака, который ушлые шасы разработали «в тесном сотрудничестве с ведущими волшебницами Зеленого Дома и с соблюдением рекомендаций Московской обители», обещала «чудодейственный результат, равного которому до сих пор не было!». Парфюмеры гарантировали «уникальное покрытие, создающее потрясающую глубину цвета и способное к легкому гипнотическому воздействию», и фата Красава была полна решимости проверить сие утверждение на практике.
— А что, неплохо, — пробормотала она, разглядывая обработанные ногти. — Правда?
Мария еще не успела прикупить нашумевшую новинку, просить у подруги «попробовать» ей не хотелось, а потому реакция фаты оказалась более чем прохладной.
— Пожалуй, ничего, — неохотно согласилась Мария, мельком взглянув на пальцы подруги. — Так Шума-Шума…
— Вполне возможно, что она спятила и кого-нибудь убила, — улыбнулась Красава. — Наши решили все замять, вот и послали нас.
— То есть ты считаешь, что старуха не связана со смертью Светозары?
После длительных размышлений королева согласилась с мнением барона Мечеслава и приказала Милане не рассказывать дружинницам о сути происходящего. Фатам сообщили, что Шума-Шума может представлять серьезную угрозу, и приказали ни в коем случае не пытаться атаковать ее самостоятельно: при появлении объекта следовало вызывать подкрепление. Большая часть дружинниц к отсутствию объясняющих деталей отнеслась с пониманием: их дело выполнять приказы, любые приказы. Но некоторые, особенно сильно скучающие в засаде, пытались строить версии происходящего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
